Привет!

Это Яна, редактор «Таких дел». На этой неделе вышло несколько больших текстов, про которые я думаю «мои», хотя это, конечно, тексты моих авторов. Мне и писать рассылку.

Фото: Елена Щербакова для ТД

Как погиб Эрдни Олчанов

Первый текст, про который я расскажу, написала Лена Щербакова. Лена не журналист, она — фотограф. Я прочла ее текст и онемела, давно уже не было со мной такой страшной магии текста, когда читательнице (мне) кажется, что это я там была. Стояла. Слушала. Умирала от беспомощности.

Я вспомнила, как десять лет назад читала о легендарном редакторе «Нью-Йоркера» Уильяме Шоне, возглавлявшем журнал с 1952 по 1987 год, том самом, которому нелюдимый Джером Сэлинджер посвятил «Фрэнни и Зуи». Вспоминали, что он был скромен, если не сказать труслив. Страдал клаустрофобией, не мог зайти в лифт. Передвигался по маршруту: работа — дом — работа и не терпел нового. И он искал авторов, не просто лучших, а гениальных, чтобы тексты заставили его пережить, почувствовать, увидеть, полюбить все то, к чему он сам не имел доступа. Огромную человеческую жизнь и мир за пределами своего безопасного кабинета.

Я не боюсь ездить в лифте, но боюсь других вещей. Я не могу сейчас поехать в Элисту и сама посидеть за столом с людьми, у которых погиб единственный сын, названный Эрдни — «драгоценность». Но Лена съездила, а я прочла. Я вцепилась в нее когтями — напиши еще текстов, ЕЩЕ. «Нет, — сказала она. — Я — фотограф. А писать тексты тяжело и скучно».

Я жду, что она передумает. Когда она передумает. Ее первый текст для «Таких Дел» можно прочесть здесь.

Фото: из личного архива

Море помощи

Еще на этой неделе у нас вышел текст о работе фонда, который старается предотвратить социальное сиротство. Я сама долго не знала, что такое СС, — ну так вот. Оказывается, 80 процентов детей, которые живут в полутюремной системе российских детдомов — чьи-то. У них есть мамы, иногда и папы, бабушки, дедушки. Жить они с ними не могут. Причины разные, мало кому просто «лень» воспитывать родного ребенка. Чаще у этих взрослых дома с дыркой в крыше, домашнее насилие, которое невозможно остановить, тяжелые заболевания, долги. Никто им не помогает, они же ВЗРОСЛЫЕ. Не до них.

Мы с вами тоже взрослые, так что знаем, что взрослые могут вообще не все. Иногда они могут даже меньше, чем дети, потому что дети быстро учатся, адаптируются, чаще всего здоровы и не утратили надежду. (Хотя быть ребенком очень страшно, как по мне). Вот таким взрослым помогает фонд. Помогает, чтобы они не бросили своих детей. Героиня нашего текста сама выпускница детского дома, и в тексте есть момент, от которого у меня в горле что-то больно шевельнулось: героиня приезжает в приют фонда и там есть администратор, которая подсказывает очевидные штуки: как стирать, как готовить, что делать, если у ребенка жар, — вот все то, что я спрашиваю по телефону у мамы. (Но чаще смотрю в гугл, ему больше доверяю, дурочка). И героиня говорит, что вот это было лучшим — жить, зная, что есть тот, кто подскажет, это было как «мамкино плечо». На этом моменте лично я побежала звонить домой.

Фото: Дарья Крылова для ТД

Сила рыбов

Ну и третий текст про красивое читайте тут. Жила-была женщина, дожила до старости, до болезней, до тоски. А дочки такие: мам, а давай шить рыб. И закрутилось. Теперь у половины нашей редакции живут тряпичные камбалы, сомы и бог знает кто еще с рыбьими мордами. Некоторые взяли по две рыбы в дом. Говорят, спасают рыбы от тоски, как-то за них держишься и выплываешь.

Перед выходными и новой неделей пожелаю вам найти свою рыбу (или какого другого зверя). Обнять ее и выплыть.

C уважением,
Яна Кучина и редакция «Таких дел»
kuchina@nuzhnapomosh.ru