— Давайте поговорим об образовательной нагрузке на ребенка. Кто, когда и почему решает, какой она будет? Когда ребенок еще маленький, начинает ходить, спрашивать, образовательная нагрузка «достается» ему естественно: мы, взрослые, что-то показываем, рассказываем, объясняем. Но, как только ребенок приходит в образовательные организации, эту нагрузку выбирает, даже диктует кто-то другой. Чем должен руководствоваться этот кто-то? И имеет ли он право диктовать?
— Мне кажется, совершенно ясно, что, когда дети маленькие, первичный выбор стратегии по нагрузке — у родителей.
Есть какие-то выборы, которые предопределяют развитие событий на много-много лет вперед: когда выбраны спорт, музыка, иногда математика, физика, химия, биология. Соответственно, есть родители, которые настаивают на таких стратегиях — и, бывает, не останавливаются, даже когда ребенок становится студентом.
Есть гуманистическая картина воспитания детей, актуальная уже много лет. В этой картине ребенок играет активную, субъектную, авторскую роль в своем образовании. Чем больше он ее играет, тем полноценнее его развитие в школе, тем оно богаче. И в некотором смысле эффективнее. В таком случае вопрос создания образовательной нагрузки становится второстепенным: ее объем логичным образом следует из того, насколько ребенок хочет чем-то заниматься. Если ребенок суперувлечен — это является зоной его внимания, этим он может заниматься постоянно. Здесь, конечно, возникают опасения по поводу здоровья, но, по моим наблюдениям, когда образовательная нагрузка противоречит интересам, желаниям, установкам ребенка, то потери для его здоровья больше, чем когда он круглосуточно занимается тем, что любит.
— И никаких рисков при этом нет?
— У hr-специалистов есть концепт деструкторов: условно говоря, существуют такие характеристики личности, которые могут становиться ограничителями ее развития. Например, разговорчивый человек — вроде неплохо, но экстремальная коммуникабельность является деструктором: такой человек может не слышать собеседников. То есть свойство, само по себе хорошее или нейтральное, может быть драйвером развития, а может и тормозом. Это как с витаминами: в нормальной дозировке польза, в экстремальной — вред. Та же ситуация и с образовательной нагрузкой на ребенка: штука хорошая, но, когда она чрезмерна, можно получить неожиданный ответ. Чаще всего — когда нагрузка не только чрезмерна, но и навязана. В моем поколении я часто встречал такую историю. Вы, родители, хотели, чтоб я ходил, например, в музыкальную школу? Пожалуйста, держите, вот вам диплом — и это был последний раз, когда я дотронулся до черно-белых клавиш!
— То есть выбор такой «длинной» стратегии, как с занятиями музыкой, серьезным спортом, — это, скорее, передоз нагрузки?
— Сам я не сторонник жесткого выбора, я за то, чтобы постепенно возвращать инициативу ребенку, учить проявлять ее, делать выбор. Но нужно понимать: и когда родитель уверен, что ради будущего очевидного счастья ребенка стоит загрузить его сейчас, до того, как он сам может поучаствовать в выборе, и когда родитель выбирает принимать ребенка, слушать его и следовать за ним, — убежденность в конечном результате всегда является вопросом веры. Мы сейчас во что-то верим, а итог выяснится через несколько лет.
— Но перегрузки-то у ребенка могут быть сейчас…
— Школа — это всегда место с повышенным уровнем нагрузки. Но и здесь у родителей есть разные стратегии. Некоторые родители в любом состоянии ребенка отправляют в школу, потому что «надо учиться, пропустишь, не догонишь». И где-то это оправдано: у ребенка бывает лень и нежелание, их надо преодолеть. Но иногда ребенок всерьез говорит: «Все, я плохо себя чувствую. Больше не могу», и его нужно услышать. Здесь всегда наиболее важная позиция у самых близких людей, у родителей. Им нужно прислушиваться, чувствовать. Никакие здоровьесберегающие технологии без родителей не сработают. Эти технологии — они массовые, а конкретный ребенок всегда очень индивидуален.
