Врач разберется
«Наверно, я вам сейчас рассказать толком ничего не смогу… Его за неделю буквально не стало», — говорит женщина в телефонную трубку. Ее голос дрожит. Требуется несколько минут, чтобы она смогла собраться и рассказать свою историю.
Елена Бойко живет в Соликамске. В Пермском крае город считается третьим по размеру — после Перми и Березников. Раньше в России его знали по колонии строгого режима «Белый лебедь», с конца 2018 года появилась еще одна ассоциация — с пожаром в шахте рудника «Уралкалия», где погибли девять горняков. Сейчас, как и по всей стране, в небольшом промышленном городе следят за эпидемиологической ситуацией, еженедельно отчитываются по статистике зараженных новым коронавирусом и постепенно открывают кафе и досуговые учреждения.
8 июля Елена похоронила в Соликамске родного брата. 48-летний Игорь работал на заводе, не имел проблем со здоровьем, не обращался к врачам. Но этим летом медпомощь понадобилась — думали, простыл.
«Представляете, он неделю пролежал дома с температурой. Участкового врача вызвали в понедельник — она посмотрела, “Кагоцел” и всякой такой ерунды выписала. Мы сходили в аптеку, купили. А ему с каждым днем все хуже и хуже. В пятницу снова вызвали того врача. Она пришла и, видимо, сама испугалась, глядя на него. Тогда его увезли на скорой в горбольницу, сделали компьютерную томографию легких. В бригаде оказался знакомый фельдшер. Сразу он мне не сказал, а потом выяснилось, что у брата к моменту обследования уже легких практически не было. А он неделю с тряпочкой на голове пролежал», — говорит Елена. Каждое слово дается ей с трудом.
Из горбольницы Соликамска в этот же день мужчину увезли в Березники в краевую больницу им. Вагнера, а по совместительству центр, куда в инфекционное отделение свозят пациентов с коронавирусом со всей округи. Семью Елены там успокоили — медсестра по телефону сказала, мол, хорошо, что он попал сюда, все будет нормально. Тогда они еще не подозревали, что с Игорем больше никогда не поговорят. В воскресенье, часов в 11 утра, родные в очередной раз позвонили в больницу и услышали, что он лежит в реанимации и его лучше не беспокоить. На самом деле к этому моменту мужчины уже не было в живых.
«В третьем часу дня снова дозвонились до больницы, нам врач сказал: “Он у вас уже в 9.50 умер…” Потом муж снова дозвонился до него, и тот пояснил, что брата поздно спустили в реанимацию», — говорит Елена.
В заключении о смерти значится, что у него отек легких, пневмония неуточненная, COVID-19 не идентифицирован. У Игоря осталось двое детей, которые за неделю стали сиротами, — супруга 11 лет назад умерла из-за онкологии.
«Мы же не специалисты, рассчитывали, что врач разбирается. Помню, что покупали “Кагоцел”, еще какие-то лекарства, не антибиотики. Я потом посмотрела — таблеток было на 800 рублей, и все упаковки — пустые…»
Долго говорить Елене сложно, она просит сделать паузу, собраться с мыслями. Чтобы услышать продолжение истории, позже мы с ней созваниваемся еще раз.
Это в ваших интересах
Брат жил в одной квартире с родителями, и его болезнь неизбежно затронула других членов семьи. Их мама сейчас борется с раком. 20 июля пожилую пару неожиданно посадили на карантин, и это при заявлении об отрицательном анализе на COVID-19 у сына. Из-за этого у матери возникли проблемы — она со дня на день готовилась лечь на операцию, но без результата теста на коронавирус ее в больницу не клали. Елена сетует — вместо бесплатного забора анализа у родителей ей предлагали сделать его где-нибудь платно, ведь это в их интересах. По ее словам, сдать тест в Соликамске действительно можно, но он стоит порядка трех тысяч рублей. На двоих это уже шесть тысяч. У семьи, которая только что похоронила родного человека и борется за жизнь еще одного близкого, таких средств не оказалось.
Дальше были многочисленные звонки в Роспотребнадзор, минздрав Пермского края. 25 июля мазки на вирус все-таки взяли. У отца результат пришел 14 августа, а вот у матери его… потеряли. Еще какое-то время потребовалось на поиски, обзвоны больниц, ведомств.
«Помогла врач по фамилии Норина — обещала поискать и в любом случае отписаться. И за вечер нашла результат! А так мне говорили: “Понимаете, мы должны до 16.00 часов работать, а работаем до 22.00”. Я тогда ответила: “Возьмите волонтеров, возьмите меня — буду сидеть с вами и разбирать”. Что-то ведь надо делать!»
Оба результата были отрицательными — спустя столько времени коронавирус в организме не обнаружили. А вот у Елены тест не брали вообще. Хотя по работе она много контактирует с людьми, часто ездит по краю в другие населенные пункты. Да и родители с начала июля не сидели дома. Елена говорит:
«Представляете, в итоге 8 июля мы похоронили, а к онкологу попали только в конце августа из-за того, что кто-то не хотел отвечать, искать, разбираться. В общем, всем пофиг. Выживешь — хорошо, не выживешь — тоже, видать, хорошо».
Я просто хожу — записываю
У Любови Ромащенко, тоже жительницы Соликамска, совсем другая история. Девушка не скрывает, что согласилась говорить, чтобы привлечь к ответственности тех, кто виновен в том, что произошло с ее семьей.
Ее отец жил в деревне за 60 километров от города и уже имел проблемы с легкими. Года два назад лежал в больнице в пульмонологическом отделении, тогда его откачали. 20 июля он заболел, начал задыхаться. Участковый врач его послушал, сделал вывод, что легкие чистые, и прописал лекарства. Той же ночью состояние ухудшилось, мужчину увезли на скорой в инфекционное отделение горбольницы.
«Мы созванивались в течение трех дней, он говорил, что ему там ничего не делают, разве что сводили на КТ и дают таблетки. Уже тогда врачи зафиксировали поражение легких, не помню, на сколько процентов. Я, естественно, начала писать Махонину [врио губернатора Пермского края, — прим. ТД], в министерство здравоохранения Пермского края, чтобы они хоть что-то сделали для лечения. Мне предложили отправить его в Березники», — говорит Любовь.
По ее словам, к тому моменту отец уже не мог дышать, ходить, даже встать. Вместо ожидаемой кареты скорой помощи тогда к ним вышел врач и удивленно сказал, что для них в больнице ее никто не вызывал.
«На самом деле оказалось, что для нас экипажа нет. Естественно, в такие моменты нервы сдают, начинаешь грубо разговаривать… Сейчас я очень жалею, что не записала разговор на диктофон, пока слушала от врача: “Дак у нас тут столько людей умирает, я просто хожу —записываю”. Это шок».
Любовь все же добилась того, чтобы ее отца отвезли в Березники, в больницу им. Вагнера. Там он провел четыре дня и рассказывал, что в палате лежит с пациентом, у которого то ли коронавирус, то ли туберкулез. Так ему сказал сам сосед, врачи в этом плане оказались менее разговорчивыми.
«Когда мы к нему приезжали, естественно, никого в больницу не пускали. Но мы видели, как он сидит, он говорил, что ему хорошо. Когда стало хуже, начали звонить медсестрам, главному врачу. Папа передавал, что ему ничего не делают, — ставят капельницу, а он видит, что в колбах нет лекарств».
В больнице он прожил еще четыре дня. В заключении о смерти указано, что у мужчины была неподтвержденная пневмония и проблемы с сердцем. Любовь отмечает, что врачи говорили им о взятом тесте на COVID-19, результат которого оказался отрицательным. Но хоронить его попросили в закрытом гробу. Как известно, это делается из-за опасности заражения.
Саму девушку и ее семью на коронавирус никто не тестировал. По прошествии 40 дней она собирается добиться в больнице выдачи всех документов с указанием лечения, принимавшихся ее отцом лекарств, результатов обследования. Просто так мириться со смертью близкого человека дочка не намерена.
Четыре человека
У обеих рассказанных историй есть один общий момент: путь до больницы Соликамска, откуда пациенты направлялись в больницу в Березниках.
В СМИ писали, что летом в больнице уже были проверки. Причиной их стали вспышки заболеваемости. Одну зафиксировали в июне. А в июле из-за распространения вируса на карантин уходили 10 отделений, среди медработников инфекцию диагностировали у 28 человек. По мнению Любови Ромащенко, ее отец мог поступить туда без вируса, а вот в стенах больницы не заразиться им ему было практически нереально.
В ответ на запрос в министерстве здравоохранения Пермского края уточнили, что, по их мнению, всеми ресурсами для помощи людям во время пандемии, включая современное оборудование и обученный персонал, обладают обе больницы — и в Соликамске, и в Березниках.
«Учитывая все вышеперечисленное, в условиях распространения новой коронавирусной инфекции медицинских кадров и средств достаточно. Проведенный анализ документации, который осуществляется в связи с поручением Минздрава РФ, позволяет говорить о достаточном уровне оказания медицинской помощи в настоящее время в условиях распространения новой коронавирусной инфекции», — делают вывод в краевом минздраве.
На вопрос о том, хватает ли на весь край тестов на коронавирус и в каком объеме они есть, в пресс-службе уклончиво отвечают, что их «достаточно». В министерстве не слышали ни об одной жалобе в Соликамске на отказ медсотрудников проводить тестирование, на неверно поставленный участковым врачем диагноз при потенциальном заражении инфекцией и явных проблемах с легкими.
Официально за все время пандемии в Соликамске с диагностированным коронавирусом умерли четыре человека — эти данные не обновляются с конца июля, показывая, что новых смертей нет. Только в процессе подготовки материала редакция узнала о трех похоронах людей с проблемами в легких, которые случились в ближайшие полтора месяца. Если два спикера решились рассказать о своем горе, то третий, у которого после контакта с носителем нового вируса и поражением легких умер глава семейства, оставив с пневмонией жену и дочь с грудным ребенком, — нет. Надежды на квалифицированную медицинскую помощь в этой истории не оправдались, а вот опасения по поводу заражения вирусом — напротив.