Девушки из проблемных семей в России бегут давно. Некоторые не чувствуют себя в безопасности, даже переехав в другой регион. Родственники ищут их всюду и могут похитить — так произошло с уроженкой Дагестана Викторией, которую схватили в Москве и вывезли обратно, на родину.
Беглянкам приходится скрываться в шелтерах правозащитных организаций и уезжать за рубеж. Порой отцам и братьям помогают силовики: в 2021 году кризисную квартиру, где укрывалась чеченка Халимат Тарамова, без каких-либо законных оснований взяла штурмом полиция, после чего беглянку передали отцу. Но обычно этим занимались местные работники. Федералы или были нейтральны, или даже помогали девушкам. Вплоть до 29 октября. В этот день четырех совершеннолетних дагестанок, пытавшихся уехать в Грузию, остановили на российской таможне в Верхнем Ларсе и удерживали, пока из Дагестана не прибыли их родственники.
Сестры
Все девушки родом из крупного села Хаджалмахи, все утверждают, что им в детстве сделали женское обрезание. Это село «прославилось» в 2013 году, когда сельский сход предписал покинуть Хаджалмахи всем салафитам — исламским фундаменталистам. Среди жителей распространился «расстрельный список» из 33 салафитов, которым при отказе уехать грозила смерть. С марта по июль 2013 года погибли как минимум пять человек из списка. Много лет спустя жители Хаджалмахи гордо рассказывали автору статьи, как они победили радикалов и отстояли традиционные ценности.
— Хаджалмахи — типичное закрытое сельское сообщество, сторонящееся чужаков, — рассказывает социолог Ирина Стародубровская, проводившая в селе исследования в середине 2010-х годов. По ее словам, Хаджалмахи — одно из самых зажиточных сел в республике, и в то же время оно крайне консервативное. Власть старшего поколения велика. По словам информанта, «Мало ли что дети хотят, что не хотят. Важно, родители чего хотели». Девушки часто не получают даже неполное среднее образование и после замужества работают только на дому. Считается достаточным, если они умеют читать и писать. О высшем образовании для женщин большинство жителей и не думает: «Только сразу говорю — мальчикам. А девочкам — нет. Это уже чересчур». Браки с чужаками не приветствуются. Сельчане говорили, что чуть ли ни 80% женщин зарабатывают больше мужчин. И все же в семье жена занимает подчиненное положение — «а я маленькая здесь». Все серьезные решения принимает муж.
В таком непростом окружении, консервативном даже по меркам горного Дагестана, и росли девушки, оказавшиеся на границе.
Старшей из беглянок, Аминат Газимагомедовой, 22 года, и она самая активная. По ее рассказам, мать избивала девушку за пропущенные намазы. Она нередко угрожала дочери смертью, требовала срочно выйти замуж, а три года назад так разбила нос, что та оказалась в больнице.
Девятнадцатилетняя Хадижат и восемнадцатилетняя Патимат Хизриевы — троюродные сестры Аминат. По их словам, им дали окончить лишь шесть классов школы. Девушкам запрещали покидать дом без сопровождения отца или брата. Впоследствии родственники, пытавшиеся их вернуть, вспоминали это как доказательство особой заботы родителей.
Больше всего страдала от побоев девятнадцатилетняя Патимат Магомедова, двоюродная сестра Аминат. Она несколько лет фотографировала следы избиений: огромный синяк на левой руке, поставленный братом, расквашенный нос и опухшее посиневшее лицо — следы наказания от старшей сестры за пропущенный намаз. В школе Патимат училась хорошо, но после шестого класса, по ее словам, родители сказали: «Девушка нужна дома, нечего тебе учиться, все равно же никуда нельзя поступить».
Побег
На правозащитников девушки вышли еще в августе 2020 года. Одна из них осознала себя как ЛГБТ-персону. Уезжать она была готова только с сестрами, но Патимат Хизриева была еще несовершеннолетней, увозить ее правозащитники не имели права. Девушки решили подождать. Не сидели сложа руки, а помогали юристам верифицировать свой кейс: собирали данные о побоях, нарушении своих прав. Занималась ими кризисная группа СК SOS — созданная в октябре 2021 года объединенная команда правозащитников из разных организаций, работающих на Северном Кавказе с 2017 года. Они помогают в основном ЛГБТК+ персонам, членам их семей и гетеросексуальным людям, которых подозревают в «неправильной» ориентации.
«Это был очень спланированный, осознанный побег, — рассказывает руководитель СК SOS Давид Истеев. — Они готовились, собирали деньги, четко продумали систему безопасности. Когда сидели на опросе юриста, им было что предоставить. Редко встречаешь таких подопечных».
