Медсестре новосибирского роддома Екатерине Карамаликовой посреди рабочего дня позвонили из организации усыновителей «День аиста». «Кать, вы же собирались за вторым? Вроде как девочку хотели? У нас есть мальчик. В общем, подумайте», — сказала руководитель школы опекунов Ольга Шуваева.
Екатерина посовещалась с мужем Сергеем и через 15 минут перезвонила Шуваевой: они берут Диму.
Второй раз ошибиться нельзя
Дима родился в 2016 году в Кемеровской области. Отца мальчика осудили на четыре года, и мать осталась с ним одна. Вскоре передала сына в дом ребенка, пообещав, что вернется за ним, и не вернулась. Позже ее лишили родительских прав. А мальчик остался в доме ребенка.
В декабре 2020-го четырехлетнего Диму взяла под опеку семья из Новосибирска, но через две недели приемные родители поняли, что не справляются, «умирают на этом поприще», и сообщили районному отделу опеки, что хотят отказаться от ребенка. Опека связалась с организацией «День аиста», которая работает с проблемой сиротства уже 17 лет.
«День аиста» готовит и сопровождает замещающие семьи с приемными детьми. У Екатерины и Сергея Карамаликовых уже был к тому моменту один приемный ребенок — сын Кирилл. Они завсегдатаи «Дня аиста» — участвуют во всех программах и тренингах. На одной из встреч Екатерина обмолвилась, что думает над усыновлением второго ребенка. И когда руководитель школы опекунов Ольга Шуваева узнала, что Диме срочно нужна новая семья, подумала про Карамаликовых.
«Мы посмотрели списки всех наших выпускников школы опекунов и остановились на них. Катя тут же попросила всю информацию о мальчике. Ну как всю — обычно мы не показываем потенциальным родителям фотографии ребенка, чтобы люди не повелись на сходство, а рассказываем про возраст, здоровье и особенности поведения», — говорит Ольга Шуваева. В «Дне аиста» с семьями побеседовали социальный педагог и психолог, после чего направили в опеку тех, кто наиболее подходил их требованиям.
«Когда “Аисты” позвонили, мы были готовы принять Диму. От звонка до того момента, когда он уже приехал к нам домой, прошло чуть больше месяца, — вспоминает Екатерина. — Все случилось очень быстро, чтобы меньше травмировать его, чтобы он опять не попал в сиротское учреждение. В апреле будет два года, как Дима в семье».
За месяц, пока готовились документы, «Аисты» организовали для Карамаликовых и предыдущих опекунов Димы несколько встреч: на своей территории и на детской площадке возле дома, где жил мальчик.
«Параллельно с Димой работали психологи из “Дня аиста”. Ему, например, объясняли, что он жил в семье зайчиков, а скоро поедет в семью ежиков. Занятия проводили в игровой форме. Но одному Диме известно, что у него в тот момент в голове происходило», — вздыхает Екатерина.
«Пришлось шкафчиком делить комнату»
В день приезда Димы Екатерина приготовила домашние пельмени и аккуратно выложила на тарелку. Они получились большими и разваристыми. «Штук пятнадцать вышло, дала Диме пять. Он их ест, ест и еще накладывает. А я смотрю на него и не понимаю, что делать: то ли остановить, то ли он такой голодный и это нормально. Съел все. Раньше Дима молотил все подряд, даже страшно было: а вдруг плохо станет ребенку? Нет, нормально. Сейчас он потихоньку наедается, со старшего брата Кирилла пример берет, избирательность какая-то появилась, — рассказывает Екатерина. — А первые девять месяцев после того, как попал к нам, хотел завтракать исключительно манной кашей, приходилось всей семьей ее есть».
«Катя с Кириллом как-то уезжали на несколько дней, и мы с Димой оставались вдвоем, так я даже рецепт этой каши попросил», — смеется Сергей.
Адаптация в семье у Димы продолжается до сих пор, считают Карамаликовы. В школе приемных родителей они изучали стадии усыновления: первая — медовый месяц, который продолжается, пока ребенку устраивают встречи с семьей. «А дальше начинается треш», — смеется Екатерина.
Старшему приемному сыну Кириллу десять лет. Его Карамаликовы усыновили двухмесячным. И он ужасно ревновал Диму к родителям первое время, потому что восемь лет был единственным ребенком в семье, а тут вдруг — брат. Кирилл даже попросил маму с папой купить разделительную ленту, чтобы Дима «не заходил на его территорию» в детской.
«Нам пришлось шкафчиком делить им комнату. Но бывает и так, что старшему, например, неохота делать уроки и он играет с Димой. Мы даем им время. Вообще у нас Кирилл — тролль восьмидесятого уровня, он брата поддразнивает. Но что-то трогательное в их отношениях проблескивает, конечно, — отмечает мама детей. — Как-то Дима перед сном мне рассказал, что Кирилл за него заступился на тренировке по джиу-джитсу, куда они вместе ходят. Так хочется, чтобы мальчишки были близки».
Карамаликовы рассказывают сыновьям об их кровных родителях. И с Кириллом такие беседы проходят легко и естественно, а Дима до сих пор помнит свою первую семью. Екатерину и Сергея он начал называть мамой и папой только через несколько месяцев — поначалу отказывался, говорил, что «так не может».
«Нам психологи объяснили, что когда люди возвращаются с войны в мирное время, то не могут найти себе место. И Дима такой же был: он вроде как дома, но как себя вести — не понимал. И вытворял такие вещи, будто грудничок. И когда начинаешь осознавать, что он просто пропустил этот период в своей жизни, становится легче. Мы учим детей, они учат нас. Такая адаптация», — говорит Екатерина.
«Дима раньше кричал сильно. У него голос звонкий, как сирена. Еще у него очень сложно было с контактом, он не любил обниматься», — добавляет Сергей.
При вторичном отказе ребенок чувствует страх, потому что уже был в такой ситуации, добавляет Ольга Шуваева: «Один возврат, два, три — кажется, у детей уже стирается какая-то грань. Мы недавно в семью определили 12-летнюю девочку — от нее отказывались четыре раза. Ребенок боится, что сделает что-то не то — и его опять определят в детдом, поэтому какое-то время старается держать себя в рамках. Но невозможно же постоянно держать. Когда доверие возвращается, дети расслабляются и ведут себя как их сверстники не из системы».
«Ищут недостатки не в себе, а в ребенке»
Возврат ребенка в систему называется вторичным сиротством.
«Ребенка забирают у людей, которые решили от него отказаться, и помещают в сиротское учреждение, так сказать, на реабилитацию. И он опять остается никому не нужным, — объясняет Ольга Шуваева. — Мы готовим новую принимающую семью к встрече с ребенком: с родителями работают социальные педагоги и психологи. Например, если ребенок старше десяти лет, он имеет право отказаться. Тут еще важно, чтобы “отдающая” семья некоторое время согласилась придержать ребенка у себя, потому что часто бывает так, что люди просто “сдают” его в детдом. Да, происходят разные ситуации, но мы работаем над тем, чтобы не наносить маленькому человеку дополнительную травму».
«День аиста» старается создать «бесшовный переход» — когда ребенок минует детский дом при переходе из семьи в семью. Сейчас на сопровождении «Дня аиста» пять семей, которые воспитывают семерых детей, столкнувшихся со вторичным сиротством.
По данным Росстата, в Новосибирской области за 2021 год по инициативе замещающих родителей в систему «вернули» 84 ребенка. Из них 21 — в течение одного года с момента передачи на воспитание в семью, 49 — по истечении пяти лет и более, восемь — по инициативе органа опеки из-за «ненадлежащего исполнения семьей обязанностей по воспитанию».
Всего в России более 60 процентов вторичных отказов в 2021 году произошло по инициативе усыновителей. В том же году организация «День аиста» сопровождала перемещение из семьи в семью шестерых детей в возрасте от двух до одиннадцати лет.
«Не хочу осуждать предыдущую семью Димы, потому что все мы люди и родителями становимся, а не рождаемся. С трудностями каждый справляется по-своему. Нам тоже до сих пор бывает непросто. Благо у нас есть поддержка “Аистов”», — говорит Екатерина Карамаликова.
Одна из причин отказа от приемного ребенка — преувеличение семьей своих возможностей, считает руководитель школы опекунов «Дня аиста».
«А ресурсы ведь быстро истощаются — хоть с маленьким, хоть с большим ребенком. Маленький будет привыкать очень тяжело, большой — постоянно проверять взрослых. И хорошо, когда есть партнер, которому можно передать бразды и выдохнуть, — отмечает Шуваева. — Некоторые родители ищут недостатки не в себе, а в ребенке, приписывают ему несуществующие болезни. Мало кто признается, что сам не справился».
* * *
Сейчас Дима очень контактный, общительный, добрый и любопытный. Ходит в логопедический садик, где у него «тридцать друзей», на тренировки по джиу-джитсу и мечтает накопить на «настоящий телефон, чтобы звонить бабе, маме и папе». А пока бегает с игрушечным.
«Вообще в нашей жизни с появлением Димы, конечно, многое поменялось. Я стала домохозяйкой. Сейчас детям нужна мама, потому что они очень быстро растут», — говорит Екатерина Карамаликова.
Приемное родительство — это, помимо радости, и колоссальная работа, напоминает Екатерина: «Мы детей укладываем и полдвенадцатого ночи и бежим книжку читать, как с ними обращаться, как сиблингов воспитывать. Вообще времени для себя немного получается. Если только в отпуске. Очень нужна перезагрузка».
«Наша школа усыновителей и опекунов одна из старейших в России», — рассказывает Ольга Шуваева. Среди проектов этой НКО — ресурсная группа для опекунов с маленькими детьми «Дочки-сыночки», клуб отцов «Суперпапа», волонтерское объединение активистов-усыновителей «Вместе», выездные тренинги, а также клуб «Беседка», где приемные родители делятся друг с другом проблемами и радостями, а их дети заводят новых друзей.
«Мы постоянно на связи с психологами “Аистов”. Может, мы, конечно, им уже надоели, — говорит Екатерина. — Но я во всех проектах там участвую. Кирилл по субботам ходит в терапевтическую группу для подростков. А с Димой работали дефектологи. Любые консультации, сопровождение, трудности — “Аисты” всегда нам помогают».
Давайте и мы с вами поможем «Дню аиста»! Пожалуйста, оформите любое пожертвование в фонд, чтобы детям с трудной судьбой и их приемным родителям было на кого опереться, у кого получить помощь. Спасибо!
Материалы выпущены при поддержке благотворительного фонда «Абсолют-Помощь»