В Подмосковье продолжается расследование уголовного дела о смерти двухлетнего мальчика из приемной семьи в Наро-Фоминске. Приемную мать мальчика Наталью Куклину подозревают в убийстве, но сама женщина настаивает: у ребенка был припадок. Это не единственный случай, когда приемных родителей обвиняют в убийстве детей, в связи с чем Следственный комитет требует ужесточить надзор над приемными семьями.
Эксперты объяснили «Таким делам», может ли ошибаться судебно-медицинская экспертиза и почему «охота на ведьм» не дает бороться с реальной проблемой — домашним насилием.
Открытых данных о числе убийств — нет
В России нет статистических данных о том, сколько детей были убиты приемными родителями, это подтверждают и адвокат Антон Жаров, и координатор проекта «Близкие люди» благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Алена Синкевич.
Отсутствие данных повлияло на принятие «закона Димы Яковлева»: в Америке статистика по таким убийствам была, в России — не было, что позволило чиновникам утверждать, будто бы США намного опаснее для детей-сирот.
Сейчас складывается обратная ситуация: из-за резонансных убийств в приемных семьях Следственный комитет РФ требует ужесточить процесс передачи детей в российские приемные семьи и систему контроля над ними. Ведомство не приводит динамику этих преступлений, но говорит, что такие убийства «происходят нередко».
В апреле 2016 года в Подмосковье приемные родители убили шестилетнюю дочь и инсценировали ее пропажу. В мае прошлого года приемная семья с четырьмя детьми из Волгоградской области не вызвала скорую обварившемуся кипятком мальчику и скрыла его смерть. В августе приемная мать из Амурской области избила мальчика так, что он скончался. В январе многодетный отец из Смоленской области убил семилетнюю приемную дочь. В Магаданской области приемная мать много лет морила сына голодом, чтобы получать социальные выплаты. Он выжил, однако стал инвалидом.
Эксперты, опрошенные «Такими делами» не смогли вспомнить инцидентов, когда приемных родителей ошибочно обвиняли в убийстве и потом полностью сняли с них обвинения (а не переквалифицировали дело в причинение смерти по неосторожности или по иной статье УК РФ). Это не значит, что таких ситуаций не могло быть — возможно, они просто не получили известность. Но отсутствие статистики не позволяет утверждать, что такие случаи происходят с какой-либо частотой.
«Первая версия — что убили свои»
Волонтерские организации относятся настороженно к обвинениям приемных родителей со стороны следствия. По словам Алены Синкевич, приемные дети могут очень отличаться от детей, выросших в семье — у приемных детей могут быть различные нарушения, в том числе и нарушения поведения, которые могут привести к травмам или даже к смерти. «Например, обычный ребенок может упасть, но сгруппируется и не получит повреждений, угрожающих жизни. Приемный ребенок с нарушениями крупной моторики может упасть так, что существенно повредит или сломает себе позвоночник, просто потому, что не умеет падать. Осмотр этих детей требует большого мастерства и умения, и знания специфики этих детей», — подчеркивает Алена Синкевич.
Адвокат Антон Жаров объясняет, что при смерти приемного ребенка следствие проверяет приемных родителей, не потому что априори считает их виновными в убийстве, а потому что это стандартная практика — отрабатывать версию об убийстве близкими людьми.
«Когда любой человек погибает, одной из первых рассматривается версия, что убили свои. Она имеет право на существование: в случае с убийствами довольно часто оказывается, что убил человек, который был с убитым очень хорошо знаком, с которым жил вместе и так далее. Поэтому эта версия отрабатывается обязательно», — поясняет он.
По мнению Жарова, нельзя говорить об «охоте за приемными родителями»: правоохранительные органы понимают, что далеко не во всех случаях гибели приемных детей виноваты родители, и отрабатывают любую версию согласно процедуре.
«Экспертиза может отличить удар чем-то от удара обо что-то»
Причину смерти ребенка определяет судебно-медицинская экспертиза. Как разъяснил «Таким делам» судмедэксперт Алексей Решетун, по характеру повреждений экспертиза может определить, убили ли ребенка, или же он сам получил эти травмы при других обстоятельствах.
«Несомненно судебно-медицинский эксперт в большинстве случаев может определить, был ли в данном конкретном случае удар чем-то или удар обо что-то. Морфологические изменения в тканях и органах весьма характерны для прямых ударов или для так называемой «травмы ускорения», или инерционной травмы, — пояснил Алексей Решетун. — В некоторых случаях бывают сочетания механизмов причинения повреждений, и разобраться в них трудно, но эксперт может это заподозрить».
Это справедливо и для обратной ситуации: замаскировать реальное насильственное повреждение под случайную травму у ребенка очень непросто, тем более для человека, не знакомого с анатомией, патологической анатомией и вообще с протеканием патологических процессов при травме.
