Главный по тарелочкам в «Поместье чибисов»

Сначала они выезжали в разные места в Старом Петергофе, жили в обычных вагончиках для строителей. В первую поездку на земле нашли пестрого птенца. Это был чибис.

Так и назвали проект — «Поместье чибисов».

В 2017 году у поместья появилась земля: меценат подарил проекту участок. Поставили лагерь, начали строить баню.

Воспитанники детского дома-интерната становились старше, и лагерь взрослел вместе с ними. Андрей стал приглашать на природу людей из других дружественных проектов: «Антон тут рядом», «Пространство радости». Сейчас все разные: в один заезд были возрастные категории от семи до шестидесяти лет.

Тех, первых участников проекта, выезжавших еще детьми, осталось немного: кто-то ушел на сопровождаемое проживание, а кто-то, как Ваня Шарипов, после совершеннолетия оказался в психоневрологическом интернате (ПНИ) — еще более страшной и закрытой системе.

Когда из-за коронавируса начался карантин, Ваню Шарипова удалось вырвать из ПНИ: Андрей забрал его к себе, в «Поместье чибисов». В поместье он прожил полгода, не выезжая.

Ваня очень устал — все-таки палаточные условия тяжелы даже для человека без инвалидности, но это был колоссальный опыт самостоятельной жизни.

Сейчас он живет не в психоневрологическом интернате, а на квартире в проекте сопровождаемого проживания — и встал в очередь на собственное жилье. Скоро будет жить отдельно.

Про Андрея он говорит: «Я его воспринимаю как отца. Он меня растил, он меня учил».

«Катя, можно я тебя обниму?»

Я приезжала в «Поместье чибисов» волонтером три раза. До того как оказаться там, я сотрудничала с благотворительными организациями, но очень мало общалась с людьми с инвалидностью.

Сперва переживала, как себя вести. Была ситуация, когда человек с особенностями протянул мне руку поздороваться и начал очень сильно сжимать мою и я никак не могла высвободиться. Хорошо, что другой волонтер был рядом и помог мне.

Главное условие этого лагеря в том, что, если возникает проблема, мы обязательно ее проговариваем: «Кате неприятно, если ты ее резко начинаешь обнимать или сжимать руку. Если тебе хочется ее обнять, ты можешь ее спросить: “Катя, можно я тебя обниму?” — и в зависимости от своего состояния она тебе скажет “да” или “нет”. Давайте так выстраивать, чтобы всем было комфортно и хорошо».

В лагере поровну волонтеров и людей с особенностями развития — это важно, чтобы создать доверительные отношения. Но мы не вожатые в детском лагере, не родители, мы не говорим ребятам делать то и это. Мы все максимально равны.

Когда я приехала в первый раз, был август, и первое, чем мы занялись, — пошли в лес за грибами и ягодами. Два человека были в инвалидных креслах, но для таких случаев есть мотоблок. Ребята садятся в прицеп, и мы все очень комфортно едем.

Заезжаем на опушку леса, ребята сползают и начинают собирать бруснику. А кто может, идут за грибами.

Если лагерь летом, это всегда заготовка трав. Мы их собираем, засушиваем, делаем чаи. Многим ребятам нравится колоть дрова, даже тем, кто в инвалидных креслах. Они подъезжают к чурке, ставят коляску боком и двумя руками замахиваются топором. Хорошо получается.

И готовка еды — это, конечно, большой процесс. На готовку мы обычно ставим кого-то из волонтеров и кого-то из людей с особенностями, чтобы они в связке работали. Это не всегда легко, но, если мы преодолеваем какой-то барьер, это, конечно, большая радость.

Каждый раз появляются новые задачи. Мы никогда не делали пинхолы — это камеры-обскуры из спичечных коробков, — и вот захотели их сделать. И непонятно как. Мы сидим и все вместе пытаемся понять, как их делают.

Вот так мы все учимся. Каждый выносит свои уроки.

«Не говори Андрею!»

Однажды нам с Васей — это молодой человек с аутизмом — нужно было для всех приготовить завтрак. Кажется, это была каша. Надо было разжечь костер, мы начали мучиться с зажигалкой, и Вася ее сломал.

И Васе стало, конечно, очень страшно. Он сразу попросил: «Не говори Андрею!»

Организатор лагеря «Поместье чибисов» Андрей ДомбровскийФото: Екатерина Чурбакова

Я говорю:

— Вась, а чем отличается взрослый человек от ребенка, как ты думаешь?

— Ну взрослый говорит правду…

— Вася, а ты взрослый человек, ты себя как чувствуешь?

Говорит:

— Я взрослый.

— Тогда подумай, как мы эту ситуацию с тобой будем решать?

Когда пришел Андрей, Вася ему прямо сказал: «Андрей, извини. Вот так получилось. Я не знал. Прости меня, пожалуйста. Может, я склею, починю?» Я была очень горда за него.

Учиться пришлось и мне.

Как-то раз мы снова пошли в лес за грибами и вышли к речке. Захотели попить воды, посидеть на берегу. Уже собрались в путь обратно, и тут Тимоша — это сын организатора Андрея, ему семь лет, — попросил пойти новым путем, по тропинке вдоль реки.

Тропинка кончилась, началось болото. И единственный вариант, который нам оставался, — разуться (благо река была по щиколотку) и пойти вброд по реке. Мне пришлось Васю за руку взять — там каменистое дно. И я очень, очень сильно боялась, что Вася запаникует, ведь человеку с аутизмом сложно воспринимать изменение планов. Боялась, что он начнет вырывать у меня руку, он же больше меня, мы потеряем равновесие, а если он упадет, а если мы упадем вместе?

Я сказала Васе, что план меняется и мы пойдем по реке. И Вася повел себя очень спокойно, не стал протестовать: «Ну хорошо, пойдемте по реке тогда». Вася шел, шутил, всех нас поддерживал.

И я поняла в тот момент, что все волнение — это мое личное, что из всех нас паникую на самом деле только я.

Когда мы вышли к лагерю, Вася гордо всем рассказал: «Мы такое приключение пережили!»

«Мама, все будет хорошо»

В первый раз, когда Коля приехал в лагерь, он постоянно звонил маме, повторял: «Мама, со мной все в порядке». Буквально от телефона не отходил, только на третий день понял, что можно не звонить так часто.

А во второй раз, когда он собирался в «Поместье чибисов», набрался смелости и сам ей сказал: «Мама, мне нужен спальный мешок, мне нужна палатка, и мне нужен рюкзак. Пойдем купим». Обычно Коля довольно скромный, а тут он все перечислил и сказал: «Можем не созваниваться так часто, со мной все будет хорошо».

Во второй раз Коля ехал уже со своей девушкой Ирой, и они приехали вместе именно как пара. Они познакомились на занятии в центре, который помогает людям с аутизмом. Коля и Ира встречаются уже довольно давно и вместе работают на производстве каш — это инклюзивная компания, каши «Между нами».

Коля очень заботился об Ире, оберегал, все показывал. Ей было очень непросто, она не привыкла жить в палаточных условиях. Летом было очень много слепней, и Иру сильно покусали. В какой-то момент показалось, что слепни уже в ее палатке, и ей там было очень страшно.

Они с Колей все-таки уехали раньше, но Ира уже молодец, что смогла перебороть свои страхи и понять, что способна справиться с такими условиями, пусть и не весь срок.

Они все возвращаются домой другими. Они учатся брать ответственность на себя. Это очень сложно, особенно во взрослом возрасте. Пусть им не понадобится в обычной жизни умение колоть дрова или собирать ягоды, но все эти маленькие шажки вселяют в них уверенность, что они что-то могут сделать.

Одна из больших проблем — это выученная беспомощность людей с особенностями развития. Люди, которые живут в ПНИ, вообще не имеют своей воли. Но даже те, кто на домашнем проживании, живут с семьей, — все равно за них очень многое делают.

Был однажды случай: мы все поели, и Вася вдруг пошел сам посуду мыть. Мы его не просили! Говорим: «Вася, спасибо тебе большое».

Он говорит:

— Я люблю мыть посуду. А мама мне не позволяет.

— Почему?

— Я разобью тарелки.

— А ты не можешь маме сказать, что ты не разобьешь тарелки?

— Нет, она говорит: «Все разобьешь, давай я сама помою». А мне нравится. Я очень люблю посуду мыть.

Возможно, потом он наберется смелости и скажет: «Мама, я правда сам буду мыть. Все будет хорошо».

***

Этот опыт изменил и меня.

До приезда в поместье было опасение, что мы и люди с особенностями развития действительно разные. Что придется запоминать, у кого какие особенности, и под всех подстраиваться. Но, пожив с ребятами, я поняла, что это было лишь стереотипом.

Не было такого, что с Андреем я общаюсь как обычно, а вот сейчас буду с Колей общаться, у него аутизм и нужно обязательно переключиться, подготовиться к этому общению. Все происходит очень естественно.

Помогая ребятам как-то социализироваться, мы прежде всего, на самом деле, помогаем себе. Когда ты много раз, например, человеку с аутизмом объясняешь, а он не понимает и приходится объяснять снова и снова, ты же не можешь на него злиться — просто он такой. И в повседневной жизни уже и не злишься на коллег, когда происходит какое-то недопонимание, потому что у всех свои особенности.

Мы все со своими особенностями. Просто у кого-то они более заметны, у кого-то — менее.