«И убивали, и насиловали, и вообще»

Поселившись в приюте «Покровской общины», Елена Ростиславовна может, по крайней мере, не переживать за крышу над головой и горячий обед, и такая уверенность в завтрашнем дне ее жизни — непривычная роскошь.  

— Расскажите хотя бы, как вы сюда попали, — говорю после долгих уговоров.

— Как все сюда попадают? — риторически спрашивает с небольшим апломбом, но потом вдруг смягчается и признается, что просто не знает, с чего начать.

«Очень много непонятного»

Детство и юность Елены Ростиславовны не предвещали какой-то особенной судьбы. Она родилась в Ленинграде, жила с родителями в просторной двухкомнатной квартире «на Балтах» — в историческом центре, неподалеку от Балтийского вокзала. После школы хотела пойти учиться на повара, но из-за очень плохого зрения оказалась в училище для инвалидов, где приобрела так и не пригодившуюся профессию бухгалтера.

На дворе был 82-й год, самый пик застоя, и финансовые профессии не отличались большой востребованностью. Поэтому Елена пошла работать комплектовщицей в СКБ приборостроения. Благо конструкторское бюро располагалось буквально через дорогу от дома, в знакомом с детства районе. Предприятию она отдала десять лет своей жизни. Работала бы и дальше, но попала под сокращение и устроилась уборщицей в магазин возле дома, а уже в начале нулевых снова вернулась в СКБ, но тоже уборщицей.

Несмотря на трудности и общее неблагополучие девяностых, жизнь шла своим чередом, почти спокойным, почти счастливым. До тех пор пока не умерли родители, к которым Елена Ростиславовна была очень привязана. В 96-м, не дожив до шестидесяти, скоропостижно ушел отец, а пять лет спустя — и мать, причем, по словам Елены Ростиславовны, мама умерла от дизентерии («Это в XXI веке!»), а что случилось с папой, неизвестно до сих пор.

«Может, если бы родители были живы, было бы все по-другому, — говорит она задумчиво. — Но что у отца такая загадочная смерть, что у матери. Там очень много непонятного».

«Приличный парень»

Елена очень тяжело перенесла смерть родителей, и чтобы хоть как-то выжить, сдала одну комнату в своей двушке, продолжая работать. Тогда, в общем, у нее все было, и те времена она вспоминает со слезами на глазах. К тому же и длились они недолго. В 2004 году ее буквально «бес попутал».

«В той квартире, в двухкомнатной, мне после смерти матери и отца очень тяжело было самой по себе находиться, — говорит Елена Ростиславовна. — А этот как-то меня цепанул на улице. Просто шла с магазина — и он идет. Чего-то с разговором, с разговором — и он взял адрес».

«Этот» — некий Вова, который, как выяснилось намного позже, специально выискивал одиноких людей, чтобы завладеть их квартирами. Но поняла это Елена далеко не сразу. Тогда ей показалось, что «приличный парень» делает ей очень хорошее предложение. А предложил ей Вова обменять двухкомнатную квартиру у Балтийского вокзала на двушку в Бокситогорске — депрессивном моногороде в ста километрах от Питера.

«Потом я, конечно, поняла, что сделала большую глупость, но тогда была вроде как и рада уехать в Бокситогорск, — печально говорит Елена Ростиславовна. — А там уже, в Бокситогорске, я много о нем узнала. Уже поняла, с кем связалась, но поздно. Он уже сидел за эти дела — за махинации с квартирами».

«Волосы дыбом встали»

В 2004-м Елене не было и сорока, к тому же она не имела большого пристрастия к алкоголю, чем сильно отличалась от обычных «клиентов» Вовы. И он этим воспользовался.

«Он хотел, чтобы я в моей той квартире в Бокситогорске присматривала за такими же бомжами, которых он будет привозить, чтобы они никуда не убегали. Как бы подрабатывала у него», — рассказывает Елена Ростиславовна.

