«Дети приходят, дети уходят»

Несколько лет назад Саша бывал в фонде «Материнское сердце» едва ли не каждый день: волонтерил в молодежной инициативной группе «Руки добра» вместе с другими бывшими подопечными фонда, постоянно навещал детский дом, помогал его жителям социализироваться. 

О жизни в сиротских учреждениях Саша знает очень хорошо: вместе с младшим братом Егором они провели в них большую часть детства. Периодически маме удавалось забирать их домой — в деревянный барак без воды и централизованного отопления, но братья неизменно возвращались в систему. 

«Ей негде было нас содержать»

Отца Саша и вовсе не знает: помнит только, что тот как-то обещал купить им с братом на Новый год радиоуправляемые машинки, но больше так и не пришел.

Одно время все вместе они жили в квартире «дяди Коли» — маминого нового мужчины, но тот увидел, как Егор втихаря лезет в мамин карман. Детей снова отправили в приют — мама пошла в опеку и написала отказ, таков был ультиматум мужчины. Когда ее лишили родительских прав, они с дядей Колей расписались — и сейчас живут неподалеку от Саши.

«Мама понимала, что в нашей квартире сами мы не сможем жить. Тем более мы тогда маленькие были, какое нам там жить, это ж вообще. И вот она не хотела, ей просто негде нас было содержать».

Большинство российских детей-сирот оказываются в системе учреждений при живых родителях. И для некоторых переезд в детский дом становится настоящим спасением. Александр (будем называть его Александром, чтобы не путать с Сашей. — Прим. ТД), еще один волонтер из объединения «Руки добра», попал в приют в семь лет. Его мать злоупотребляла алкоголем и фактически отдала детей на попечение государства, но сейчас сын ее за это не винит.

«[То, что я попал в детский дом] однозначно хорошо. Поэтому и нет никаких упреков, что она сдала меня, — говорит Александр. — Если не справляешься, лучше так. Все равно ты мне точно ничего не дашь. В детском доме мне даже посчастливилось съездить в Финляндию, в Швецию. Не знаю, что выросло бы из меня, если бы я рос в неблагополучной семье».

Вышли из детского дома и не захотели расставаться

Как и Саша, Александр с теплом вспоминает детский дом, воспитателей и особенно волонтеров «Материнского сердца», которые регулярно приходили к своим подопечным, устраивали мастер-классы, выезжали с ними в город, ходили на экскурсии и просто общались — делали все то, чего так не хватает воспитанникам детских домов, замкнутым в своем мире, ограниченном забором учреждения.

Лидером волонтеров была и остается Татьяна Смирнова. «Когда я пришла работать волонтером в детский дом году в десятом, там были мальчишки такие, десять-одиннадцать-двенадцать лет. На наших глазах они выросли», — рассказывает Татьяна. 

«Мы работали по месячному плану с детьми, и ребята очень привыкли к нам. У нас определенные волонтеры были закреплены за определенными группами детей. Когда складывается длительное общение, дети раскрываются, доверяют, мы подружились. И когда уже им исполнилось восемнадцать и больше, когда они вышли из детского дома, то просто не захотели расставаться. Так вот и вышло, что мы объединились. То есть в детский дом волонтерами пришли уже выпускники», — вспоминает Смирнова.

Волонтерское объединение «Руки добра» при поддержке «Материнского сердца» организовали в 2015 году. И теперь уже выпускники детских домов сами приходили в свои же учреждения, общались с воспитанниками, устраивали праздники, проводили мастер-классы, выбирались вместе с подопечными на городские мероприятия.

На тот момент все активисты-выпускники были по несколько лет знакомы с «Материнским сердцем», а некоторые, например Саша, успели пожить в так называемой социальной квартире фонда — специальном помещении для социальной реабилитации подростков-сирот. Такая квартира, необходимая для подготовки к самостоятельной жизни, сначала работала на базе детского дома № 4, а после его закрытия — на территории Петрозаводского автотранспортного техникума, который как раз окончил Саша.

Одной из первых жительниц социальной квартиры «Материнского сердца» была Юля — самая старшая участница объединения «Руки добра». Сейчас Юле двадцать семь лет, с 2019 года она работает в фонде на позиции секретаря-референта, но по факту делает гораздо больше, в том числе ведет совместный с фондом «Хранители детства» проект по профориентации для подростков-сирот.

