«Не надо считать никого»
История Великого Новгорода опровергает известный тезис, что русскому народу не свойственна демократия. С такими словами начала открытие съезда депутат городской Думы Анна Черепанова. «Наш город — это не только родина демократии, не только родина русской государственности, но и родина местного самоуправления», — заявила она, напомнив, что даже у каждой улицы здесь было свое мини-вече, на котором решались локальные проблемы.
Но, тут же добавила Черепанова, нынешнего губернатора Новгородской области Андрея Никитина не назовешь продолжателем местных либеральных традиций: за несколько дней до Земского съезда он издал указ, ужесточающий санитарные требования к организаторам деловых встреч в регионе из-за пандемии. Организаторам съезда пришлось срочно снимать второе помещение, чтобы разделить делегатов на две группы, а еще ограничивать вход для СМИ.
«Я подала в суд на указ губернатора, которым он ограничил число участников собраний до 30 человек, но, к сожалению, этот иск не будет рассматриваться немедленно, как мы ожидали, а только 7 июня. Тем не менее мы в любом случае отменим этот политический указ имени Первого Земского съезда — наверное, так это можно назвать», — продолжила Черепанова.
В этот момент прямо за ее спиной в дверях появились люди в полицейской форме.
«Большая группа людей захватила власть и совершенно не хочет с ней расставаться. Отсюда все препятствия и в организации Земского съезда, и вообще в занятии независимой политикой. Поэтому я хочу всех поблагодарить за то, что вы занимаетесь этой политикой, — голос Анны выдавал волнение, но она продолжала, пока человек в форме с полковничьими погонами не встал рядом с ней. Черепанова машинально оглянулась. — Здравствуйте, Сергей Михайлович! Разрешите мне закончить».
Глядя на делегатов, она продолжила: «Это очень важно для всех нас, особенно для граждан, которые разочаровались в политике. Вы все для них пример того, что нужно делать, чтобы в России укреплялось, развивалось местное самоуправление и люди не были разочарованы в политике, которую власти представляют как грязное дело», — высказалась депутатша.
Микрофон перехватил полицейский.
«Разберемся, кто лишний, а кто нет! Начальник Управления внутренних дел по городу Великий Новгород полковник полиции Максимов Сергей Михайлович!» — представился он и рассказал об указе, объявив мероприятие незаконным.
В чем нарушение, он объяснить не смог.
«В нашем зале меньше 30 человек. В соседнем зале вчера проходил банкет чиновников, в котором участвовало не меньше 80. Вот вчера бы туда и пришли», — перехватила микрофон одна из авторов идеи и организаторов съезда Юлия Галямина.
Она предложила полковнику пересчитать людей, а затем вернула микрофон.
«Указаний мне давать не надо!» — заявил Максимов и повторил, что те, кто не выполнит его команды, будут привлечены к ответственности за неповиновение законным требованиям полиции.
«Что мы нарушаем?» — прервала полковника Галямина.
«Не хватайте микрофон», — сказал полицейский.
«Это наш микрофон», — парировала она.
«Я еще раз вас предупреждаю, что в случае невыполнения…» — завел ту же пластинку полицейский.
«Давайте посчитаем», — сказали ему из зала.
«Не надо считать никого», — ответил страж порядка.
Галямина вновь перехватила микрофон, попросила делегатов поднять руки и стала считать людей громко вслух, как в школьная учительница: «Раз, два, три…» Полковник молча стоял на месте. «Двадцать три, двадцать четыре… Нас двадцать пять человек! Мы можем проводить мероприятие. Спасибо! До свидания», — заключила Галямина.
Полковник не унимался, продолжая что-то говорить уже без микрофона.
«У нас нет никаких противоправных действий. Я выступаю с приветственным словом», — чувствовалось, какого напряжения требовали от нее эти минуты, но она не сбавляла темпа.
«Дистанцию социальную вы не соблюдаете», — нашелся, наконец, полковник.
«Соблюдаем», — ответила Галямина и предложила принести рулетку. Силовик махнул рукой в сторону двери и сказал, что у него есть представитель Роспотребнадзора, который якобы зафиксировал нарушение. Галямина отметила, что все они без перчаток, и предложила делегатам дождаться, пока полицейские уйдут.
