«Ты алкаш. И всё»
Воскресное утро — не лучшее время для рок-концерта. Особенно в светлом маленьком зале кирпичного коттеджа в Ленинградской области. Добраться сюда без машины невозможно. Кругом — сколько хватает глаз — только спящие зимой частные дома и холмы.
«Дом надежды», «Дом надежды на Горе» — старейший российский благотворительный реабилитационный центр — стоит на безымянной горе в деревне Перекюля. Его временные жители — мужчины и женщины, пожилые и молодые, постепенно занимают стулья в зале. Музыканты настраивают инструмент. В углу с загадочной улыбкой сидит организатор мероприятия — Олег Алексеевич Гаркуша, многолетний участник группы «АукцЫон».
Коллег-музыкантов он ежемесячно приглашает выступать в «Дом надежды на Горе» уже десять лет подряд. В этот раз приехала молодая группа «Точка опоры» — оба ее участника на собственном опыте знают, что такое реабилитация и как непросто отказаться от алкоголя и наркотиков.
«Мы здесь тоже оказались, потому что сильно летали, любили скорости высокие, в итоге оказались разбитые на обочине жизни, — говорит гитарист группы Николай после первой песни. — И если бы люди, сердца которых наполнены любовью, прошли мимо, не обратили на нас внимания, мы бы сейчас уже лежали на кладбище. Большое счастье для вас и для нас, что сегодня мы просто живем этот день, и живем хорошо, правда?»
Зал хлопает и внимательно слушает истории музыкантов — Николай и Екатерина еще много рассказывают о своем пути к трезвости. Когда в качестве финальной песни Николай начинает играть дилановскую Knocking on a heaven’s door в русском переводе, поют уже все вместе — и музыканты, и зрители.
«Музыкантов разных привозили выступать сюда: и 25/17 здесь были, и Вадик Самойлов, и “Ундервуд”, актер Игорь Скляр и многие, многие другие. Это радость людям — к ним приехали, чтобы сыграть песни, сказать свои слова. Это очень важно, — объясняет Олег Гаркуша. — Так они понимают, что они — не брошенные люди. Если они в общество пойдут, что им общество скажет? Ты алкаш. И всё».
«Шаг за шагом»
В холле главного корпуса ребцентра висит галерея портретов известных друзей «Дома на Горе»: Юрий Шевчук, Михаил Шемякин, Дмитрий Шагин, Олег Гаркуша, Анвар Либабов. А в центре — портрет основателя «Дома» — американского предпринимателя Луиса Бентла, который с начала перестройки был буквально одержим идеей избавить Россию от алкоголизма, или — хотя бы — популяризировать здесь двенадцатишаговую программу избавления от зависимости.
«Луис Бентл — он американский миллионер, он тоже из трезвых алкоголиков, все это прошел, у него было два реабилитационных центра в США. Еще в восьмидесятые он познакомился с психиатром Евгением Зубковым, который тогда переехал в Америку, и Евгений Викторович рассказал ему, что у нас творится с алкоголем, — говорит исполнительный директор “Дома” Татьяна Кондакова. — Луис захотел помочь далекой России».
В начале девяностых Бентл пытался открыть первый благотворительный центр для людей с химической зависимостью в Москве, но сделать это не удавалось даже с учетом больших финансовых ресурсов. Тогда Бентл решил попробовать другой подход: он предложил привозить на реабилитацию в Америку известных российских художников и музыкантов — чтобы подавали пример остальным.
Среди двенадцатишаговых туристов был и Олег Гаркуша. На встречу с американскими «Анонимными алкоголиками» (АА) его привел Евгений Мочалов — на тот момент директор группы ДДТ, которая — почти в полном составе — уже съездила на реабилитацию в США. Олег Алексеевич рассказывает, что воспринял эту идею без энтузиазма, но все-таки пришел, поправив здоровье джин-тоником.
«Я думаю: чего куда-то ехать? Далекая Америка, на фига мне это надо? Денег у меня нет. А мы обеспечим тебе поездку — говорят. Я говорю: сколько стоит? Мне говорят: ну, тысяч двадцать долларов. Я такой: О! Дайте мне! Я пить брошу! Они все там рассмеялись, естественно. И поехал я лечиться с Никитой Зайцевым, гитаристом ДДТ, с Володей Чесноковым, профессором Ленинградского университета».
По современным стандартам в реабилитационные центры, в том числе и в «Гору», обычно берут людей с подтвержденным опытом трезвости. Хотя бы дней десять до поступления нужно держаться подальше от алкоголя, чтобы во время реабилитации у человека не начался острый синдром отмены — психоз, так называемая белая горячка. Но для российских рок-музыкантов в середине девяностых делали исключения.
Олег Гаркуша рассказывает, что в день отлета в США он проснулся в вытрезвителе, куда попал после многодневной «отвальной» по случаю предстоящего отказа от пьянства. «У меня есть две фотографии: как я прилетел и как я улетел. Прилетел зеленый, улетел розовощеким поросенком в хорошем смысле этого слова. Шаг за шагом, все потихоньку. Та же самая программа, как здесь, как на группах, как везде-везде».
«Не более двадцати восьми дней»
Двенадцатишаговая программа, которую используют «на Горе», известна еще с начала XX века — ее разработали «Анонимные алкоголики» из США, где она впервые и стала чрезвычайно популярной. Сама по себе программа предполагает, что выздоравливающие алкозависимые делятся своими знаниями, помогают тем, кто только начинает путь выздоровления, причем делают это совершенно бесплатно.
На таких принципах и сейчас построены группы «Анонимных алкоголиков» во всем мире, в том числе в России (например, в одном только Петербурге их около шестидесяти). При этом группы, хоть и проходят ежедневно, длятся всего один час, а в остальное время люди продолжают жить свою жизнь. Поэтому реабилитационные центры с полным погружением в программу остаются едва ли не единственным шансом выбраться из зависимости и встать на путь трезвости.
Но действительно бесплатных ребцентров в России не так много: часто под их вывесками скрываются так называемые рабочие дома, где у клиентов порой отбирают документы, применяют физическое насилие, заставляют бесплатно трудиться. В платных же центрах услуги стоят достаточно дорого — неподъемно для тех, кто тратит последние деньги на алкоголь или наркотики. А долгие, пусть и бесплатные качественные реабилитации вырывают человека из жизни на полгода-год, что для многих также становится проблемой. Получается замкнутый круг.
Как его разорвать, придумали в США, причем, по словам Александра Затравкина, директора по развитию «Дома надежды на Горе», в основе решения лежал абсолютно формальный финансовый подход. «Тогда признали, что алкоголизм — это болезнь, а значит, ее надо лечить, но понятно, что это не быстро, — рассказывает Александр. — Тогда они обратились к страховым компаниям, и те сказали, что готовы оплатить лечение, но не более двадцати восьми дней, и программу написали под эти требования».
«Программа была впервые запущена в пятьдесят шестом году в штате Миннесота в двух наркологических клиниках, — продолжает Александр Затравкин. — И она дала невероятный результат: более пятидесяти процентов [реабилитантов не возвращались к употреблению]. Центры стали расти как грибы».
Именно в таком центре когда-то помогли упомянутым Луису Бентлу и Олегу Гаркуше, и именно такой центр Бентл надеялся создать в России. Это наконец стало возможным, когда в 1997 году его фонд купил недостроенный кирпичный дом в деревне Перекюля под Петербургом. Позднее к нему пристроили флигель, в котором теперь располагается женский корпус, — а женская реабилитация вообще очень редкая вещь в России.
«Системный сбой»
Некоторое время центру помогали петербургские власти, в Перекюлю даже приезжала тогдашний губернатор города Валентина Матвиенко и посадила березку на памятной аллее трезвых героев — там же деревья, посаженные другими друзьями «Дома». В закладке аллеи принимал участие сам Эрик Клэптон — его береза растет здесь уже больше двадцати лет.
«Я тоже сажал тут березу, на этой аллее, — рассказывает Олег Гаркуша, проводя небольшую экскурсию для музыкантов перед воскресным концертом, — но выросла почему-то вот эта елка».