В этом смысле семьи, которые выбирают вариант не идти в устоявшиеся общественные институты — детские сады, школы, — отчасти могут решить проблемы со здоровьем, потому что всякая большая система априори создает некоторые предпосылки для того, чтобы здоровье не сберегать.
— То есть не отдавать ребенка в детский сад — это проявление заботы о его здоровье? Тем более что научить ребенка чему-то, подготовить его к школе можно и дома — и даже серьезно опередить сверстников при этом.
— Возможно. Но также сложный вопрос — надо ли перегружать ребенка ранним развитием. Мне кажется, что в целом полезнее ребенку оставить его детское пространство.
Помню, когда я учился в университете, на одном из геометрических курсов преподаватель пытался убедить нас, студентов, в том, что не будет у нас другого времени в жизни с удовольствием посвятить себя изучению тензорных полей на многообразии. Все такие: да ладно, если понадобится — все вспомним, все посчитаем. Но он был прав в том, что есть некий период учения, роста, в который логично делать определенные вещи — потом будет не до того.
Когда я работал в МГУ и в лицее «Вторая школа», у меня была такая инициатива: вопросы взрослых детям. Я шел к своим коллегам в университет, и они задавали вопросы, которые очень любопытны, но искать ответы на которые им, взрослым людям, уже как-то не по статусу. Например, давайте статистически проверим, правда ли, что у тех, чья фамилия на первую букву алфавита, лучше успеваемость в школе? Понятно, что у детей было и время, и возможность найти ответ на такой вопрос — и найти его с удовольствием.
Словом, мне кажется, что не стоит гнаться за насыщенной образовательной программой с самого раннего возраста, стоит делать акцент на другом. По своему опыту могу сказать, что в крупных городах у детей, приходящих в начальную школу, да даже у подростков, есть такая проблема: опыт игры, детского игрового взаимодействия у них либо не очень богатый, либо просто не сформированный. А это часто бывает важнее для установления отношений, для создания психологического комфорта в коллективе.
— Не проще ли сразу прийти в уже существующую комфортную среду — такие наверняка есть?
— Когда все хотят попасть в лучшую школу, проблема в том, что лучшей школы нет. Для конкретного ребенка школа, которая стала лучшей по какому-нибудь рейтингу, например по вкладу в московское образование, может оказаться совсем не лучшей. Для одних комфортной и развивающей является конкурентная среда, для других — наоборот. Поэтому бывает, что, когда у ребенка сложности и проблемы с нагрузкой, все дело в неудачном подборе среды. И тут не поможет исключение каких-то предметов и занятий. Часто только смена среды, даже при увеличении нагрузки, решает проблему.
— И как правильно выбрать среду для своего ребенка, чтобы не возникало этих сложностей и проблем?
— Сейчас озвучу грустный для родителей факт. Просто отдать ребенка куда-то, где все за него и за вас решат, — технология, которая не работает. Вообще нет технологии, которая работает со стопроцентным результатом.
Есть школы, которые называют «тонусными». Их концепция подразумевает априорную перегрузку, как у спецназа: по нормативу надо подтягиваться, скажем, 4 раза, а ты научишься не 4, не 10, не даже 20, а 50 раз! Статистически такие системы дают очень высокий результат. В определенных областях, например в нашей традиционной физико-математической подготовке, часто устроено именно так. А как только мы даем ученику возможность выбора, поиска, эффективность падает. Потому что появляются вопросы: «А это точно мне нужно? А может быть, нет?» При этом мы сейчас все ценим людей, которые готовы меняться, готовы к разнообразным вызовам, готовы жить в современном нестабильном мире.
Поэтому, выбирая сегодня среду для ребенка, подбирая ему нагрузку, мы делаем выбор, который можно оценить только потом. Но когда происходит синергия взаимодействия школы, ребенка и родителей, то все стараются регулировать нагрузку, даже если школа «тонусная».
— Наверное, роскошь экспериментировать с разным уровнем нагрузки и свободы есть прежде всего у частных школ?