Почему она согласилась помогать «приличному парню», она не знает и сама, это, видимо, что-то вроде стокгольмского синдрома, но так или иначе жизнь в Бокситогорске не заладилась. Елену окружали пострадавшие от черных риелторов петербуржцы, многие из которых беспробудно пили. После того как один из жильцов Елены, 32-летний молодой человек, умер прямо у нее в квартире, Вова прописал ее в другую, а эту срочно продал. Новое жилье оказалось еще хуже прежнего.

«Эту квартиру пришлось продать, переселиться на другой адрес, там коммуналка теоретически, но пьянки-гулянки… Вот там меня чуть и не прирезали потом. Хорошо, что жива осталась, — говорит Елена быстро, не вдаваясь в подробности. – Если бы я все рассказала, что там творилось, во всех местах бы волосы дыбом встали. И убивали таких же бомжей, и насиловали, и вообще».

Всего в Бокситогорске Елена Ростиславовна прожила восемь лет, но точную хронологию происходившего там уже не восстановишь. Она рассказывает, что последние два года провела вместе с другим бездомным в полуразрушенном неотапливаемом доме. Лишилась пальцев на обеих ногах, после обморожения их пришлось ампутировать. 

«До того я еще не увлекалась, все-таки за людьми присматривала, — говорит она горько, — а потом, как ноги потеряла, так я по-черному и пить начала».

«Поросло травой»

В 2012 году домик, в котором жила Елена Ростиславовна, снесли. Идти ей было решительно некуда, и жизнь, казалось, закончилась. Но по случайному стечению обстоятельств ей удалось попасть в центр социальной реабилитации в Луге, в другом конце Ленинградской области. Оттуда Елена, по собственному признанию, сбежала, не выдержав и года, и наконец вернулась в родной город.

Первое время жила на улице, а потом познакомилась с социальным работником, который то пристраивал ее в наркологическую клинику, то отправлял сортировать яйца на ферму знакомого батюшки, то селил в общежитии. Постоянного пристанища у нее так и не было, зато появился паспорт. Елена Ростиславовна хотела получить инвалидность, но сделать это самостоятельно ей не удалось.

Все изменилось, когда она попала в палатку Мальтийской службы помощи на Новой Деревне, а затем — в «Покровскую общину». Специалисты общины помогли Елене Ростиславовне получить третью группу инвалидности, а соответственно, и пенсию, никакого другого дохода у нее сейчас нет.

Руководитель социальной службы «Покровской общины» Вероника Багрова говорит, что к Новому году уже был готов пакет документов для оформления Елены Ростиславовны в дом ночного пребывания, но она неожиданно попала в больницу: пришлось срочно удалять камень из мочевого пузыря. А когда восстановилась после операции, грянул карантин — и все работы временно остановились.

В начале нашего разговора Елена Ростиславовна говорила, что все, что с ней было, «поросло травой, а что будет — неизвестно», но сейчас она готовится к очередной операции — на этот раз на позвоночнике. А потом «Покровская община» собирается устроить ее в реабилитационный центр, где Елена сможет подправить здоровье и жить без постоянной боли. Если удастся оформить вторую группу инвалидности, то Елена Ростиславовна сможет получить постоянное место в интернате и пенсию.

Вероника Багрова признается, что в «Покровской общине» все очень ждут снятия карантина, чтобы с удвоенной силой продолжить помогать своим постояльцам: оформлять документы, устраивать на лечение и в интернаты, поддерживать обездоленных и обманутых — тех, кому помогают особенно неохотно. Помочь себе сами многие из них уже просто не могут: восстановить паспорт или тем более оформить инвалидность для бездомного человека — непреодолимый квест, пройти его без поддержки специалистов практически нереально. А когда вокруг бессердечные люди, готовые обмануть и забрать последнее, то в непреодолимый квест превращается уже сама жизнь.

Пожалуйста, оформите подписку на регулярное пожертвование в пользу «Покровской общины». Эти средства пойдут на оплату труда сотрудников благотворительной организации, закупку лекарств и продуктов, а в конечном счете — на спасение людей, в жизни которых было слишком мало сочувствия, сострадания и простой помощи — совершенно базовых вещей, которых, безусловно, достоин любой живущий.