«Я попала в социальную квартиру, когда мне уже было восемнадцать, в одиннадцатом классе, — рассказывает Юля. — Было интересно, особенно в период экзаменов: надо самой себя разбудить, саму себя отправить — это такой интересный опыт был».

Благодаря волонтерам, которые помогали готовиться к экзаменам, Юля поступила в вуз на педагога дошкольного образования и стала сотрудничать с «Материнским сердцем». Ее детский дом к тому моменту закрыли, социальная квартира переехала в техникум, а Юля начала работать в ней наставником. Параллельно на акциях фонда она познакомилась с другими выпускниками-волонтерами.

«Спустя какое-то время мы стали собираться, думать, какой мастер-класс будем проводить или какой фильм или мультик показывать детям. Начали ходить в детский дом. Ровно в тот момент, получается, мы сделали инициативную группу “Руки добра”, — рассказывает Юля. — Сейчас ребята не так часто взаимодействуют с детским домом, но несколько раз в год кто-то туда приезжает, участвует в наших мероприятиях. Не еженедельно, конечно, как мы раньше собирались, но все-таки».

«Все поменялось колоссально»

Волонтеры фонда стали реже бывать в детских домах не только потому, что они выросли, сосредоточились на учебе и работе. Появление инициативной группы совпало с масштабной реформой сферы государственной заботы о детях-сиротах. После принятия «закона Димы Яковлева» и отмены иностранного усыновления власти стали стимулировать граждан брать на воспитание детей-сирот. Теперь детские дома начали переформатировать в центры помощи детям, оставшимся без попечения родителей, или центры семейного устройства. Сейчас дети могут находиться в них не больше полугода. 

Карелию с 2016 года этот процесс тоже затронул. Учреждения постепенно закрывались, их объединяли с реабилитационными центрами и открывали центры помощи. Важная особенность центров помощи — специалисты в них работают не только с ребенком, но и с семьей, а если родителей нет или они лишены прав, то ищут приемную семью.

«На самом деле система найдена, — считает Галина Власова. — Конечно, не все получается. Первые три года было очень большое количество возвратов [взятых под опеку детей], и мы стали думать, что с этим делать. То есть не все на самом деле получается так, как нам хотелось бы».

По словам Галины Алексеевны, несмотря на формальные правила, некоторые дети все равно живут в центрах помощи годами, а другие приезжают туда на короткие сроки по несколько раз. Такой подход привел к текучке в обновленных детских домах: группы детей постоянно меняются, смешиваются и перетасовываются.

«Раньше мы постоянно там зависали, я приходил во второй детский дом, там же, где и жил, — рассказывает Саша. — Мы проводили киноклубы, игротеки, брали детей и выходили постоянно куда-то в город. Но мы как раз застали тот момент, когда эта реформа произошла, когда детский дом стал центром. Естественно, все поменялось колоссально. И состав детей, и их поведение, манеры. Сейчас получается, что дети приходят, дети уходят, нету постоянного».

Из позитивных изменений Саша отмечает только свежий ремонт, который сделали после преобразования детского дома в центр помощи, но говорит, что былой домашней атмосферы сейчас в нем нет. Соответственно, и выстроить долгосрочные отношения волонтер — подопечный уже не получается. Поэтому из волонтеров детских домов участники объединения полностью превратились в волонтеров фонда: они помогают в организации крупных мероприятий, перевозке продуктов и вещей, веб-дизайне и так далее — делают все что могут для «Материнского сердца», которое помогло им выбраться во взрослую жизнь с минимальными потерями.

«Внешняя помощь очень помогает. Чем больше положительных эмоций ты обретаешь в детстве, в подростковом возрасте, тем лучше получается, — уверен Александр. — В детском доме тоже же разные ребята есть, есть индивиды, которые выделяются плохим поведением. И вот главное — дать понять, что есть альтернатива, что можно не так, что можно по-другому. Нужны живые примеры, общение с внешним миром. А когда приходят волонтерами ребята, которые сами выпускники детского дома, мне кажется, это дает дополнительный стимул».

