Последний год Гашим живет в приюте «Покровской общины», христианской благотворительной организации, которая взяла его под опеку прошлой весной. Он встречает меня в коридоре приюта и улыбается, но протянутую руку не пожимает, просто не замечает ее из-за севшего в последние годы зрения. Правый глаз Гашима не видит совсем, а левый — еле-еле. Из-за этого не может идти и речи о том, чтобы делать что-то сложное, работать или даже просто читать газету. Но самостоятельно передвигаться зрение пока позволяет. Правда, тоже с переменным успехом.
Большую часть времени Гашим проводит на кровати в приюте
Фото: Алексей Лощилов для ТД
«Ничего особенно не делаю, — усмехается Гашим, когда я спрашиваю, как проходят его дни, — лежу, телевизор слушаю, он в комнате все время работает, хожу туда-сюда. Всю территорию в округе уже наощупь изучил, где яма, где траншея, где лестница, — уже падал, знаю. Но все равно падаю раз в месяц точно».
Ходит Гашим очень осторожно и неуверенно, держась за стены и немного шаркая ногами. Но в его крепкой, коренастой фигуре, в ширине плеч и спины видны отблески былой силы, чувствуются долгие годы физической работы, которой он посвятил всю свою взрослую жизнь.
С юга на север
Гашим родился в 1955 году в азербайджанском селении Илису, неподалеку от границы с Дагестаном. Там же окончил девять классов общеобразовательной школы, оттуда пошел в армию. Служить его отправили на другой конец Советского Союза — в прохладный балтийский Таллинн, который поразил парня средневековой архитектурой и мягким климатом. За время службы Гашим объехал всю Прибалтику, а когда вернулся домой, оставаться в Азербайджане уже не захотел.
«У меня несколько друзей тогда работали в Ленинграде, — говорит он, с трудом подбирая слова, которые выходят неразборчивыми и черно-белыми, как старая фотография, — и я решил тоже податься к ним, поработать, город посмотреть».
Обычно Гашим гуляет по кварталу, в котором находится приют. Через дорогу переходить он боитсяФото: Алексей Лощилов для ТД
Так в конце 70-х Гашим попал в Ленинград, который на многие годы останется его домом. Первое время жил у знакомых, учился в вечерней школе, подрабатывал где придется. Из-за отсутствия прописки и временного характера работ в какой-то момент ему даже грозила статья о тунеядстве, но преследования властей удалось избежать. А в 83-м году он даже получил от государства небольшую комнатку в общежитии строительного треста на северной окраине города.
Тогда казалось, что жизнь постепенно налаживается. Гашим был постоянно занят на стройке, жил в собственной комнате, а по праздникам навещал родных в Азербайджане. Но развал СССР, про который он до сих пор вспоминает с горечью и гневом, был уже совсем близко.
«Просто на улицу выставили»
Хотя Гашим так и не получил высшего образования и всю жизнь оставался простым рабочим, в конце 80-х он приложил руку к формированию современного облика Петербурга. Работая в «Метрострое», участвовал в проходке тоннелей до станций метро «Проспект Просвещения» и «Улица Дыбенко», последних на тот момент станций синей и оранжевой веток.
После развала СССР работы для таких специалистов, как Гашим, стало гораздо меньше, а вот желающих ее получить — куда больше, на стройке тогда подрабатывали далеко не только профессиональные рабочие. Жилье оставалось за Гашимом, но денег на жизнь почти не было. Он ездил на сезонные работы, например, валить лес в Коми. В середине 90-х сорвался в Мурманскую область — строить котельную в Североморске, закрытом городе-порте.
Гашим гуляет по кварталу, в котором находится приютФото: Алексей Лощилов для ТД
«Я там несколько лет работал, а потом мне позвонили ребята из общежития и сказали, что в моей комнате живет какая-то женщина, — вспоминает Гашим, — а у меня все документы на руках! Я приехал как только смог, но комнату так и не вернул».
Почему в комнату Гашима поселили кого-то другого, сейчас уже не выяснить, но «добиться справедливости» ему тогда не удалось. Трест поселил его в другую комнату в том же общежитии, но без всяких имущественных прав. А через несколько лет дом приватизировали. «Целый блок квартир продали, — говорит Гашим, — меня просто на улицу выставили».