«Земский съезд в любом случае открылся. Это уже хорошо! — пыталась поддержать себя и коллег она. — По всем документы мы сможем проголосовать онлайн потом. Я думаю, даже если нас попытаются каким-то образом оштрафовать, то это не будет большой проблемой. Следите за телеграм-каналом съезда».
Следом слово успел взять Александр Бондарчук, депутат городской Думы Ноябрьска в ЯНАО. Сначала он почтил минутой молчания десять рабочих, которые за день стали жертвами аварии на станции водоканала Таганрога. Затем отметил, что ему важно было увидеть здесь, в Новгороде, что он не один, что таких много. В Ноябрьске, где Бондарчук прожил 40 лет, он уже лишился работы в Газпроме, по его словам, из-за своей принципиальной депутатской позиции.
Депутат успел высказаться о необходимости убеждать людей ходить на собрания жильцов своего дома и публичные слушания, когда за его спиной в дверь вошел отряд полицейских. Максимов обратился к ним, встав спиной к залу и жестикулируя, как дирижер перед оркестром: «Выясняем отношение граждан к мероприятию. Если они отказываются, доставляем в отдел».
Галямина назвала Максимова матросом Железняком XXI века — тот сорвал Учредительное собрание 1918 года, где в прямом смысле решалась судьба России, со словами: «Я прошу прекратить заседание, поскольку караул устал!»
Но у Максимова столь же красочной фразы для земцев не нашлось. Пока шли разборки, слово взял петербургский депутат Виталий Боварь. Он кратко рассказал о концепции реформы самоуправления в России, принятие которой должно было стать итогом съезда, — для «изменения тренда в развитии страны от авторитарного к демократическому».
Также он напомнил про доклад под редакцией Григория Юдина о состоянии представительства в России, главной идеей которого является заключение экспертов о разделении страны на три зоны — по распространенности нарушений при голосованиях. Хуже всего дела обстоят в так называемых «электоральных султанатах», где, по сути, не считают результаты выборов и просто их переписывают, из-за чего все больше россиян вовсе не имеют своего представительства в законодательных органах.
Реформа же местного самоуправления, продолжил Боварь, должна коснуться и полиции, и судов, и надзорных органов, чтобы, например, районные прокуроры в муниципалитетах были избираемыми на прямых выборах или на выборах в советах депутатов.
«Не надо Юлю никуда увозить! Она очень важный в нашем мероприятии человек», — уже обратился к силовикам он.
Но Галямову все-таки увезли, затем — его самого, а после — Бондарчука и Виктора Шалякина, председателя местного новгородского отделения партии «Яблоко», пытавшегося убедить полицейских не срывать съезд.
«Целая куча полицейских пришла, чтобы считать, сколько здесь людей. Кто вам приказал? — говорил Шалякин. — Вам же самим потом будет стыдно».
«Какую статью вписать?»
Полицейские вели Галямину через зал, приготовленный для большой свадьбы. Она была в красивом красном платье, будто гостья торжества. Даже пошутила, что «отлично выглядеть при задержании — это очень важно». Полицейские пытались ускориться, чтобы, видимо, все выглядело не так торжественно, но Юлия, даже запыхавшись, безостановочно комментировала происходящее шедшим рядом журналистам.
«Я уверена, что этот съезд еще войдет в историю, — сказала она по дороге к полицейской машине. — У меня на маске написано: “Свободу политзаключенным”. И я являюсь политзаключенным».
На парадной гостиничной лестнице, по которой полицейские провели Галямину, собрались гости той самой свадьбы. Они ожидали молодоженов с традиционным караваем в руках. Пожилой подвыпивший гость торжества не стал скрывать своего раздражения в адрес депутатов: «А почему они вообще здесь? У них тут какое-то место? Читайте законы повнимательнее!»
Все это действо сопровождала громкая средневековая музыка — свирели, дудочки и бубны, доносившиеся из соседствующего с гостиницей деревянного уличного театра.
В банкетном зале уже звучали тосты за молодых, а в соседнем — полицейские пытались удерживать делегатов в зале. Но оказалось, что они не знали о втором выходе, который был открыт и свободен. Этот путь к отступлению разведал Алексей Миняйло, кандидат в депутаты Госдумы, известный по «московскому делу». В результате нескольким все же удалось уйти без протокола.
Выяснилось, что к разгону съезда привлекли участковых и даже кинологов. Этих полицейских просто лишили выходного дня, и, видимо, в отместку начальству (или от собственной неграмотности) они стали неряшливо заполнять бумаги.
Так, Валентине Анфилатовой, сельской депутатше, приехавшей из Кировской области, официальное предостережение о недопустимости нарушения закона, судя по документам, выдали на час позже, чем стали составлять протокол.
А Николай Тихонов, муниципальный депутат из Бурятии, упросил полицейскую вписать ему другую статью в протокол.
«Она спросила: какую статью вписать? И я наобум сказал: 26.1, а на рассмотрение протокол попросил направить уже в Бурятию», — рассказал Тихонов.
Текст статьи 26.1 КоАП вообще посвящен не правонарушению, а перечислению обстоятельств, которые подлежат выяснению по административному делу. Но об этом не знали ни Тихонов, ни оформлявшая его сотрудница полиции.
Сергею Власову, муниципальному депутату из столичных Печатников, написали, что он был на мероприятии с участием 31 человека, хотя в зале при полицейских и под видеозапись насчитали 25 человек.
«О какой объективности и тщательности при рассмотрении дел можно говорить, если в расписании они открыто вписаны у судей с промежутком в 15 минут? Что можно успеть изучить за 15 минут?» — высказалась о наболевшем в своей практике правозащитница Наталья Масляева еще до начала съезда, когда для делегатов и журналистов проводили небольшую пешую экскурсию по центру Новгорода.
Оперативные сотрудники, которым приказали следить за этой экскурсией, тоже не отличались усердием. Развлекаясь, участники прогулки насчитали шесть таких наблюдателей в гражданке. Для большинства независимых муниципальных депутатов подобное сопровождение — дело привычное.
«Таким делам» удалось анонимно пообщаться с одним из полицейских. Тот рассказал, что вообще не интересуется политикой и просто выполняет приказ начальника.
«Потому что выборы, депутаты — это все не имеет значения. Есть реальная жизнь, а это все выдумки», — отметил он и удивился, когда узнал, что разочарование это происходит от того, что конкретно его интересы просто никто не представляет. И именно проблема представительства стала одной из заглавных для Земского съезда.
А еще полицейский не знал, что Анна Черепанова, чье выступление было прервано визитом его начальника, в свое время отстояла очень ценимое новгородцами музыкальное училище, у которого власти пытались отобрать здание.
Также он признался, что не понимает, что вообще такое местное самоуправление. Но в этом он не одинок: в еще более либеральном 2008 году только 41 процент опрошенных ВЦИОМом респондентов знал о существовании в стране независимого местного самоуправления.
«Время, когда молчать просто преступно»
Всероссийский Земский съезд, да к тому же в Великом Новгороде, — это тонкий троллинг тех, кто без конца обвиняет независимых муниципальных депутатов в работе на Госдеп. Нашлась такая и среди сотрудниц гостиницы, где проходил съезд. «Им что кураторы написали с Запада, то они перевели, распечатали и читают на этих съездах», — была убеждена женщина.
Общий бюджет мероприятия, по словам пресс-секретаря съезда Николая Касьяна, составил 1,1 миллиона рублей, которые были собраны со стримов в ютьюбе. Самый большой донат составил пять с небольшим тысяч рублей, а средний — 400 рублей.
«Сто тысяч [рублей] было собрано почти за день перед мероприятием, когда выяснилось, что нужно из-за санитарных требований снять еще одно помещение», — добавил он.
Миф о предателях-либералах, работающих на Запад, родился не в наше время. В том же порой обвиняли земских деятелей начала XX века.
Земства появлялись в истории России трижды, и каждый раз их роль слабела. Появившиеся по инициативе Ивана Грозного Земские соборы к началу XVII века были прототипом парламента, и на них даже избирали царей. После прихода к правлению Романовых роль этих соборов снижалась, пока они не были ликвидированы вовсе.
Второй раз земство возникло уже как орган местного самоуправления в 1864 году после реформы, проведенной Александром II. Это был не дар царя народу — стране после отмены крепостного права как воздух были нужны гибкие и эффективные структуры, решавшие вопросы хозяйственного и бытового плана.
