Петербургский «Манеж» впервые представил выставку, открытую для тактильного осмотра: все скульптуры и линогравюры на ней можно и нужно трогать руками. Организаторы подчеркивают — тактильное восприятие скульптур важно не только для слабовидящих посетителей. «Такие дела» поговорили со скульпторами о значении фактуры в их произведениях — и узнали у незрячих посетителей, удалось ли на ощупь считать замысел авторов.
Выставка для всех
В центре экспозиции выставки «Прикосновение» — работы советского скульптора Вадима Сидура, который сам был тяжело ранен на Великой Отечественной войне и неоднократно обращался к теме инвалидности в своем творчестве. Его скульптуры окружают работы как ленинградских авторов того времени, так и современных петербургских художников.
Как рассказала сокуратор проекта Вера Рейхет, «Манежу» хотелось показать посетителям известных петербургских скульпторов, представляющих разные направления в искусстве ХХ-XXI века и разные текстуры — дерево, бронзу, мрамор. Скульптуры прошли проверку экспертов библиотеки для слепых: они должны быть не слишком большими и не слишком маленькими, не перегруженными сложными деталями, не колючими и не занозистыми, ведь у слабовидящих очень нежные руки.
Выставка называется инклюзивной, но это определение не совсем корректно, считает директор петербургского «Манежа» Павел Пригара: «Мы не хотели бы делать обратного различия, когда проект создается только для людей с инвалидностью. Предназначение этой выставки — стереть эту грань, дать возможность всем соприкоснуться с искусством».
Весь зал разделен на четыре части: лица, люди, занятия, чувства. Возле каждой работы — табличка с названием и ее перевод шрифтом Брайля. Потрогать, погладить и пощупать скульптуру разрешено всем посетителям, не только слабовидящим. Рядом со скульптурами дежурят волонтеры, готовые объяснить смысл произведения.
«Когда мы договаривались с авторами, первое, что мы спрашивали — дадите ли вы трогать свою работу, — говорит сокуратор выставки Вера Рейхет. — Мы старались [подбирать такие скульптуры], которые можно понять без визуального осмотра. Если это человек, то ясно, что это человек, чтобы это было что-то не совсем абстрактное».
«Как шкурка кабачка»
Каждый день работы выставки в «Манеж» приезжали группы слабовидящих или незрячих посетителей. Сотрудники Библиотеки для слепых подготовили для них специальные экскурсии: в описаниях работ не упоминается ни одного цвета, никаких оценочных слов вроде «превосходного» и нет обычных для искусствоведения отсылок к другим произведениям искусства — это рассказ о скульптуре как она есть.
В отличие от выставки для зрячих, где на одну скульптуру могут одновременно смотреть сразу несколько человек, незрячим посетителям приходится знакомиться со скульптурами по очереди. Экскурсовод объясняет: это фигура матери, обнимающей ребенка. Вот ее голова, вот грудь, а вот, внизу, ребеночек, это его ручки и ножки.
«Скульптура нравится, но она холодная. Алюминий не подходит, чтобы показывать мать и дитя», — говорит посетительница Марина. У нее инвалидность по зрению, на выставке ее сопровождает мама Людмила Александровна, которая подсказывает дочери, что изображает та или иная скульптура.
Посетитель, особенно слепой от рождения, взаимодействуя со скульптурой, опирается на собственный тактильный опыт, поэтому его восприятие скульптуры может показаться неожиданным зрячему человеку — просто потому, что у него другой набор ассоциаций. Так, скульптура «Облокотившийся» Роберта Лотоша — круглощекое лицо из гладкого дерева — кажется группе доброй. Сморщенные бронзовые перцы Марина узнает не сразу — это, как объясняет Людмила Александровна, потому что домой они всегда берут свежие и красивые, а тут «жухлые». «Письма бабочки» Александра Позина — извилистые линии на деревянном полене — вызывают ассоциацию со шкуркой домашнего кабачка. От «Портрета Бакунина» Павла Игнатьева Марина опасливо отстраняется — холодное лезвие кажется опасным.
Больше всего группе слабовидящих нравятся реалистичные скульптуры и изображения, не перегруженные большим количеством деталей. Абстрактные скульптуры вообще ни на что не похожи, объясняет Марина. «Сами закройте глаза и попробуйте понять, что это, не видя, — предлагает ее мать. — Даже в знакомой обстановке можно растеряться: вот, иногда в темноте открыть дверь, ключ вставить не получается. Что уж говорить об абстракции, которую человек, далекий от искусства, увидит по-своему».
Дольше всего группа слабовидящих задерживается возле скульптуры «Материнство» Ирины Ярошевич, восхищаясь удобством позы, в которой молодая женщина лежит с ребенком. «Какая хорошая, — задумчиво говорит пожилая посетительница. — Мы ведь привыкли к реальному, естественному больше всего».
«Трогать обязательно!»
Как говорит одна из авторов выставки, скульптор Марина Спивак, она под своими работами повесила бы таблички «Трогать обязательно!» Для нее задача — показать тактильное восприятие скульптуры, и посетителей своей мастерской она буквально заставляет щупать работы.
В качестве примера Спивак показывает свою скульптуру из камня, изображающую мать и дочь, склонившихся друг к другу головами. «То, что дочка умерла — понятно, об этом можно не говорить, — коротко говорит она. — Вот, смотрите, проведите рукой сверху — плоско. Получается, вроде бы камень один. А теперь просуньте руку между ними, видите, какая трещина? На самом деле камня два, и они не слитны. Вот про что речь идет на самом деле, — указывает автор рукой на трещину между матерью и дочерью, — все остальное побочно. Это чисто скульптурное средство, это нельзя сказать живописью или как-то иначе. Кажется, такие хорошие пупочки мраморные! А дело на самом деле в трещине».
Опасение за собственные скульптуры в таком формате выставки не разделяет и скульптор Роберт Лотош. Он отметил, что возможность прикоснуться к скульптуре — обычная практика в мастерских, хотя и не очень распространенная в других музеях. «Со скульптурой ничего не произойдет. Хотя я знаю пример скульптур на улице, которые совершенно отполированы прохожими. В этом есть, конечно, некоторое неожиданное внесение в образ скульптуры, но ничего страшного в этом нет», — считает он.
Лидер творческого образования «Озерки. Деревня художников» Дмитрий Каминкер рассказал, что на выставку из-за размера подошли только несколько его работ тридцати-сорокалетней давности, которые раньше стояли у него в саду — как он называет, «минимонументализм». «Скульптор вообще живет на ощупь. Вот это шершавое, гладкое, острое… это все очень важные категории», — подчеркивает Каминкер.
Свой «Портрет Бакунина» скульптор Павел Игнатьев сначала сделал из гипса, покрыв скульптуру плотной черной краской. Но «эта скульптура как гипсовая совершенно не жила — даже если ее не трогать, какой-то твердости не хватало», — и мастер выполнил портрет из бронзы. «Даже если скульптор отрицает фактуру, он все равно с ней взаимодействует, даже отрицая, — объясняет Павел Игнатьев. — Есть полированный металл, например, но скульптор все равно ставит его на шероховатую поверхность. Взаимодействует и отражение, и контраст текстур».