В Госдуме готовятся во втором чтении принять законопроект, изменяющий федеральный закон «Об образовании». Авторы инициативы предлагают законодательно закрепить понятие просветительской деятельности, а также принять меры, чтобы не допустить «негативного иностранного вмешательства в образовательный процесс».
Несмотря на критику со стороны научного сообщества и широкой общественности, депутаты отказались от принципиальных правок проекта. Российский ученый, доктор биологических наук, член совета просветительского фонда «Эволюция» и заместитель главного редактора газеты «Троицкий вариант — Наука» Михаил Гельфанд рассказал «Таким делам», чем опасен законопроект и что будет с просветительской деятельностью в стране, если его примут.
Закон избыточен и невыполним
Начнем с того, что законопроект о просветительской деятельности — это не законопроект.
Закон должен содержать определения. Он налагает ограничения на граждан и устанавливает санкции за нарушение этих ограничений. Или, наоборот, дает возможности и устанавливает условия для пользования этими возможностями. Так должен быть устроен закон.
Хорошего определения просветительской деятельности в этом законопроекте нет. Сказано нечто крайне расплывчатое, не конкретное определение, под которое можно подвести все что угодно, включая курсы кройки и шитья.
Во-первых, образовательный процесс и просветительская работа — вещи разные. Даже в самом законопроекте указано, что просветительская деятельность — это то, что происходит вне основного образовательного процесса. Зачем они вообще это запихивают в закон об образовании? Это просто еще одна глупость.
Во-вторых, в законопроекте говорится, что нельзя использовать просветительскую деятельность для пропаганды разных плохих вещей. Это излишне, потому что есть много других законов, которые запрещают пропаганду плохих вещей.
В законе говорится, что просветительская деятельность должна лицензироваться. Но там не устанавливается, какие именно аспекты просветительской деятельности должны лицензироваться, кто и как должен это делать. Это все остается на подзаконных актах, которых нет. Если читать буквально, должно лицензироваться буквально все — и все разумные активности, и любые контакты вузов с иностранцами. В пояснительной записке говорится про борьбу с иностранным влиянием, но лицензирование — это не способ борьбы с иностранным влиянием.
Ровно то же, что с законом об инагентах
Лицензирование — это не способ борьбы с иностранным влиянием. Для того чтобы бороться с иностранным влиянием, надо просто самим говорить что-то более разумное и убедительное.
Поэтому предмета для обсуждения нет — мы не понимаем, что мы обсуждаем. Получается, что в нынешнем виде этот закон, с одной стороны, избыточен, потому что повторяет уже существующий, с другой — невыполним.
Мы все прекрасно знаем, как в нашем отечестве принято поступать с невыполнимыми законами. Они используются для того, чтобы обвинить в их нарушении кого нужно в этот момент. С этим законом можно наблюдать ровно то же самое, что было с законом об иностранных агентах.
Когда законопроект об инагентах приняли, объясняли это тем, что про какие-то аспекты деятельности общественных организаций люди должны знать. «Давайте все будут отмечаться или подавать пару лишних бумажек — ничего страшного».
В результате оказалось, что этот закон используется как повод, чтобы репрессировать и потом закрывать абсолютно достойные и крайне востребованные общественные объединения. А теперь иностранным агентом может быть не только общественное объединение, но и гражданин.
И вот уже обсуждается, что гражданам, которых объявили иностранными агентами, будет запрещено участвовать в выборах, а это прямое нарушение Конституции. Но к этому нам не привыкать. Законопроект о просветительской деятельности повторяет все эти шаги.
На самом деле непонятно, надо ли лицензировать просветительскую деятельность. Скорее всего нет, хотя на первый взгляд очень заманчиво было бы прекратить поток мракобесия в телевизоре. Но до него доберутся в последнюю очередь, а начнут как раз с людей, которые делают что-то содержательное и разумное.
Сенатор Климов — профессиональный борец с иностранным влиянием, руководитель какой-то там комиссии. Но он никакого конкретного примера лекции или просветительского проекта, который можно было бы подвести под этот закон, привести не смог, и его соавторы тоже.
Я, честно говоря, никакого ужасного иностранного влияния не вижу. Наука вообще вещь интернациональная. Поэтому говорить, что у нас будет своя наука, свое просветительство, а иностранного не будет, — это как-то убого. То, что у каких-то людей паранойя и они боятся Сороса, вашингтонского обкома или еще кого-то, — это к психиатру.
Неожиданный социологический замер
Волна общественного возмущения по этому поводу беспрецедентная. Когда астрофизик, автор книг, получивший премию Минобрнауки за просветительскую деятельность, Сергей Попов опубликовал петицию против этих поправок, в научном сообществе обсуждалось, что если мы хотя бы 10 тысяч подписей наберем, то это будет круто. Сейчас их уже больше 200 тысяч.