«Все тогда рухнуло»
Как и многие люди, которые внезапно оказываются на улице, Гашим крепко запил. «Все тогда рухнуло, — говорит он, — что сделаешь? Возвращаться некуда, родители умерли, с братьями связи уже не было. Конечно, пошла пьянка».
В качестве жилья Гашим отыскал небольшой деревянный домик возле совхоза «Ручьи», недалеко от покинутого общежития. Там, в полуразрушенных дачах без электричества и тепла, ютились десятки бездомных. Питались в основном продуктами с соседней плодоовощной базы, на ней же иногда подрабатывали, но по большей части деньги получали от продажи лома.
ГашимФото: Алексей Лощилов для ТД
«Какая там работа в таких условиях? Банки-бутылки сдашь, да и все, — вспоминает Гашим. — Домик у нас был маленький, мы вдвоем жили. Печка была, но мы ее не топили. Летом и так хорошо, а зимой завернешься во все, что есть дома, и спишь под несколькими одеялами, матрасами».
Печку не топили не только из-за отсутствия дров, но и потому, что боялись пожаров, а пожары в «Ручьях» случались нередко. Помогая тушить один из домов, Гашим и повредил глаз. Говорит, что не помнит, как именно это произошло, но жизнь с тех пор стала еще тяжелее. Здоровый глаз тоже стал видеть гораздо хуже — из-за повысившейся нагрузки.
Точно сказать, сколько лет он прожил в «Ручьях», Гашим не может, все даты давно перепутались в голове, а календарей у бездомных, как правило, нет. Он вспоминает, что поселился там, когда эта территория представляла собой несанкционированную свалку. Со временем ее расчистили и начали строить «холодильники», так Гашим называет высотные дома, которые возводят на бывших совхозных полях.
«Нет таких денег в моих карманах»
Несмотря на жизнь в ужасных условиях, Гашим не терял человеческого лица. Старался прилично одеваться, несколько раз восстанавливал документы после их потери, но в итоге прошлой зимой все равно оказался в больнице. Почему — он не помнит или не хочет говорить.
К тому времени зрение совсем испортилось, да и общее состояние было хуже некуда. Возвращение на улицу грозило смертью, от которой Гашима спасли благотворительные организации. Сначала он попал в поле зрения «Мальтийской службы помощи» и две недели прожил в их палатке в Новой деревне, а затем переехал в приют «Покровской общины», небольшую квартиру на первом этаже дореволюционного дома в самом центре Петербурга.
Гашим гуляет по кварталуФото: Алексей Лощилов для ТД
В приюте Гашим ожил и получил долгожданный отдых от постоянной борьбы за собственную жизнь. Уже почти год он ночует в тепле и комфорте и может не переживать о том, удастся ли сегодня поесть. А специалисты «Покровской общины» тем временем занимаются восстановлением его документов, оформлением инвалидности и пенсии. Когда этот процесс будет завершен, Гашим сможет переехать в дом инвалидов.
«Глаза только не видят почти, даже не почитать, — говорит он, удрученно качая головой и моргая левым, здоровым на вид глазом. — Мне рассказывал знакомый, что делают, оказывается, операции, какой-то лазер, и глаза потом видят, только кто же мне ее сделает? Нет таких денег в моих карманах».
Но, как рассказывает социальный работник «Покровской общины» Вероника Багрова, операцию Гашиму сделать могут и бесплатно. Этот вопрос решится, когда будут готовы документы. А до тех пор сестры милосердия не хотят тревожить Гашима надеждами: они знают, что за свою жизнь мужчина натерпелся с лихвой, как и все те, кто попадает в «Покровскую общину».
Гашим
Фото: Алексей Лощилов для ТД
Каждый год через приют организации проходят несколько десятков бездомных, которые находят здесь спасение от невзгод и получают столь необходимую помощь: медицинскую, юридическую, психологическую, человеческую. Многие из них встают на ноги и возвращаются к нормальной жизни в социуме, которой они были лишены.
Все это продолжает происходить благодаря милосердию, которым наполнены сердца сотрудников «Покровской общины», и помощи неравнодушных людей. Оказать ее вы можете прямо сейчас, оформив подписку на пожертвование в адрес «Покровской общины». Эти средства пойдут на оплату аренды помещений, зарплату социальным работникам и психологам, покупку лекарств и реабилитационных материалов. Эти средства кого-то спасут.