— Вовсе нет. Есть такой миф: частная школа — это про счастье, а счастье — это когда ничего не надо делать. Мне интересно, кстати, действительно ли взрослые люди думают, что счастье — это когда ты ничего не делаешь? Но, так или иначе, действительно у частных школ часто больше возможностей инвестировать в развитие зрелого, умеющего выбирать, знающего свои сильные стороны человека, который умеет получать удовольствие от жизни, учебы, познания. Но формирование такого комплекса навыков бывает связано с падением эффективности откровенно академических упражнений. Это статистически самая частая сложность для школ «про счастье» — сложность сочетать.
Кстати, про «счастье ничего не делать». Это миф! Наоборот: если ребенок ничего не делает, его энергия идет куда-то не туда, и начинаются проблемы. Организаторы любых творческих и предметных лагерей, детских выездных программ знают золотое правило: если дети заняты делом, то проблем — минимальное количество. Даже травм в таком случае меньше, несмотря на то что у детей в руках могут быть потенциально опасные инструменты, какие-нибудь резаки для картона. Когда же дети не загружены интересным делом, когда у них нет понятной для них задачи, цели, начинаются сложности.
Но снова и снова: надо помнить, что свобода — это общее испытание для ребенка, для родителей, для школы. Чтобы сформировать свободного человека, надо давать ребенку свободу. Чтобы ее давать, надо быть готовым к большой совместной работе.
— Итак, вслушиваемся в ребенка, вглядываемся, взращиваем в себе готовность к сложностям. И что, можно обойтись без каких-то системных изменений в школьной нагрузке?
— Проблема нагрузки вторична. Даже если, например, по всей стране просто уменьшить нагрузку на два часа в неделю — эффект будет кратковременным. Представьте: вот вы два часа в неделю посвящаете спорту — и вдруг отказываетесь от них. Месяц, два, ну три вы будете чувствовать снижение нагрузки, а потом этот эффект растворится.
Есть более-менее естественная возрастная норма нагрузки, которой придерживаются школы, но некоторым детям она не подходит. И снова получается, что без внимания к конкретному ребенку нельзя сказать, плохо или хорошо на нем скажется, если вся школа будет теперь учиться по 25 часов в неделю, а не по 35. Наблюдения показывают, что есть ребята, которые отлично «схватывают» модель школы, в которой учатся, а есть те, кто никак не может адаптироваться. Вопрос в задачнике: нужно ли им уменьшать нагрузку? Грустный факт в том, что, кажется, ответа нет.
Что это значит для школы? Необходимость постоянного внимания. Я всегда вспоминаю школу Ефима Лазаревича Рачевского, там во дворе одного из корпусов стоит такой памятник — большой знак вопроса. И, по-моему, команда школы должна постоянно возвращаться к вопросам: какая у ребенка нагрузка? Зачем она такая?
В Новой школе бытует смешное слово — «зачемность». Мне кажется, «зачемности» в образовании не хватает. Надо больше «зачемности».
— Родители часто знают ответ на вопрос «зачем?». Чтобы было хорошее образование, которое, как ни крути, очень важно.
— Всегда есть родители, которые пытаются обойти систему набора в спецшколах, «чтобы дать хорошее образование». Им непонятно, что, если ребенка, не готового к большим учебным нагрузкам, поместить в «тонусную» среду, ему придется догонять, преодолевать большой разрыв, а это может принести ущерб здоровью, психике.
Допустимый объем нагрузки — вопрос индивидуальный. То, что для одного непомерная нагрузка, для другого — вызов и стимул для роста. Внимательные школы стараются всматриваться, где-то есть тьюторы, коучи, менторы, где-то вдумчивый классный руководитель, просто педагоги, которые не являются никем из вышеперечисленных, но стараются сопроводить развитие ребенка.
Федеральный стандарт предписывает внимательно подходить к каждому ученику, знать его личностные особенности. Найти образовательную среду, подобрать компоненты нагрузки, сбалансировать все, исходя из интересов и особенностей ребенка, — огромная работа, и большую часть этой работы школа, сильный педагогический коллектив могут брать на себя. А чем меньше помощи со стороны школы, тем больше нужно делать родителям.
