В ночь на 5 марта Американская киноакадемия вручила премию «Оскар». Фильм «Чудо» режиссера Стивена Чбоски был номинирован в категории «Лучший грим и прически». Эта картина рассказывает историю мальчика, страдающего редким заболеванием — челюстно-лицевым дизостозом или синдромом Тричера-Коллинза. Из-за генетической мутации у главного героя сильно деформировано лицо. За свою жизнь он перенес 27 операций, постоянно ходил в большом шлеме и учился на дому — но теперь ему придется пойти в школу.
Синдром Тричера-Коллинза — заболевание, которое встречается у одного из 50 тысяч младенцев. При нем характерно не только изменение лица, но и ослабление слуха, опасные заболевания дыхательных путей, нарушения глотания, трудности при потреблении пищи. Герою фильма «Чудо» удается преодолеть трудности, победить собственные страхи и предрассудки окружающих, принять себя и найти друзей.
В последние годы тема инклюзии особенных людей получила большое распространение в мировом кинематографе. «Такие дела» поговорили с кинокритиками о том, как кино может помочь победить стигму и насколько уместна в искусстве романтизация социальных проблем.
Константин Шавловский
кинокритик, киновед
Никаких рецептов и правил тут быть не может. Если мы говорим именно о кино, а не о маркетинговых технологиях привлечения внимания к социальной проблеме, то умные режиссеры вряд ли ставят перед собой такую задачу — «осветить стигму». Разумеется, мы все знаем выдающиеся фильмы, которые в разное время меняли общественное восприятие той или иной социальной проблемы. Но это были не продуманные социально значимые проекты, а единичные жесты художников — например, «Блю» Дерека Джармена (фильм содержит только один кадр ярко-синего цвета, на фоне которого сам Джармен и его близкие рассказывают историю режиссера, больного СПИДом).
Насколько можно говорить о «правильности» и «освещении» в данном случае? Есть и более близкий по времени и географии нам пример — фильм Любови Аркус «Антон тут рядом», который бы не состоялся без использования ряда, казалось бы, запрещенных и невозможных художественных средств — появления автора в кадре и его личной истории, не имеющей как будто прямого отношения к теме фильма, к людям с аутизмом. А в результате ситуацию с проблемой аутизма в России можно разделить на «до» и «после» появления фильма в общественном обсуждении. Хотя документальные фильмы на эту тему снимались и до, и после «Антона».
Любовь Аркус
киновед, режиссер, автор фильма «Антон тут рядом»
Есть человек, есть стигма. Человек стигмой не исчерпывается. Она — его часть, а еще вернее — часть его бытования в социуме. Предмет искусства — человек, а не его стигма. Последняя есть только подробность. Если автор фильма не добирается до «внутреннего» человека, до «сокровенного» человека, в котором всякий зритель непременно узнает себя — это будет кино «про инвалидов», нишевое кино для соответствующих фестивалей. Всякий человек имеет какую-нибудь стигму, исключений нет. «Узнавание» вызовет эмпатию, разбудит мысль. Если этого нет в искусстве, останется только социальная повестка, которая вызывает по большей части отторжение, в лучшем — равнодушие.
Антон Долин
кинокритик, главный редактор журнала «Искусство кино»
В искусстве любой ответ убедителен, если он талантлив. Если есть задача сделать мелодраму для широкой публики, люди с ограниченными возможностями могут точно так же, как и люди с неограниченными возможностями, представить мелодрамы на разрыв аорты и ликовать, и трагически погибать, и вызывать слезы своими выстраданными репликами. Это допустимо в условиях определенного жанра.
Но когда перед нами бескомпромиссное артхаусное кино, просчитанное под фестивальный прокат, оно может быть наполнено беспощадной документальностью. И если сделано талантливо, то это всегда трогательно, живо и убедительно — и зритель, вне зависимости от того, болен он или здоров, начинает ассоциировать себя с этим персонажем. Если же это сделано бездарно, то степень деликатности уже не играет роли.
Главная мысль, которую искусство передает обществу, пытаясь вылечить его от предубеждений — это то, что «не такие» люди отличаются от нас, так называемых «нормальных», только чем-то одним. Допустим, человек попал в аварию, остался без ноги. Вот и без этой одной ноги у него в основном такие же чувства, такие же мысли, такие же переживания. Он тоже может быть красив или некрасив. Он тоже может быть благородным или подлым. А отсутствие ноги не меняет этих факторов. Совершенно то же самое с любым человеком, отличающимся от других. То, что делает нас разными: гендерная принадлежность, цвет кожи, национальность.
Собственно говоря, искусство рассказывает универсальную историю, где цель автора — вызвать сопереживание у зрителя, читателя, слушателя. А сопереживание — это чувство родства. Сопереживать — значит слиться с персонажем. Вы видите в нем свое отражение, если вы видите свое отражение в персонаже, который страдает аутизмом или который болен СПИДом, раком, и в этой ситуации его внешние качества уходят на второй план. А его человеческие качества, его характер, поведение, его поступки, его слова становятся самым важным. Есть хрестоматийный фильм американского кино «Уродцы» Тода Броунинга или «Человек-слон» Дэвида Линча, которые показывают, как крайние формы так называемого уродства при помощи искусства могут быть трансформированы в трогательные и интересные зрителю истории. И зритель может узнать себя и в инвалиде, и в карлике, и в ком угодно.
Артем Липатов
журналист, критик
Слова «искусство» и «правильно» никогда не могут быть зарифмованы. Потому что в искусстве нет никаких правил. В искусстве можно все. Это зависит от создателя и от его чувства меры, чувства формы, рамок. Я глубоко убежден в том, что невозможно установить общие правила.
Для меня есть пример, как осветить стигму так, что не возникает ни вопроса, ни удивления. Это фильм Питера Богдановича «Маска». Он очень рифмуется с фильмом «Чудо», потому что его главный герой тоже появился на свет с неким генетическим дефектом именно лица. Его лицевые кости сильно разрастаются, и смотреть на это довольно сложно. То есть, если с таким человеком столкнуться в реальности, то органическое желание человека — отвести взгляд. От чего тому, от кого ты отводишь взгляд, еще больнее.
Но буквально на 10 минуте фильма ты перестаешь обращать на внешний вид героя какое-то особое внимание. Это становится органической частью художественного пространства фильма, и понятно, что многое, что происходит с героем обусловлено его, не надо бояться этого слова, уродством. Богданович это не педалирует, он не наводит камеру на лицо героя каким-то специальным образом, но и не скрывает ничего. Все так, как есть, но и нет специального смакования деталей. И именно из-за этого возникает удивительное чувство эмпатии, абсолютное принятие героя без какого-то специального к нему отношения. Это именно то, чего мы все хотим, чего мы все добиваемся: воспринимать таких людей такими же, как мы. Что непросто органически, даже не психологически, а на биологическом уровне, потому что в человеке все-таки заложен страх иного, другого, не такого, как ты. И вот в фильме Богдановича эта грань не просто перейдена, ее вообще нет, в принципе. Именно по этому фильму, как по критерию, я бы мерил все фильмы, связанные с этой темой.
8 марта состоится цифровая премьера фильма «Чудо» в онлайн-кинотеатре Okko. Совместно с Okko «Такие дела» запускают благотворительную просветительскую акцию, в рамках которой расскажут про синдром Тричера Коллинза, буллинг и ситуацию с лечением редких генетических заболеваний в России. Предзаказать фильм можно по ссылке.