В начале августа 2022 года Патимат Хизриевой исполнилось 18 лет. 7 августа началась эвакуация — девушек забрали в Махачкале и увезли, сменив несколько машин, в Москву, где временно поселили в шелтер.
О побеге в столицу родственники узнали в тот же день. По словам знакомой семьи, пожелавшей остаться неизвестной, родители получили даже фотографии с камер наблюдения аэропорта Махачкалы. Отец Хадижат и Патимат, Гаджимурад Хизриев, сразу вылетел на поиски, подключил московскую диаспору. Родственники быстро поняли, что девушки, скорее всего, в одном из московских шелтеров. Попасть туда было непросто, но у них созрел план.
13 сентября в один из московских кризисных центров попросилась на пару недель дагестанка средних лет. По словам руководительницы центра, она представилась как Залина, бездетная женщина, которую муж избивает за неспособность зачать ребенка. Документов не предъявила — сказала, что живет по паспорту умершей сестры. Администратор предложила Залине пойти в полицию, оставить заявление об утере и взять временный документ. Женщина отказалась, и вскоре ее, несмотря на просьбы и упреки, попросили покинуть шелтер. Провела она в нем всего несколько часов, пытаясь фотографировать и расспрашивать девушек. Ее подлинное имя — Зухра — удалось выяснить, пробив номер телефона по приложению GetContact. Аминат опознала в горе-шпионке Зухру Газимагомедову, свою мать. Вскоре, по словам Давида Истеева, еще одна родственница попыталась проникнуть в другой шелтер, но все кризисные центры Москвы были предупреждены, и ее быстро вычислили.
Выехать из страны сразу девушки не могли: три старшие документы сделали заранее, а вот младшей надо было оформить загранпаспорт. Из-за войны шелтер был переполнен, им пришлось ночевать в спальниках на полу.
«Они всегда держались вместе, — рассказывает Давид Истеев. — Никакой хаотичности, они четко распределяли занятия, планировали еду на неделю. За все время ни одна не выходила на улицу — Москва напичкана камерами, а мы знали, что их ищут».
В конце октября Патимат получила загранпаспорт. Вывозить их правозащитники решили через сухопутную границу.
«Аэропорты контролируются серьезнее, — объясняет Давид. — В базах розыска девушки не числились, но иногда на паспорт ставятся маячки. Лояльный родственникам сотрудник полиции заводит паспорт в систему “Сирена” и получает информацию о купленных авиабилетах. Проверить такие маячки сложно. Иногда они срабатывают и на границах».
Беглянки прибыли во Владикавказ и отправились на маршрутке в Грузию. Их сопровождала адвокат Лейсан Маннапова, сотрудничающая с СК SOS.
На границе
На КПП «Верхний Ларс» маршрутка прибыла в 13:40. Сотрудники забрали у девушек паспорта, но так и не вернули.
«Спустя четыре часа отпустили водителя маршрутки, девушек унизительным способом заставили раскладывать на улице чемоданы и проверять вещи, после чего просто держат в помещении без оснований, — рассказывала Лейсан Маннапова журналисту “Таких дел” прямо с КПП. — Говорят, это не официальное задержание, а фильтрационное мероприятие, на которое якобы имеет право погранслужба. Оснований не называют, в объяснениях путаются: то девушками интересуется ФСБ, то у них у всех долги и за ними едут приставы. Хотя мы показали справки об отсутствии задолженностей. Постоянно мелькали версии — вдруг они в Сирию едут, но сотрудники много раз проговорились, что звонили родственники и из Махачкалы сюда ехать шесть часов. Никто не представляется, не показывает удостоверения. Через четыре с половиной часа выдали стаканчики попить воды из мужского туалета».
Долгое время ничего не происходило.
«Сомнений в том, что [сотрудники КПП] просто ждут родственников, не было ни у кого, — рассказывает Давид Истеев. — Накануне в Санкт-Петербурге мы снимали девочку с розыска, и сотрудники полиции тоже устроили треш, дожидаясь, когда приедут представители семьи. Адвокаты увезли ее буквально из-под носа у родственников».
Девушки замерли в ожидании неприятной встречи.
«У нас есть видео- и аудиодоказательства семейного насилия, — рассказывала “Таким делам” через шесть с лишним часов после задержания Аминат Газимагомедова. — Убийство чести, которое нас ждет, не пустой звук. Может, из-за огласки это случится не сразу, но потом никто не узнает. Они ищут нас, они хотят нас убить. Мы боялись, что нас найдут, но не ожидали, что так скоро. Что представители власти без оснований запрут нас».
«Мы сбежим и умрем»
Аминат говорит решительно, без истерик и слез: «Мы не ели со вчерашнего вечера. Мы не знаем, что делать, что с нами будет через 10 минут. Нас никто защищать не собирается, мы ничего не понимаем и смирились со смертью. Мы хотели просто уйти, просто спокойно жить. Не выходить замуж за двоюродных братьев, не сидеть в четырех стенах. Мы хотели просто быть людьми, но, оказывается, не имеем на это права ни по законам родственников, ни по законам Российской Федерации».
На вопрос, почему в такой ситуации ее голос звучит спокойно, Аминат ответила: «Всю жизнь мы с сестрами живем в такой атмосфере: мы заперты, мы закрыты. Оставалось только шутить: “Мы сбежим и умрем”».
Около шести вечера журналист Светлана Анохина опубликовала информацию о случившемся, которая быстро разошлась по крупным СМИ. Вскоре ей позвонил Гаджимурад Хизриев. «Скажите моим девушкам, чтобы они спокойно сели в машину и обратно приехали, — распорядился он. — Любой ценой они никуда не уедут, они по-любому домой приедут. Я не хочу, чтобы лишний скандал получился. С их головы даже волос не упадет, клянусь Аллахом. Скажите, чтобы они лишнее не делали. Им мозг перевернули. [Виновата] старшая, которая Аминат. Я потом вместе с ними могу с вами встретиться, я им ничего не запрещаю, не разрешаю только проституцию».
На все возражения Анохиной, что совершеннолетние люди имеют право сами решать, куда им ехать, Гаджимурад уверенно отвечал: «Миллион процентов я их домой верну. Они мои девушки. Скажите, чтобы они вернулись. Если нет, все равно вернутся. Потом проблемы для них, для всех будут».
Вслед за Гаджимурадом Светлане начали писать другие родственники девушек. Они в один голос твердили, что в доме никакого насилия не было — по крайней мере над беглянками, и их, в отличие от других, насильно выдавать замуж не пытались. Анохина раз за разом отвечала, что это не важно и, если совершеннолетний дееспособный человек решил уйти из семьи, он имеет на это полное право, даже если его никто пальцем не тронул. Выяснять, говорят ли девушки правду, должна полиция перед привлечением родственников к суду, но не правозащитники, помогающие уехать. Человек не должен доказывать свое право на свободу. Даже если кровь и синяки нарисованы в фотошопе, насильно возвращать человека к милым и добрым родителям нельзя.
Около восьми вечера родственники беглянок прибыли на КПП.
Мать и двоюродный брат Патимат и Хадижат вошли в помещение, где находились девушки, но после короткой перепалки их вывели. В это время отец ответил на звонок журналиста «Таких дел». «Клянусь Аллахом, ни один раз в жизни я на них руку не поднял, никто их не бил! — утверждал он. И снова повторил: — Им мозги перевернули, больше ничего там нету. Такую ерунду несут. Откуда они это все взяли?»
По поводу страшных фотографий девушек, которых якобы никто не бил, он коротко сказал: «Все обманывают». Лишь один вопрос вызвал у Гаджимурада замешательство: как же так вышло, что пограничники вдруг задержали совершеннолетних девушек и сразу оповестили родителей?
«Даже не знаю, — ответил он. — Никто никому ничего не говорил, кого-то там пачкать не надо, они сами виноваты».
После чего бросил трубку и больше на связь не выходил. Дежурный на КПП сбрасывал звонки, не отвечая. Родственники продолжали стоять возле здания. Сотрудники полиции обещали адвокату «охранять девушек с автоматами», по-прежнему не объясняя, зачем они вызвали и дождались тех, от кого теперь приходится защищать.
Около 21:30 на КПП «Верхний Ларс» прибыл Тамерлан Цгоев, уполномоченный по правам человека по Республике Северная Осетия. По его словам, девушек удерживали из-за заявления о краже, написанного родственниками. Якобы все четверо похитили у них 50 тысяч рублей.
«Поднялся шум, и девушек уже нельзя было отдать родителям просто так, — рассказывает Истеев. — А предоставить полицейским, чтобы документально подтвердить обвинения, судя по всему, было нечего. Заявление о краже должно быть зарегистрировано, причем не сегодня. Без документов это полный фарс. Прибыл влиятельный депутат, поговорил с уполномоченным лицом. Было принято решение: раз предъявлять нечего, надо отпустить».
К тому времени о ситуации написали уже все основные независимые СМИ, множество людей следило за происходящим в Верхнем Ларсе. И пограничники сдались. Около часа ночи девушек наконец выпустили из России.
По словам Истеева, грузинские пограничники уже знали, кого принимают. Они улыбались, поздравляли, накормили, усадили на диван. Правозащитники договорились с грузинской полицией о поддержке. Группа сопровождения увезла беглянок в убежище в Тбилиси. Но в полной безопасности они почувствуют себя нескоро — слишком велико желание родственников любой ценой вернуть «своих девушек».