С безграничными перспективами, которые открывает редактирование генома CRISPR/Cas, могут сравниться только подводные камни этой технологии. Эксперт, заведующий лабораторией геномной инженерии Павел Волчков, рассказал «Таким делам» о том, почему редактирование генома может оказаться опаснее для пациента с ВИЧ, чем традиционная антиретровирусная терапия.
Павел Волчков
заведующий лабораторией геномной инженерии МФТИ
Сейчас большинство компаний, которые занимаются редактированием генома, в принципе не пытаются разработать терапию ВИЧ-1, просто потому, что, во-первых, сейчас это экономически нецелесообразно — есть достаточно эффективная АРВТ-терапия, а во-вторых, до сих пор нет четкой схемы, как это делать.
Была идеалистическая схема: есть прецедент, берлинский пациент (американец Тимоти Браун, излечившийся от СПИДа. — Прим. ТД) и знание о том, что мутация ССR5-delta32 в гене CCR5 приводит к устойчивости к ВИЧ. Да, это факты, но факты, на базе которых трудно сделать терапию.
Изначально компания Sangamo Therapeutics, используя нуклеазы на основе цинковых пальцев (другой геномный редактор. — Прим. ТД), начала использовать Т-клетки. Они выделяли из периферической крови Т-клетки и активировали их так, чтобы они начинали делиться. В основном они выбирали наивные клетки (такие клетки, которые еще не вступали в процесс распознавания чужеродных антигенов. — Прим. ТД). Клетки начинали делиться, и они удаляли в этих клетках ген CCR5, тем самым делая их невосприимчивыми к ВИЧ.
Почему это не работает? Потому что они в основном таргетируют наивные Т-клетки. Наивные Т-клетки, активируясь, воспринимают своей мишенью антиген и, возвращаясь в кровяное русло, просто умирают, поскольку никогда так и не увидят свой антиген. В итоге такая терапия приводит к незначительной отсрочке от СПИДа. В то же время потеря пула этих клеток чревата исчезновением адаптивной иммунной системы — человек умирает от простейших инфекций и простейших видов рака, с которыми обычно иммунитет справляется на ура.
Если бы этот вид терапии разрабатывал иммунолог, а не венчурный капиталист, он сразу сказал бы: «Ребята, это никогда не будет работать».
Они столкнулись с этой проблемой и дальше решили, что раз с Т-клетками не получилось, тогда нужно отредактировать тот же ген, но на стадии гемопоэтических стволовых клеток. Что тоже не блестящая идея, потому что сопряжена с трансплантацией костного мозга, а у любой такой трансплантации есть большой риск летальности.
То есть ученые предлагают пациенту, который находится на АРВТ-терапии и может долго жить без каких-то проблем (за исключением ежедневного приема горсти ингибиторов), сделать трансплантацию костного мозга, риск при которой составляет один на десять случаев. Максимум, что могут предложить, — сделать аутологическую трансплантацию (пересадка своих собственных клеток. — Прим. ТД). Риск умереть от такой трансплантации чуть меньше, один на 35, но все равно очень высок
Когда риски от трансплантации будут настолько незначительными, что окажутся меньше рисков существующей терапии, тогда мы, естественно, начнем применять эту технологию. Но пока это только в перспективе 10—15 лет.