Я сижу ссутулившись, а Андрей — нет. Мы пьем кофе, я на табуретке, а он — даже на проседающей койке, даже опираясь на давно поврежденную ногу — держит военную осанку. Рубашка застегнута и заправлена, штаны отглажены. Андрей бездомный, бомж, как он говорит про себя сам, но никто другой про него так сказать не смог бы: просто степенный мужчина средних лет, с выправкой, прямым взглядом и привычкой держать себя в строгости. Мы на окраине Москвы — в благотворительном хостеле для людей, которые потеряли все.
За дверью кто-то встревоженно кричит: «Дочка, где моя дочка?!» Я спрашиваю: «Неужели тут есть люди с детьми?»— «Есть, — говорит Андрей, — маме за 80, дочка, понятно, помоложе. Ипотека. Не смогли платить, остались на улице. Мама не до конца поверила в сложившуюся ситуацию и сильно волнуется».
Андрей ЧиликФото: Митя Алешковский для ТД
Ситуация сложилась такая, что в марте и в апреле в России зарегистрировались 735 тысяч безработных граждан. Всего их — миллион двести, Минтруд ожидает, что эта цифра вырастет до двух с половиной миллионов. По соцопросам, треть россиян стала экономить на еде, про одежду и лекарства и говорить нечего. Многие уже лишились крыши над головой, еще больше людей на пути к этому.
Койки в хостеле для бездомных не пустуют. Андрей, который занимается здесь хозяйством и выдает ключи от комнат, говорит, что людей прибавляется с каждым днем. В очередном безлюдном «Проектируемом проезде» целых три таких общежития, и внутри каждого двора толпится народ. Кто-то идет в магазин, кто-то — на работу. Просят у Андрея выдать лишнюю маску. С начала «нерабочего рабочего» режима, объявленного президентом, прошел месяц и пять дней.
Пока нет
Таких, как Андрей, вы видели каждый день: в метро, на входе в магазины и рестораны, на входе в школу вашего ребенка. Бесконечная армия охранников, ЧОПовцев, людей, которые смотрят в блеклые черно-белые мониторы, «обходят объекты», проверяют пропуска. Их принято не замечать, изредка досадуя из-за придирок. Абсолютное большинство охранников — приезжие, работают вахтами, ночуют в общежитиях и комнатах. Это могут быть ваши соседи в съемных квартирах — уставшие крепкие мужчины, жизнь которых делится между работой и сном. Летом, говорит Андрей, всегда стараешься выбраться на родину — посевная, там, огород, то–се. Хозяйство. Работа охранника — не самое доходное место, ею одной выжить сложно.
Андрей вырос в Саратовской области, в городе Балашове, окончил там техникум, отслужил срочную во внутренних войсках и пошел служить по контракту в военно-воздушные силы: тоже охранял — когда аэродромы, когда здание местного летного училища. Потом его сократили: училище перевели в Краснодар, и военнослужащие стали не нужны. Устроиться работать в городе Балашове было некуда, и он пошел путем тысяч таких же мужчин в нашей стране — в вахтовую охрану.
— У вас в Балашове кто-то остался?
— Никого.
— Совсем?..
— Мама с папой и дедушкой в земле лежат, они одни и остались.
Андрей Чилик
Фото: Митя Алешковский для ТД
Квартира у Андрея была да сплыла, эту историю он не хочет рассказывать категорически. «В деле женщина замешана, полюбил я ее сильно, всю жизнь ради нее жил, а потом… Да неважно, просто жить мне теперь негде». Я спрашиваю, знает ли его бывшая женщина о том, как он живет сейчас. Андрей молчит и поудобнее устраивает больную ногу. Потом говорит: «Не знаю, честно говоря. Думаю, что нет». Мужества задать вопрос, не хочет ли он ей сообщить о своем бедственном положении, у меня уже не хватает.
Андрей продолжал работать охранником, но ездить вахтами перестал: жить в Балашове было негде. «Это хорошо, что я тогда еще здоровый был, — говорит он. — Я не представляю, как бездомным в Балашове! Там никто копейки не подаст — а как подашь, если у тебя самого денег не было? Сколько всего было, и военное училище, и мясокомбинат лучший в области, и заводы, — теперь ничего».
Я спрашиваю, приходилось ли Андрею просить милостыню.
«Мне?! Да что вы, нет!» — возмущенно говорит он. Пауза. Добавляет: «Пока нет».
Что дальше
До милостыни было недалеко: после того как Андрей потерял работу, ему пришлось ночевать на вокзале.
— Жить на вокзале? — переспрашиваю я.
— Ночевать! — с нажимом подчеркивает он. С новым статусом ему все еще трудно смириться, хотя прошло немало времени.
Он с трудом поднимается с койки и идет показывать мне хостел: на первом этаже душевая комната, столовая, повар Юрий аккуратно подметает пищеблок. Несколько комнат, напротив одной сидит темнокожая женщина, обняв себя за плечи руками, раскачивается и тихонько стонет. Я спрашиваю: «У вас что-то случилось?» — она кивает, закрывает глаза и отворачивается. «Здесь у всех что-то случилось!» — философски говорит ее соседка.
Андрей бывал в нескольких приютах и больше всего в нашем разговоре озабочен тем, чтобы поблагодарить всех, кто ему помог: он вспоминает католический приют и сестру Дуриту из Албании, «напишите, пожалуйста, про всех, кто здесь работает и помогает: Лана, Ксения, Максим, всех, кто работает, не забудьте!» В этот приют он попал после того, как «товарищ… товарищ по несчастью» (поправляется он с усмешкой) рассказал про приют во время очередной его ночевки на вокзале. Принимают, кормят, можно работать.
«Андрей, что вы будете делать дальше?»
Андрей Чилик
Фото: Митя Алешковский для ТД
Он отвечает без малейшей запинки: «Работать! Конечно, работать, руки-ноги на месте, голова варит… Надо работать!» Я смотрю на его болезненно выпрямленную ногу, под рукой — палка, на которую он опирается при ходьбе. Он ловит мой взгляд и добавляет: «А копыто мое… Ну что ж, какое есть, бывают же объекты, где можно в охране сидеть, например, просто наблюдать за чем-то».
Коленный сустав Андрея полностью разрушен. Попал в свое время в драку, получил серьезное повреждение, рассказывать об этом тоже не хочет, только благодарит докторов, даже тех, кто прооперировал сначала так, что теперь нельзя поставить эндопротез, и надежд на полное восстановление нет. Нельзя и получить инвалидность — добраться до Балашова, где прописан Андрей, задача непосильная. Там надо где-то жить и на что-то есть, пока будет оформляться инвалидность. Андрей верит, что найдет работу и этим летом съездит в родной город. Его напарник по хостелу и тоже местный постоялец Максим, пока Андрей говорит об этом, скептически качает головой.
«Так получилось»
Мы выходим на улицу — Андрей не провожает, дверь мне открывает Максим. Он спрашивает, не знаю ли я клинику, где могут прооперировать бездомного.
«Зла не хватает! Скорая второй раз забирает у меня человека с язвой, там живого места нет, но, когда узнают, что полиса нет, привозят обратно. Два раза уже привозили. Меня это просто бесит, ну подумаешь, что он бездомный, он же человек, личность! У него же болит, так же, как у тебя, ну как ты его можешь обратно отправить?»
Вместе со мной выходит мужчина, он идет на работу. На вопросы отвечает лаконично: «Работаю в охране, да, здесь дают еду, крышу. Люди хорошие. А у меня — у меня так получилось».
Андрей ЧиликФото: Митя Алешковский для ТД
«Так получилось» сейчас у тысяч людей. Им нужна еда. Им нужны лекарства. Им нужна самая простая одежда и крыша над головой. В акции #менякасается фонд «Нужна помощь» объединил НКО, которые занимаются сейчас такой помощью — среди них есть и «Дом друзей», который содержит этот хостел. Сначала люди, такие же, как мы с вами, теряют работу и средства к существованию. Потом крышу над головой. Мы не можем допустить, чтобы «посыпались» и благотворительные фонды — последняя надежда для таких людей и нас всех.
К 10 июня благодаря людям, которые внесли свои пожертвования, удалось собрать около семи миллионов рублей. Нуждающиеся семьи в регионах страны уже получили помощь — семьи на Дальнем Востоке, в Санкт-Петербурге и Краснодаре, люди в домах престарелых в Челябинской области. Деньги, собираемые в рамках акции #менякасается, продолжают поступать в фонды по всей России. Ждать помощи от государства можно слишком долго — оно неповоротливо, как и любая бюрократическая машина. Фонды помогают государству развиваться, стимулируют его и выручают, когда оно не успевает.
Ваши пятьдесят, сто, двести, сколько угодно рублей помогут фондам выстоять. Помогут помогать другим людям, которым каждый день надо что-то есть и где-то спать. Помогут купить немного еды или лекарств. Пожалуйста, помогите. Нас всех касается.