Как добавляет адвокат Антон Жаров, вопросы можно задать к любой экспертизе, но в его опыте не было случаев, когда возникали сомнения в заключении судмедэксперта. Если такие ситуации и происходят, то достаточно редко.
«Родители убивают своих детей, такое случается. Иногда эти родители — приемные»
Глава Следственного комитета Александр Бастрыкин многократно выступал за ужесточение контроля над приемными семьями. По его словам, насилия в отношение детей, взятых под опеку, становится больше. «Сегодня мы побороли маньяков, на улице их уже нет, но они переместились в семьи, причем приемные семьи», — утверждал глава СК на расширенном заседании ведомства. Как замечает Антон Жаров, статистики о том, как часто родители убивают детей, не существует вовсе — и тем более нет доказательств, что приемные родители делают это чаще, чем кровные.
С таким же успехом, добавляет Жаров, можно обвинить любую категорию граждан — начиная от велосипедистов, заканчивая людьми с рыжими волосами. «Даже если бы статистика была, она бы никак не выделялась, — настаивает адвокат. — У нас почти 90 тысяч приемных семей в стране, и сколько у нас убийств происходит? Пять в год — это верхняя оценка. 90 тысяч семей — это как небольшой город. Там что, не будет пяти убийств в год? Есть! Это люди, они совершают преступления, так бывает. Есть среди них мерзавцы, а есть хорошие люди. Родители убивают своих детей, такое случается. Это плохо, ужасно и так далее. И иногда эти родители являются приемными».
Как считает Антон Жаров, резонанс вокруг этих историй вызывают СМИ. «Если мы напишем, что отец в пьяном угаре убил своего ребенка, это новость для портала районного центра. А если мы пишем, что многодетная приемная семья забила насмерть ребенка — это новость уже федеральная. Это исключительно вопрос подачи новостей, — считает он. — Начинается охота на ведьм».
«Бесконечный панегирик приемным родителям перешел в бесконечное обвинение»
Информационная «охота на ведьм» отражается на всем институте приемной семьи. По мнению Алены Синкевич, даже на ответственных, отлично зарекомендовавших себя приемных родителей благодаря новостным сюжетам и ток-шоу начинают смотреть как на потенциальных убийц.
«Сложившаяся ситуация меня приводит в полное отчаяние, — говорит Синкевич. — С одной стороны по-прежнему декларируется, что детских домов быть не должно, что все дети должны быть в семьях, с другой стороны — происходит травля приемных родителей. Бесконечные количество контролирующих организаций, контролирующих процедур, направленных на то, чтобы все было абсолютно прозрачно — это превышает все разумные пределы. Сперва был такой бесконечный панегирик [приемным родителям], потом перешли в фазу бесконечного обвинения… Может быть, уже пора переходить в фазу рационального информирования?»
При этом, добавляет Алена Синкевич, из-за повышенного внимания СМИ органы опеки часто путают экстренные меры и окончательные. Когда следственный комитет расследует убийство приемного ребенка, и есть сомнения в безопасности других приемных детей, экстренные меры по их разделению с семьей оправданы. Но пока дети изъяты из семьи, должна идти постоянная работа по выяснению обстоятельств случившегося. По словам Синкевич, часто дети просто остаются в приюте, и их положение уже практически не меняется.
«Никто не падает в обморок, если детей бьют»
Настоящая проблема — это насилие в семье, и здесь нет разницы, кровные это родители или приемные. По данным Росстата, число детей, пострадавших от насилия, действительно растет: с 7345 человек в 2012 году, до 12314 в 2016 году. Статистика за 2017 год пока подведена только за первое полугодие, известно о 4398 пострадавших (в этот год был введен закон о декриминализации домашних побоев). Как неоднократно отмечали правозащитники, эти цифры в реальности могут оказаться намного выше, поскольку в статистику попадают только возбужденные уголовные и административные дела, и не все семьи обращаются в полицию.
Физическое насилие над приемными детьми, которое может привести к убийству, часто связано с тем, что приемные родители не видят других приемов воспитания детей с нарушениями поведения кроме физического наказания, говорит Алена Синкевич. После наказания ребенок какое-то время действительно ведет себя лучше из-за страха, но потом привыкает и снова нарушает правила. Чтобы он снова боялся, наказание усиливается. Очевидно, что это порочный и тупиковый путь, что нужно искать другое решение, но без помощи профессионалов родители не могут справиться и увидеть иные рычаги воспитания, а профессионалов часто рядом не оказывается, объясняет эксперт.
«Я уверена, есть действительно много случаев, когда дети становятся жертвами насилия. У нас учителя и врачи обязаны сообщать о том, что они видят [насилие], но делают это далеко не всегда, — заключает Алена Синкевич. — Никто не падает в обморок, если детей бьют — потому что повсеместно, и в кровных и приемных семьях, бить детей считается почти частью официальной культуры».