Нулевые стали расцветом «Дома надежды на Горе», но к концу десятилетия дела пошли гораздо хуже. В 2010 году умер Лу Бентл, и, несмотря на завещание мецената, его дети решили не продолжать финансирование открытых отцом ребцентров.
«Дом надежды на Горе» оказался на грани закрытия: финансовой помощи из других источников явно не хватало не то что на развитие, но и просто на продолжение работы. Как рассказывает исполнительный директор центра Татьяна Кондакова, тогдашнее руководство «начало искать свои способы: гранты, субсидии какие-то, несколько раз помогал комитет по социальной политике Санкт-Петербурга, субсидии выдавал, небольшие, но все равно они спасали. А потом пришлось брать частично платных реабилитантов. Собственно, как мы считаем, это и стало началом краха, потому что изначально “Дом” был задуман исключительно как благотворительный».
С этим мнением соглашается и Александр Затравкин: «“Гора” всегда была бесплатная, и все про это говорили, все это знают, — объясняет он. — А когда ее сделали платной, наказание прилетело моментально. Есть принципы, которые не надо ломать».
Отношение реабилитантов стало другим, мотивация сотрудников упала, а денег все равно не хватало. «Слава богу, спасли в последний момент, — говорит Затравкин. — Это было очень тяжелое время».
«Самая большая удача»
«Тяжелое время», которое упоминает Александр Затравкин, было тяжелым не только в истории «Дома надежды на Горе». «Дом» закрылся летом 2020 года, когда Россия и весь мир были на гребне первой волны пандемии. Снаружи казалось, что «Гора» остановила работу именно из-за ковида, но пандемия просто стала последней каплей.
Центр законсервировали на год, а команда специалистов, многие из которых сами когда-то начали выздоравливать «На Горе», разошлась по другим рабочим местам. Центр не работал до лета 2021 года, когда он возродился уже с новым руководством и НКО, но тем же попечительским советом и теми же друзьями. Практически все сотрудники вернулись работать. «Это, конечно, была самая большая удача», — говорит Татьяна Кондакова.
«Дом надежды» воскрес на изначальных полностью благотворительных принципах: реабилитация здесь только бесплатная, а средства на существование пока ежемесячно дают несколько анонимных жертвователей, многие из которых сами в какой-то момент прошли «Гору» и остаются трезвыми, еще немного собирает кнопка пожертвований на сайте организации. О грантах и фандрайзинге на специальных площадках речи пока не идет — новому НКО еще не исполнился год, но все впереди.
Бывшие реабилитанты «Горы» не только жертвуют средства на ее жизнь, но и остаются в доме на долгие годы. Одной из вернувшихся прошлым летом специалисток была Светлана Бубнова, которая за десять лет проделала путь от реабилитанта до консультанта по химической зависимости. «В одиннадцатом году я прошла реабилитацию, а в двенадцатом я уже вышла сюда консультантом», — рассказывает она.
Аналогичный путь прошли многие сотрудники «Дома надежды на Горе», он — реализация принципа АА, который гласит, что человеку с алкогольной зависимостью может помочь только человек с алкогольной зависимостью. Конечно, с центром сотрудничают и профессиональные психологи, но большинство людей, которые находятся рядом с реабилитантами в течение дня, — равные консультанты, на собственном опыте знакомые с алкоголизмом и наркоманией.
«Когда в семье есть такая проблема»
Молодой реабилитант Роман (имя изменено) узнал про «Гору» от друга, когда приехал к нему в гости и неожиданно выяснил, что тот уже полтора года не употребляет спиртное. Сам Роман «по подвалам не спал, не шарахался, просто постоянно употреблял пиво: пиво-пиво, с утра и вечером, поэтому и денег нет, и с работой вечно проблемы. Вот был какой-то очередной запой, решил сюда позвонить», вспоминает он.
После двухмесячного ожидания (в «Гору» всегда стоит очередь) наконец смог приехать и остаться на двадцать восемь дней — взял на работе отпуск. Говорит, что в целом доволен, но без мобильного телефона первое время было очень непривычно. По правилам центра смартфоны и другие личные средства связи здесь запрещены, чтобы реабилитанты не отвлекались от постоянных и очень интенсивных занятий. Звонить куда-либо в первые десять дней тоже нельзя, потом этот запрет снимается.
Зато можно видеться с родственниками, которых стараются вовлекать в процесс реабилитации. По желанию они могут раз в неделю посещать субботнюю семейную группу для созависимых, а после нее — встречаться с реабилитантами. «Мама на группу записалась, — говорит Роман, — вот жду следующую субботу. Может, приедет, должна приехать».
«Алкоголик — это же проблема не только самого алкоголика, но и проблема семьи, потому что мы, родственники, мы не знаем, что нужно с ним делать: наорать на него? не дать опохмелиться? выгнать из дома? — объясняет администратор “Горы” Алена Макарова. — А на самом деле получается, что это общая болезнь, общая проблема. И для этого существует семейная программа: чтобы научить родственников, друзей, детей, что делать, чего не делать, когда в семье есть такая проблема, как алкоголизм».
Несмотря на отсутствие связи с внешним миром в первое время, ограничения, принятые «На Горе», достаточно мягкие: реабилитанты в любой момент могут отказаться от участия в программе и уехать домой, свободно ходят в магазин и гуляют за пределами центра. Калитка всегда открыта не только на вход, но и на выход.
В день католического Рождества, месяц спустя после первого посещенного мною концерта, перед реабилитантами высоким голосом поет Ольга Гасилова: «Я буду жить и возвещать дела Господни». Человек с суровым лицом (лысая голова, сломанный нос, тяжелый взгляд) поднимается со своего места в первом ряду и спускается на мороз покурить.
Я иду расспросить, почему он ушел и не считает ли он, что попал в секту — так порой называют «Дом надежды на Горе» те, кто здесь не был. Но когда я приближаюсь, замечаю, что мужчина курит, чтобы сдержать эмоции: по щекам текут слезы. «Расчувствовался, до души, — говорит он хриплым голосом, — не выдержал».
«Просрать эту великую возможность страшно!»
«Дом надежды на Горе» работает уже четверть века — это самый старый в России бесплатный реабилитационный центр для людей с алкогольной зависимостью. Учитывая традиции «Анонимных алкоголиков», в «Доме» не раскрывают личности реабилитантов и даже сжигают их личные дела после завершения программы, поэтому говорить о какой-то статистике за прошлые годы не приходится.
«О судьбе выпускников мы знаем благодаря сарафанному радио, — говорит Татьяна Кондакова. — Потому что в любом случае они все посещают потом группы “Анонимных алкоголиков”, поэтому худо-бедно все становится известно, если человек сорвался. В большинстве своем они сами признаются, что у них срыв, и возвращаются, еще раз проходят программу, но таких немного. Если брать выпуск за месяц, то из двадцати человек год держатся трезвыми примерно шестнадцать. Если что, звонят нашим консультантам, то есть это такой непрерывный процесс».
Когда же «Гора» не работала целый год, Петербург остался без единственной короткой и эффективной реабилитации. По словам координатора центра социальной реабилитации для бездомных зависимых «Ночлежки» Вячеслава Минина, это стало существенной потерей для всей сферы. Больше нигде люди не могли быстро познакомиться с двенадцатишаговой программой и начать путь к трезвости за двадцать восемь дней интенсивной работы.
«Мы здесь повыше облаков, сюда повезло добраться избранным, и просрать эту великую возможность страшно!» — говорит мне один из реабилитантов.
Перед завершением концерта Олег Гаркуша рассказывает о том, как сохранить трезвость: «Если вам родственники предлагают шампанского на Новый год, они не понимают, что алкоголизм — это болезнь: вы выпьете бокал шампанского, а через десять минут у вас будет ящик стоять, понимаете? Аккуратненько объясняйте: не хочу, не буду, сегодня не пью, а завтра — может быть, сегодня не пью, а завтра — может быть. И так четверть века, а потом пятьдесят и сто».
Материал создан при поддержке Фонда президентских грантов