На этой неделе в московскую гимназию №1567 пришел сотрудник центра «Э» в сопровождении полицейского. Они зашли в кабинет директора и потребовали вызвать с урока алгебры старшеклассницу Камиллу Ярычеву. Мужчина, поставив на стол две увесистые папки с фотографиями, начал допрашивать школьницу об ее участии в акции 9 сентября против пенсионной реформы. Ярычева потребовала адвоката, но ей сказали, что ее доверенное лицо — школьный психолог. Насколько уместны подобные мероприятия политической полиции? Не являются ли они грубым вмешательством в учебный процесс? Какие последствия ждут школу после этого визита? Эти вопросы «Такие дела» задали педагогам, включая мать Ярычевой, и общественным деятелям.
Руслан Ткаченко,
председатель Московского городского «Родительского комитета»
Это неправильное действие [полиции]. Здесь вопрос даже не в законных основаниях зайти или не зайти в школу, а в типичном для чиновников поведении — выполнять свою функцию, не думая обо всем остальном. Не важно, чем закончился этот допрос, сам факт прихода полиции по такому вопросу в школу приведет к тому, что среди учителей и других учащихся будут идти постоянные разговоры об этой девочке. Ее личная жизнь изменится «благодаря» такому топорному вмешательству.
Во-вторых, наверняка будут проблемы у директора, причем очень большие. Начальство может сказать ему: «Давайте там аккуратнее, закрутите гайки, чтобы больше такого не было». Давление может исходить даже от самой ситуации. Сейчас директоров школ постоянно и по любому поводу оценивают.
Допустим, у директора отнимают баллы за каждого ученика, который изначально хотел пойти в 10-11 класс, чтобы сдавать ЕГЭ, но потом передумал и пошел в колледж. Отнимают баллы за каждого «местного» олимпиадника, который не идет дальше на региональный или федеральный уровень. Соответственно, школам теперь выгодно вместо 20 олимпиадников брать одного и всеми силами вытягивать его. Лишают баллов и за любую жалобу на школу, вышедшую за ее пределы.
Приход полицейского во время учебного процесса почти наверняка приведет к потере баллов. Эта система довлеет над любым директором и заставляет его принимать определенные меры. Вполне логичным действием будет собрать всех учащихся и сказать: «Ребята, не надо никуда лезть». А дети воспримут это совершенно обратно: «Ух ты, значит, надо лезть, там интересно».
То есть эти полицейские запустили множество процессов, которые сейчас будут жить уже отдельно от них, и от них наверняка пострадают посторонние люди. Это несет урон школе в целом, какие бы ни были причины у всего мероприятия. Некорректно, непрофессионально, бестолково.
Мария Симакова,
режиссер-педагог, мать Камиллы
К школе у меня нет никаких претензий. Ей бы выжить во всей этой истории. Я не хочу ничего прогнозировать, но есть объективные реалии, в которых сейчас оказались все государственные школы. Директора сейчас назначают сверху и могут моментально уволить без объяснения причин. Ни родительское сообщество, ни учителя никак не могут влиять на эту ситуацию, насколько бы он им ни нравился.
Школа — сложно устроенный механизм, и грамотно выстроить его может только очень грамотный, хороший директор, на нем в школе все держится. С одной стороны, школа дорожит своим директором, а с другой знает, что она может его в любой момент потерять, стоит только сделать что-нибудь не так. И нет никаких рычагов обратного воздействия на эту ситуацию. Общество сейчас полностью расслабилось и достаточно легкомысленно восприняло этот новый формат управления школьным образованием.
Такие истории, как произошедшая с Камиллой, — следствие такой системы. А что школа может сделать, когда она до такой степени зависима, как она может сказать «нет» пришедшему человеку с корочкой? Со всей этой системой штрафов и инспекций? Никто не пытается говорить с обществом об этой теме, а государство намеренно превращает школу в легко управляемый и манипулируемый инструмент, через который можно воздействовать на все общество. Согласитесь, удобно.
Нужно говорить о том, кто вообще создал этот Центр «Э» и кто направляет его бегать за детьми. Не так важно, куда они прибегают за подростками. Если по закону сотрудник МВД может прийти в связи с этим в школу — это плохой закон, и его надо менять. Сотрудник Центра «Э» не должен подходить к школе на 100 метров, вот такой должен быть закон. Общество само должно формировать законы, а не говорить: «Ну, раз по закону можно, то, конечно, да». Они сейчас напечатают вам законов, что сотрудник Центра «Э» может прийти и скушать вашего ребенка за ужином. А потом все будут говорить, что он не нарушил закон. Общество должно говорить: «Нам не нравится этот дурацкий закон».
Чего искать тараканов там, где нужно ловить драконов? У человека папка в два тома «Войны и мира» с фотографиями детей с митингов, и он с ней рыщет по Москве. Вот это интересно. А то, что он один раз во время своей охоты вмешался в учебный процесс — это ерунда.
Всеволод Луховицкий
сопредседатель Межрегионального профсоюза «Учитель»
Формально эти действия полиции ничего не нарушают, если все происходит по необходимой процедуре, допрос может происходить и в школе, почему нет. Преподавательская этика относится исключительно к педагогу, почему господа из Центра «Э» должны следовать ей и заботиться об учебном процессе? А для директора перечить им, подозреваю, было бы чревато слишком многими последствиями.
Есть формулировка для таких ситуаций, которую я всегда говорю детям: «Обращайтесь к родителям или к другим взрослым, которым вы доверяете». Очень важно, чтобы это был не просто абстрактный психолог или учитель — это должен быть человек, которого ребенок хорошо знает.
Думаю, что все дело здесь в том, что людям надо поставить галочку — найден еще один враг отечества. Они отрабатывают свою зарплату, свои погоны. Не думаю, что они серьезно считают эту девочку или подобных ей детей действительными врагами страны. Надо, чтобы были задержанные, чтобы были дела, был резонанс.
Владимир Тюлин,
заместитель председателя общественного совета при МВД
Как член Общественного совета могу сказать, что если от нее [школьницы] поступит жалоба, тогда ее надо рассматривать в отдельном порядке. Пока слишком мало информации, чтобы как-то охарактеризовать эту историю. Если она или ее родители считают, что ее права как-то нарушены, мы готовы выслушать любые претензии и будем этот вопрос инициировать и рассматривать более глубоким образом. Если надо разбираться, давайте будем разбираться. Эмоционально оценивать эту ситуацию — неправильно.