Но в любом случае есть последняя миля забега, которую проходят только родители — они ближе всего к ребенку, они могут прочувствовать, услышать, распознать тревожные сигналы, которые никто другой не в состоянии увидеть. На это важно обращать внимание, чтобы вдруг внезапно не очутиться на кухне с незнакомым молодым человеком.
— А есть ли в условиях обычной массовой городской школы, где стандартное соотношение «учитель: ученики», где ограничен человеческий ресурс, возможность вглядываться в каждого ученика?
— Конечно, есть, но у многих школ отсутствует или очень слаб интерфейс взаимодействия, набор практик, в рамках которых родитель, ребенок и школа могут встретиться, пообщаться и принять решение.
— Давайте поговорим о тех, кто выбирает семейное образование, формирует образовательный трек ребенка самостоятельно. Есть ли на этом пути какие-то опасности? Например, часто говорят, что у таких детей проблемы с социализацией.
— Далеко не для всех детей общение со сверстниками в рамках массовой школы является единственным опытом взаимодействия и источником социальных навыков. Есть много маленьких частных школ, которые, например, помещаются в большую квартиру или небольшой дом, и там дети не имеют проблем социализации или они эти проблемы решают потом — и достаточно быстро. Но точно известно, что, выбирая такой путь, родитель должен понимать: ему надо будет больше включаться, быть особо внимательным к тому, что происходит. Потому что, если просто убрать из жизни ребенка школу, при этом оставив невключенность, незаинтересованность, дисгармонию в нагрузке, отсутствие диалога с ребенком, проблемы начнутся и без школы. При этом внимательное отношение к ребенку, доверие ему, признание его права на ошибку, права на выпадение из эффективного трека могут быть и если ребенок учится в школе.
Чем сильна система — образовательная, медицинская, любая? Она проверена временем и позволяет ожидать статистически подтвержденных результатов. При этом у каждой системы есть побочка, процент потерь. Любое частное решение, любое инновационное лекарство делает риски более высокими. Пример из нашей повседневной практики: нужно починить что-то в ванной — вы можете вызвать сантехника, а можете сами это сделать. Скорее всего, если почитать интернет, посмотреть видео, разобраться, то у вас все получится, но в таком случае вероятность того, что целый день вы проведете без воды или зальете соседей, выше, чем в обычных условиях. Это особенность любого частного решения: риски сразу переходят на того человека, который его принял.
Я восхищаюсь людьми, которые выстраивают детское образование самостоятельно, потому что это серьезная работа. Они сталкиваются со всеми сложностями индивидуального пути, у них нет возможностей большой системы — но нет и проблем от большой системы, ее невнимательности, неповоротливости.
— Относительно систем все чаще и чаще слышны мнения, что они разрушены и не работают.
— У действующей системы образования действительно есть масса сложностей. Но школа же не в вакууме находится. Система образования — это проблема общества в целом. Столько нелюбви вокруг школы!.. Школа тревожна — но и общество тревожно. Кому-то, наверное, кажется, что если бы в школе все учителя были вежливые, внимательные, терпимые и спокойные, то тогда бы и общество изменилось — но нет. Ребенок возвращается из школы домой, там тревожный усталый родитель, ребенок заряжается от него, а степень тревожности родителя коррелирует с состоянием ребенка — замкнутый круг. Когда родители в выпускном классе спрашивают, чем помочь ребенку, я всегда прошу их постараться не генерировать тревогу или хотя бы уменьшить ее количество.
Но что школа может — так это стать оплотом многих хороших социальных практик. Я помню публичное выступление мэра одного бразильского города: там пытались внедрить раздельный сбор мусора и осознали, что самый эффективный способ поменять существующие привычки — это научить детей. Чтобы они в свою очередь переучили своих родителей. Если дети будут здороваться, сортировать мусор, грамотно эвакуироваться при звуках пожарной тревоги, и в обществе будет так же.
Я верю в людей, в то, что они могут развиваться. Верю, что в нашей системе образования очень много талантливых, добрых и отзывчивых людей — со всех сторон. И нам всем — учителям, ученикам, родителям — важно вступать в диалог, не пытаться делить друг друга на виноватых и правых. Мне кажется, чем больше любви в этом процессе, тем лучше.