Всеобщего избирательного права тогда не вводилось. Больше половины мест в земских собраниях занимали представители дворянства. До выборов не допускали женщин и евреев.
На самоуправленцах в XIX веке, по сути, висела вся «социалка»: они решали вопросы медицинского обслуживания населения, общего образования — всего того, чем ныне занимаются органы социальной защиты населения, а также весь сектор НКО. Кроме того, земства занимались вопросами дорожного строительства, ветеринарии и сельского хозяйства.
Но в дальнейшем государство больше боролось с земством, чем развивало. Так, с 1890 года в земстве увеличили вес дворянства и зависимость собрания от государства.
Кроме того, самоуправление в качестве эксперимента действовало только в 34 губерниях (тогда как в Российской империи к 1914 году было 78 губерний, 21 область и 2 округа), и земство не получало достаточного финансирования и вечно страдало от нехватки кадров.
Особенно строго царские власти следили за тем, чтобы земства не проводили съездов и не объединялись. Однако давление сверху приводило лишь к росту оппозиционности земства. «Нелегальные съезды проводились еще с 70-х годов XIX века», — отмечает историк Тамара Эйдельман.
Наиболее известными стали съезды, проведенные в 1902 и 1904 годах. Первый провели дома у главы московского земства Дмитрия Шипова, которого Михаил Зыгарь в книге «Империя должна умереть» назвал первым лидером российской оппозиции, хотя помещик оставался славянофилом и сторонником самодержавия.
Поводом для съезда было включение земцев в правительственную комиссию по сельскому хозяйству. Но съехавшиеся в Москву делегаты, среди которых были Иван Петрункевич из Твери, князь Дмитрий Шаховской из Ярославля, князь Петр Долгоруков из Курска, профессор Владимир Вернадский из Тамбова, обсуждали уже не хозяйственные вопросы, а большую аграрную реформу, согласно которой крестьян следовало уравнять в правах с другими сословиями, в том числе по части избирательных прав.
Обсуждение продлилось три дня, никого не задержали. После Шипова вызвал министр внутренних дел Плеве, чтобы объявить «высочайший выговор» всем участникам съезда от лица императора, но сам сказал о готовности помогать при одном условии: «Земские деятели должны своим поведением показать, что ими не руководят никакие политические вожделения». Также встречу с Шиповым провел министр финансов Витте, заверив, что ничего не имеет против земств, но страна, по его убеждению, тогда не созрела для конституции и представительства.
Во время Русско-японской войны земства вновь вызвали волну правительственного гнева за создание Благотворительной общеземской организации с целью помощи раненым и семьям убитых, которую возглавил представитель тульского земства князь Георгий Львов (который станет фактически первым после Романовых главой государства после создания в 1917 году Временного правительства).
А тогда, в 1904 году, Плеве запретил земствам оказывать помощь раненым без согласования с МВД, но это распоряжение оказалось настолько странным, что многие земства просто проигнорировали. За неповиновение расплачивался Дмитрий Шипов. В апреле 1904 года он был переизбран на пост главы московского земства, но глава МВД наложил вето на его кандидатуру.
По всей стране прокатились волнения, и земцы писали письма в поддержку и Шипова, и Львова.
Все изменилось, когда на пост главы МВД пришел князь Мирский, который перед назначением произнес либеральную речь. Было решено провести Земский съезд всероссийского масштаба. Мирский объяснил царю, что обсуждаться будут исключительно бытовые темы. Но, заручившись одобрением, земцы поменяли повестку с хозяйственной на политическую.
«Говорить теперь о продовольственном, врачебном вопросах нельзя. Мы переживаем такое время, когда земским людям молчать просто преступно и необходимо высказаться откровенно», — сказал Мирскому Шипов.
Вокруг назначенного на 6 ноября 1904 года съезда был большой ажиотаж в прессе.
Предвидя, что собрание будет запрещено властями, участники решили перенести его из здания Петербургской земской управы в частную квартиру тверского делегата на Фонтанке.
В своем дневнике генеральша Богданович писала, что этот съезд напоминает французские Генеральные штаты, с которых началась Французская революция.
Но самое удивительное, что 6 ноября петербургские полицейские не вязали делегатов прямо на улице, а вежливо указывали им дорогу до нужной квартиры.
