Когда мы с сестрой были детьми, папа неожиданно купил дом в горах недалеко от моря.
Мы собрали вещи и, счастливые, уехали из Москвы. Воспоминания у меня остались самые яркие: живописное место в ущелье, вокруг горы и горные речки, рядом море, потрясающие ароматы цветов и трав, свой огород и сад. У нас было все, о чем только можно было мечтать. Помню ощущение праздника, когда папа вырывался с работы, приезжал и мы были все вместе и счастливы. Летом мы собирали шелковицу, ежевику, кизил. Папа привозил из командировок виниловые пластинки с иностранной музыкой и деликатесы.
Так все детство я жила с убеждением, что мы сказочно богаты и мой папа — большой человек. Он был для меня образцом для подражания, авторитетом.
Единственное, что омрачало картинку, — это дыры на втором этаже дома вместо окон. Но папа говорил, что их должны были превратить в роскошные окна, а сарай — в спортивный зал с бассейном.
Однажды вечером мы с мамой и сестрой ужинали, и тут раздался тревожный стук в дверь. К нам пришли какие-то люди, увели маму на разговор, а после мы резко собрали вещи и уехали обратно в Москву.
Я не поняла, почему мы уехали и где мои игрушки. Мама говорила про какие-то обстоятельства. Да и папа то же самое говорил. Добавлял, что виной всему чекисты. Дети ничего не понимают в чекистах, и я не была исключением. Меня волновало одно: когда мы вернемся и вернемся ли вообще? Бабушка грустно смотрела на меня, будто хотела что-то сказать, но не могла. У нее вырывалось лишь: «Эх, глупенькая ты еще». После этих слов она смотрела на меня с состраданием и обнимала. Мне становилось легче. Но вместе с тем я не переставала злиться и ждать, когда же я перестану быть глупой и пойму, почему мы уехали и в чем провинились перед нами чекисты.
Или мы перед ними.
И где мой котенок Мурзик…
Впрочем, папа обещал, что мы еще вернемся. И мы вернулись — к друзьям. Проехав мимо нашего дома. Я была готова взорваться от негодования и несправедливости. Меня обманули и предали! И, что еще оскорбительнее, видимо, они решили, что я маленькое и глупое создание с памятью как у антилопы гну.
Все мои вопросы оставались без ответов, поэтому я отправилась в дом. Хотела узнать правду.
Пустота и заброшенность, сырость и тишина. Огромная трещина в стене пугающе разрасталась в разные стороны. По стене ползали насекомые. Я мечтала вернуться в наш любимый дом — моя мечта сбылась. Но это был лишь призрак дома. Мне стало там страшно, и я убежала. Ни одной своей игрушки так и не нашла. Убегая, увидела в сарае страшные маленькие огоньки — летучие мыши завладели территорией.
Я взрослела, но продолжала расследование. Однажды нашла папину сумку с повестками из суда и показала ее маме. Поняла, что мама все знает.
Позже я узнала, что из Москвы мы уехали, потому что папа скрывался, потом он продал дом и ничего не сказал маме об этом… Поэтому мы так неожиданно уехали. Папа просил нам с сестрой ничего не рассказывать. Он хотел рассказать все сам. Очень долго хотел, несколько лет. А мама с бабушкой не хотели лишать нас счастливого детства, не хотели травмировать и расстраивать. А зачастую и сами не знали о делах папы.
Игрушки раздали соседям, а у папы уже давно другая семья и ребенок.
Мы с сестрой провели все детство в иллюзиях счастья. Повзрослев, я продолжала играть роль наивного, безотказного и доброго ребенка в розовых очках, и меня это устраивало. Наверно, потому, что не умела иначе.
Это было очень странное чувство: понимаешь, что тебя многократно предали и вряд ли даже уважают, но почему-то не можешь перестать играть в доверие.
Жалею ли я сейчас, что мне не рассказали всё, как есть, сразу? Нет. Мы такие, какие мы есть, благодаря нашему прошлому, нашим родителям, нашим учителям и друзьям. И врагам. Всё так, как есть.