Ясно, что это не только просветители. Это очень большое количество людей, особенно для ситуации, которая не предполагает какого-то эмоционального отклика, — это не кого-то посадили в тюрьму, это не кто-то заболел.
На самом деле это хорошая и удивительная новость для нас. В просветительском сообществе все время обсуждалось, нужно ли людям то, что мы делаем.
Случился такой неожиданный социологический замер, который показал, что эта деятельность крайне востребована.
Помимо этого, было очень жесткое заявление уже от профессионального сообщества — от ученых и людей, которые занимаются организацией просветительской деятельности. У обращения где-то 2 тысячи подписей, но это уже совершенно другого рода подписи — именно профессионалов в этой сфере. Обращение крайне жесткое, это прямое указание: если вы сделаете эту ерунду, то мы вам не будем подчиняться, мы не будем выполнять требования этого законопроекта.
Было решение президиума РАН, которое для академии также было необычайно резким. Это такая организация, которая соблюдает политические правила игры. В этот раз они заявили, что законопроект не улучшаем в принципе: академики не предлагали сделать какие-то косметические изменения, а прямо сказали, что он не годится и должен быть отозван.
Казалось бы, этот законопроект — такая ничтожная глупость на фоне всего прочего, но он вызвал действительно очень серьезное возмущение.
Что будет, если закон примут?
Если этот законопроект в том виде, в котором он сейчас продвигается, примут, то часть людей из просветительской деятельности уйдет, потому что им будет противно. И в первую очередь уходить будут самые ценные — ученые, которые популяризацией занимаются не в качестве основного дела, а потому, что им это интересно. Это люди, которые сами делают передовую российскую науку и про нее рассказывают российскому обществу. И если к ним придет сенатор Климов или еще кто-то из этих чебурашек с лицензией, то они просто будут посланы, и все.
Вторая сторона — возрастет бюрократическая нагрузка на профессиональных организаторов просветительских площадок. Это не смертельно, но раздражает. Все эти площадки держатся на тонкой грани между энтузиазмом и разными сложностями. Такие площадки станут постепенно съеживаться — и начнется это в регионах. Местная бюрократия всегда свирепее, чем столичная.
Конечно, тот, кто и так хочет узнавать что-то про науку, сможет сделать это через ролики на YouTube, книги, лекции, подкасты; хотя и тут важную роль играет живое общение, возможность задать вопрос, поговорить после лекции и тому подобное. А вот заинтересовать новых людей и показать им, что наука — это не скучно и непонятно, а интересно, станет сложнее. Пострадает и общий интеллектуальный уровень общества, и приток молодых людей в науку.
Запасаемся попкорном
Очень интересно наблюдать за тем, что происходит сейчас. Я смотрел телевизионные интервью с авторами законопроекта, потом было заседание комитета Госдумы — они начали отползать. Это очень предсказуемо, потому что одна из основ госполитики в России состоит в том, что нельзя провоцировать общественное возмущение. Это то, чего наше Богом хранимое руководство опасается больше всего. Дурачки, которые написали этот законопроект, совершенно недооценили, какую бомбу они бросают.
Похоже, они надеялись, что проявят активность, получат одобрительные пометки в личные дела, останутся в списках на очередных выборах в Госдуму и тому подобное. Вместо этого, думаю, им сильно влетело от начальства, уж не знаю, кто ими там руководит.
Сейчас видно, как сильно поменялась риторика [на федеральных каналах и на заседаниях Госдумы]. В начале этого процесса сенатор Климов давал интервью про то, что это все происки неизвестно кого с Запада, ученые не понимают ничего и их подзуживают из-за границы. Пояснительная записка к этому закону вся исключительно состояла из необходимости противодействовать западной пропаганде. Теперь говорят, что это рамочный документ и напрасно все беспокоятся.
Все это противодействие пропаганде теперь заметено под ковер, а в качестве главного врага выставляют не какого-то ужасного Сороса, а всяких фриков из YouTube. То есть вектор сменился с иностранной пропаганды на мракобесие в интернете. Но это лицемерие, потому что в пояснительной записке к проекту вовсе нет никаких фриков, плоскоземельщиков, гомеопатов и астрологов.
И даже если эту новую версию принять за правду, то дело все равно безнадежное. Потому что невозможно представить правительственный орган, который регулирует ролики в YouTube и проверяет, про какую Землю это видео, круглую или плоскую.
Сейчас происходит тест на глупость. Ясно, что они не могут этот проект отозвать, потому что танки задом не ездят, это потеря лица для большого количества человек. Либо они сделают проект беззубым и ненужным, либо содержательным и вредным, но задурить при этом голову людям не получится. Они же имеют дело не с дураками, а с профессионалами, в том числе профессионально занимающимися чтением и интерпретацией текстов. Так что запасаемся попкорном.
Записала Александра Садыкова