За три дня была принята резолюция из одиннадцати пунктов, в которой говорилось об участии выборных учреждений в законотворчестве, о контроле за бюджетом, неприкосновенности личности и жилища, свободе вероисповедания, слова и печати, свободе собраний, равенстве гражданских и политических прав для всех граждан империи, распространении на всю ее территорию местного самоуправления.
Шипов встретился с главой МВД и передал ему резолюцию. Все участники мирно разъехались по домам, где стали участниками так называемой «кампании либеральных банкетов» — небольших съездов с различными политическими требованиями.
В ходе той же кампании резко политизировались и собрания петербургских рабочих, из который вырастет Петросовет, по образцу которого, в свою очередь, будут созданы Советы рабочих и крестьянских депутатов. Еще в 1917-м они постепенно заберут власть у представителей Временного правительства, а потом и у земств.
Таким образом, мирный Земский съезд 1904 года действительно стал отправной точкой для революции.
«Это был, по сути, последний шанс царской администрации на мирные реформы», — резюмирует Эйдельман.
«Такого социализма нам не надо»
В восемь утра в субботу Новгород еще спит, но в это время открывается небольшая закусочная «Колобок». Чай за двадцать рублей, пончики за пятнадцать. Есть в меню и супы, и второе.
За столиками рассаживаются несколько пожилых людей и семейная пара туристов. Заходят четверо мужчин среднего возраста. Сперва кажется, что это оперативники МВД, хотя выглядят они очень по-разному и явно еще мало знакомы друг с другом.
«Каких взглядов придерживаетесь? Левых?» — требовательно спрашивает самый накачанный из них самого худого.
«Если как в Венесуэле, то такого социализма нам не надо», — спокойно отвечает тот.
Темы без конца меняются. Достается в разговоре и американцам, которые, по мнению одного из собеседников, «перегибают палку в плане соблюдения прав меньшинств».
Инициатива переходит к самому молодому — юркому, лысому, немного хулиганистого вида парню. «Среди нынешних партий идеология есть только у КПРФ», — выпаливает он и сыплет историями о причудливой жизни в родной Бурятии, откуда якобы пришлось уехать из-за бедности населения даже карманникам. Гости «Колобка» явно становятся ближе, когда он признается, что был одно время «смотрящим» в школе, ведь в Бурятии, по его словам, местное самоуправление действует почти что по воровскому укладу и даже вновь назначенному прокурору приходится собирать авторитетов, чтобы настроить контакт с этим «земством».
Проблемы, продолжал парень, из-за которых уже больше 40 дней за последние два года он провел в заключении, начались, когда он стал муниципальным депутатом со слишком независимой для региона позицией.
«Мне дали лист на подпись о вступлении в “Единую Россию”, и я красиво порвал его на несколько частей. С тех пор понеслось…» — говорит он.
Оказывается, это Николай Тихонов — в родном Улан-Удэ он призывал людей охранять возле Байкала лес, который ранее разрешил добывать глава государства.
Качком оказывается депутат со Ставрополья Андрей Сердюков со значком партии КПРФ на лацкане. В юности он занимался классической борьбой, и это отразилось на внешности. Он тоже делится с новыми знакомыми «темным прошлым» — его судили за применение борцовских навыков в реальной драке, когда пришлось серьезно обороняться.
Тот, что больше всех молчит, — муниципальный депутат Антон Соколов из Марий Эл. Он говорит, что в «войне» с главой поселения дошел до того, что тот его демонстративно не замечает, когда проходит мимо. У него тоже был опыт суда, причем за вымогательство, но никто из собравшихся не стал расспрашивать, была это подстава или нет.
Только у четвертого, самого худого, московского депутата Геннадия Трунтаева, не находится подходящего для разговора «греха».
Все четверо не похожи друг на друга, но смотрятся вместе как четыре мушкетера: от них веет какой-то невероятной энергией. Кажется, Земский съезд сорвать не удалось — обсуждение и голосование по повестке делегаты перенесли на следующий день в онлайн.
Но уже в понедельник, 24 мая, депутатов Боваря, Шалякина и Бондарчука оштрафовали за участие в съезде. Юлии Галяминой дали семь суток ареста за организацию съезда. Этот приговор чреват возможной заменой для нее условного срока, к которому ее приговорили по «дадинской» статье, на реальный.
Редактриса — Лариса Жукова