«Камнем кинуть, ножом зарубить»

У всех участников группы «Руки добра» жизнь после детского дома сложилась относительно успешно, некоторые выпускники даже получили высшее образование, что для детей-сирот большая редкость. У Юли неполное высшее: на четвертом курсе она ушла в академический отпуск и больше не вернулась. Полностью погрузилась в работу фонда, параллельно прошла переподготовку по специальности «секретарь, специалист по кадрам».

Александр по образованию повар-кондитер, после колледжа он долго работал на юге — во всероссийском детском центре «Смена», педагогом-организатором и завхозом. А полгода назад вернулся в Петрозаводск, чтобы получить от государства квартиру, устроился продавцом-консультантом в «Леруа Мерлен».

Про Сашу я уже рассказывал — он совершенно доволен работой водителя-экспедитора, потому что с детства обожает технику и много времени уделяет любимой «шестерке» жигулей.

Но, например, его младший брат Егор, наоборот, не справился со взрослой жизнью. Еще до совершеннолетия он был осужден за кражу, а вернувшись из заключения и выйдя из детского дома, продолжил вести асоциальный образ жизни и, со слов брата, употреблять наркотики. Как и Саша, Егор получил от государства квартиру, но накопившиеся на книжке алименты от мамы и государственные пособия потратил почти сразу — обычное дело для выпускников сиротских учреждений.

«У меня и других ребят вышел какой-то интерес в жизни, а Егор был от группы детей, у которых интерес — погулять, пошляться где-то, ночной образ жизни вести, бродячий, — объясняет Саша. — Он вот не работает сейчас. Бывает, выходит на работу, потом приходит с работы и говорит: “Мне надоело, я ей [работодательнице. — Прим. ТД] лицо набью, она нам деньги не дает”. И вот такое у него получается видение жизни: что не так — всё. Камнем кинуть, ножом зарубить».

Точной статистики относительно судьбы выпускников сиротских учреждений на федеральном уровне нет, существуют только локальные исследования. В Карелии такой мониторинг проводился фондом «Материнское сердце» при поддержке министерства образования республики в 2013—2014 годах. Специалисты изучали социальную адаптацию 208 выпускников детских домов Карелии (50 процентов от общего количества выпустившихся) и пришли к выводу, что качественно адаптироваться к самостоятельной жизни не может больше половины из них. Поэтому такая судьба, как у Егора, далеко не редкость. 

«Среди тех, с кем я общаюсь, все живут более-менее, — говорит Юля, которая покинула детский дом как раз в 2013 году. — Но это потому, что других уже либо нет в живых, либо они в тюрьме, либо побираются ходят».

«Свой человек»

Когда смотришь на энергичных, молодых и веселых волонтеров из объединения «Руки добра», проскальзывает ощущение, что, возможно, состояться в жизни им помогла собственная внутренняя сила, а не помощь извне. Но каждый из них с уверенностью говорит, что выкарабкаться без поддержки волонтеров было бы если и не невозможно, то безумно сложно.

«Я на своем же опыте говорю, что нужно именно наставничество, индивидуальное сопровождение, свой человек. Если оно есть, ребенок будет намного успешнее», — объясняет Юля.

В последние годы Юля сама выступает в роли наставника. В рамках проекта профориентации она много общается с нынешними подопечными центров помощи и понимает, что, будь такой проект в ее жизни, она смогла бы точнее выбрать профессию, не пришлось бы бросать институт. А так выбирала по принципу «люблю детей — пойду в педагогический».

В этом году проект в Карелии только стартовал, в нем принимают участие около двадцати детей, которые сейчас выбирают, куда поступать и что делать со своей взрослой жизнью. И в этом смысле Юля для них — настоящий авторитет, равный консультант, который знает, как это сложно — устраиваться во взрослом мире, когда ты совсем один.

«Сейчас в учреждениях их покормили, одели, обули и выгнали на учебу. Даже нет того, чтобы пойти, там, поделиться с кем-то своими мыслями, переживаниями. У меня [в юности] были друзья-подруги, которые, например, с мамой тесно общаются, могут довериться, могут раскрыться. А ты сидишь там, тебе пятнадцать лет, у тебя какие-то тараканы в голове завелись, и ты не знаешь, с кем поделиться, как правильно поступить. Нужно именно индивидуальное сопровождение».

Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов