«Рассказать, как работает жизнь»

— Во вторник точно, плюс еще иногда в будний день куда-то сходить погулять, ну и на выходных я стараюсь заезжать обязательно, чтобы парни не сидели, хотя бы просто в парк, — объясняет она.

Вместе с Надеждой в бассейн по вторникам обычно ходит не только Даня, но и еще двое мальчишек. Но в этот раз один из них в санатории, а второй попал в больницу с аппендицитом. Уже в холле бассейна Даня жалуется, что «не с кем будет даже поговорить».

— Ты бы тут познакомился с кем-то, — говорит Надежда.

В ответ Даня бурчит, что с ним плавают в основном одни малыши и ребята сильно старше.

— Так надо со всеми возрастами общаться. Я же с тобой общаюсь. И мне интересно с тобой, — серьезно объясняет Надежда. — Ты порой такие мысли выдаешь, которые я даже и не подумала бы.

Даня кивает, но тут же переводит тему и начинает рассказывать, какую классную новую игру он установил на телефон. Предлагает Надежде попробовать, но она отказывается — игра для нее слишком, постоянно кто-то нападает. Даня на несколько минут утыкается в телефон, но потом замечает знакомого и отправляется здороваться.

«Сами могут отсыпать апельсинов любой гимназии»

Внешне Даня немного напоминает Михалкова из фильма «Я шагаю по Москве»: такой же легкий, тонкий, юный и веселый, хотя совсем недавно, рассказывает Надежда, он был очень мрачным и пессимистичным, многого боялся. Сейчас Дане четырнадцать лет, и он ничем не выдает в себе подростка из детского дома.

Данин Центр содействия семейному воспитанию (ЦССВ; так сейчас официально называются детдома) Кировского района — вполне приличный по современным меркам детский дом, как и большинство подобных учреждений в крупных городах России. Проблемы в них зачастую тоже очень похожи.

«Большинство людей элементарно не знают, какие есть потребности у детей-сирот. То есть все равно есть стереотип, что сироты — это несчастные, голодные, голые и босые, замученные детским домом и вечно страдающие дети, — говорит руководитель “Мяты” Валентина Гусева. — В соседней с моим домом гимназии из года в год проходит новогодняя акция: каждый ученик должен принести по три апельсина для детей из детского дома. Зачем? В детских домах дети прекрасно питаются, неплохо одеты и сами могут отсыпать апельсинов любой гимназии. Сиротам нужно то, что ничего не стоит и чего не купишь ни за какие деньги: внимание, принятие, участие, признание того, что они такие же дети, как и другие. Это, конечно, немного сложнее, чем принести три апельсина или купить неизвестному сироте подарок на Новый год».

Координатор волонтеров «Мяты» в ЦССВ № 5 Ирина Шарапова добавляет: «Им нужно общение со взрослыми, которые могут рассказать, как работает жизнь».

При этом сама «Мята» более семи лет назад начиналась как раз с такой помощи с праздниками и подарками. Одна из ее основательниц Александра Российкина вспоминает, что на заре своей волонтерской деятельности много ездила в детские дома в составе команды других неравнодушных людей.

«Мы все на тот момент уже довольно долго посещали учреждения с разными проектами, приезжали пару раз в месяц с какими-то праздниками, привозили гостинцы, проводили мастер-классы, — рассказывает Александра. — Это все понятно, это классно, но в какой-то момент я услышала, что дети нас называют спонсорами. А мы не спонсоры, мы себя спонсорами никак не ощущали, мы выстраивали, как нам казалось, такие дружески-наставнические отношения с детьми. Но в тот момент стало понятно, что нас не воспринимают как друзей и что детям это никакой особой пользы не приносит. А еще стало очевидно, что детям не хватает индивидуального внимания».

«Образование нужно всем»

В 2014 году, когда была основана «Мята», и Валентина Гусева, и Александра Российкина были волонтерами в движении «Петербургские родители». Именно тогда они обратили внимание, что без тьютора подростков практически невозможно вытащить из детского дома в обычную среду. В рамках движения по взаимному согласию с «Петербургскими родителями» они запустили проект тьюторской помощи «Настоящее будущее» и стали водить детей на кружки и секции за пределами учреждений. А еще — просто общаться в выходные дни и вместе гулять.

Другая важная цель заключалась в адаптации: те дети, которые только попали в детский дом, часто из неблагополучных семей, переживали перемены очень травматично.

«Поначалу в проекте было всего два ребенка, которых нужно было водить на занятия. Для “Петербургских родителей” такая деятельность не была профильной, но мы с Сашей считали проект перспективным и важным, поэтому в итоге мы создали “Мяту” и стали работать сами, — рассказывает Валентина Гусева. — Практически сразу же к кружкам добавилась репетиторская программа. И очень скоро не так уж и внезапно оказалось, что образование нужно всем. И не просто нужно, а архинужно».

Сейчас, по словам Гусевой, у организации одна проблема: заявок на репетиторов и тьюторов гораздо больше, чем может отработать одна организация.

В первое время, чтобы добиться стабильности в отношениях между тьютором и подопечным, тьютор у каждого ребенка оставался одним и тем же. «Мята» принимала на работу тьюторов с заработной платой. Делать так позволяла спонсорская помощь одной строительной компании, однако масштабный финансовый кризис конца 2014 года поставил крест на этой затее. Лишившись поддержки бизнеса, «Мята» стала выстраивать другую модель: выигрывать гранты, а затем нанимать тьюторов и репетиторов на волонтерской основе.

«Прошлым летом мне позвонили из “Мяты” и сказали: “У нас с нового учебного года набор волонтеров, вам интересно?” Я ответила: “Ну, в принципе, интересно” — потому что мне понравилось, что я буду не тьютором, а репетитором, то есть буду делать то, что я и так делаю, что я умею и на что готова тратить свой ресурс. Потом было собеседование и обучающий тренинг, — рассказывает профессиональный репетитор Ирина Шарапова. — Я сама давно думала, что хочу стать волонтером, но про “Мяту” не знала, мою анкету на каком-то репетиторском сайте нашли эйчары организации, они постоянно ищут новые кадры».

За все время работы «Мята» поддержала более двух с половиной тысяч детей. Ежегодно с ними занимаются около двухсот репетиторов и сотня тьюторов. Работа ведется в четырнадцати из пятнадцати детских домов Петербурга. Как правило, учреждения сами обращаются в «Мяту» за помощью, потому что поддержка, на которую у детских домов не хватает ресурсов, требуется множеству их подопечных, а «Мята» в городе всего одна.

«Не умеют учиться»

Подавляющее большинство сегодняшних подопечных сиротских учреждений — это так называемые социальные сироты, то есть ребята, попавшие в детские дома при живых родителях или других близких родственниках. Например, у Дани жива мама, в учреждение он попал несколько лет назад, когда ее лишили родительских прав. Впоследствии мама оказалась в больнице, откуда, по словам самого Дани, «она уже не выйдет». Есть у него старшие брат и сестра. Но значимого взрослого — нет.

«По идее, у них почти у всех куча родственников, но они никому не нужны по факту, — рассуждает Надежда. — Есть вот пацан, у которого куча дядей и тетей. У других есть мама, у нее там уже новый кавалер, и они приезжают, но их даже в детский дом не пускают, то есть мальчишки спускаются вниз, общаются — и все. Буквально мама приезжает минут на пять, ей не надо, вот она приехала, привезла ему мешок чего-то там, еды какой-то, — и до свидания».

Безразличие взрослых влияет на мотивацию к учебе и социальную адаптацию в целом. Ирина Шарапова хорошо чувствует разницу между семейными детьми и детьми из сиротских учреждений. Она координирует взаимоотношения волонтеров «Мяты» с ЦССВ № 5 Калининского района и сама еженедельно ведет занятия с несколькими подопечными — преподает математику, которой занимается со школьниками и на основной работе. 

«Большая проблема в том, что дети из учреждений часто не умеют учиться, не знают, как правильно это делать. Это все из-за того, что они из проблемных семей, им приходилось пропускать школу, а их родственникам было все равно, как они учатся. Никто не следил, не складывались у них взаимоотношения с учебой, а из-за этого пласт потерян», — объясняет Ирина, подчеркивая, что и в школах к сиротам нередко относятся предвзято, а в колледжах — унижают и буллят.

Исследование благотворительного фонда КАФ причисляет выпускников детских домов к категории молодых людей с низкими стартовыми возможностями, на рынке труда они испытывают множество трудностей. В частности, «проявляют глобальную недооценку себя, неуверенность в своем будущем, не имеют базовых социальных навыков». А работодатели в свою очередь «не стремятся принимать на работу таких молодых людей, мыслят стереотипами, опасаются иметь с ними дело».

«Кроме того, в отличие от семейных детей с восемнадцати лет ими никто уже особо не занимается, тогда как своих собственных детей родители обычно опекают, пока они институт не окончат, а некоторые и на работу устраивают», — говорит Валентина Гусева.

«Смогли»

Преодолеть это неравенство, живя в детском доме, даже самом приличном и образцовом, но без индивидуальной поддержки — практически нереально. И даже самые чуткие и вовлеченные воспитатели все равно не могут уделить достаточно внимания каждому из десяти — пятнадцати подопечных. Даже если бы и смогли, не все разбираются, например, в тригонометрии.

— А-а-а, тригонометрия! — неопределенно восклицает одиннадцатиклассник Дэн, которому Ирина Шарапова на занятии показывает новую задачу.

— Это ты «ура» хотел сказать другими словами? — со смехом спрашивает она.

— Делаем так, потом так и заменяем это… — шепчет он себе под нос, переписывая малопонятные для меня формулы в тетрадь. — А нет, пошутил (все перечеркнуто).

— Вьетнамские флешбэки разных формул у тебя в голове, да? — говорит Ирина.

— Нет, сейчас напишу формулу, — серьезно отвечает Дэн, не глядя на репетитора. Зато с его футболки на Ирину смотрит не менее серьезная обезьяна в кепке с надписью «Deadly serious».

К концу занятия становится понятно, что в тригонометрии Дэн разбирается неплохо, но сосредоточиться и сразу ухватить суть задания он может не всегда. Как раз тут ему помогает Ирина. Тренировать внимание необходимо — без него не сдать сложный единый государственный экзамен по математике, который нужен для поступления в вуз. Времени еще много, Дэн справится. Подопечные «Мяты» обычно поступают именно туда, куда хотят.

Все должно получиться и у Сани, который приходит на занятие вслед за Дэном. Ему уже пятнадцать лет, но учится Саня в шестом классе, потому что до детского дома он практически не посещал школу.

Когда он попал в учреждение четыре года назад, двенадцатилетнего мальчика с учетом уровня его знаний смогли принять только в третий класс. Сейчас Саня подтянулся — штурмует дроби, ловко перемножая числители и знаменатели. В этом году он планирует окончить сразу шестой и седьмой классы экстерном по индивидуальной программе, а затем вместе со сверстниками пойти в восьмой.

«У нас в среднем получается, что оценки улучшаются по предмету на один балл, но есть и выдающиеся результаты, — говорит Александра Российкина. — Например, был мальчик в выпускном классе с абсолютно нулевой успеваемостью по химии, и за год они с нашим репетитором получили пятерку. То есть он к ней пришел осенью, у него был ноль абсолютнейший, он как раз только попал в учреждение, взрослый, девятый класс. И за год они умудрились получить пятерку и поступить в колледж! Смогли».

«Цветы! Какие вы любите?»

Поддержка «Мяты» не ограничивается репетиторством и сопровождением детей на кружки. За время работы волонтеры выстраивают со своими подопечными теплые человеческие отношения, радуются встречам друг с другом и постоянно что-то придумывают.

Иногда организация устраивает мероприятия для волонтеров и подопечных, такие как, например, недавняя поездка в Кронштадт с посещением форта Константин, музея маяков, прогулкой на корабле и шикарным обедом («Это они любят больше всего», — смеется Надежда Школярова). Но гораздо чаще источником идей выступают сами волонтеры.

«Мы здесь устраиваем какие-то движухи, в настолки, например, регулярно играем, — рассказывает Ирина Шарапова. — Еще у меня репетиторы устраивают интерактивные занятия. Недавно репетитор по английскому водила своих парней в какой-то замок на экскурсию, а потом они пошли в кафешку и обсудили свой поход на английском. И парни — взрослые, семнадцати-восемнадцати лет, — были очень довольны».

Дети и сами учатся помогать и быть волонтерами, говорит Ирина: «Круто, конечно, что им часто помогают, что они находятся в принимающей позиции, но так они не научатся жить там, где им не будут помогать. Мы ездим в приюты к животным, делаем открытки и концерты для бабушек и дедушек, участвуем в экологических акциях».

Даня, проходя вместе с Надеждой через темный сквер возле Театра юных зрителей, рассуждает, как бы так потратить накопленные пятьсот рублей, чтобы ее порадовать. В детском доме Надежда обычно не появляется без пирожков, конфет или какой-нибудь другой вкусной еды. Парни хотят проявить заботу в ответ.

— Вот я тут конфеты нашел, им три года, но они нормальные, — протягивает Даня маленькую карамельку Надежде.

— Я не хочу, спасибо, — улыбается она.

— А я, кстати, придумал, что вам подарить.

— Не говори, Даня, это уже не будет сюрприз.

— Цветы! Какие вы любите? А лучше вообще! Я приготовлю блинчики на кухне с шоколадом, с нутеллой, и мы все поедим!

На обратном пути из бассейна Даня видит огромную чудесную лайку и хочет ее погладить. Но лайка убегает, а Даня стесняется попросить у хозяина разрешения.

— Ни одну собаку сегодня не потрогал, — говорит он удрученно.

Скоро они с Надеждой поедут в собачий приют — гладить, ухаживать и дружить. А если приют закроют из-за пандемии, Надежда возьмет на воскресную прогулку своих собак. С их хозяйкой договориться гораздо проще — и не нужно будет стесняться.

Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов