30 октября по всей России вспоминают жертв политических репрессий. В этом году накануне памятной даты Международный Мемориал проводит традиционную акцию «Возвращение имен», а Музей истории ГУЛАГа готовится к открытию новой экспозиции. Проект «Мой ГУЛАГ» изучает историю репрессий через интервью с очевидцами тех событий и родственниками репрессированных. Интервью записывается при поддержке Фонда Памяти. «Такие дела» поговорили с создателями проекта о том, почему память о политических репрессиях должна складываться из личных историй людей.
Как все началось?
Проект «Мой ГУЛАГ» — это серия видео о людях, которые прошли лагеря, были очевидцами арестов своих родственников или же находились по ту сторону баррикад — служили в государственных органах на местах заключения.
Авторы идеи проекта — директор Музея истории ГУЛАГа Роман Романов и историк, режиссер, руководитель студии визуальной антропологии музея Людмила Садовникова. В 2012 году Садовникова изучала советскую повседневность 1930-1950-х годов и пришла к выводу о том, что тема репрессий является ключевой для современности.
«Я подумала: почему мы, наше общество, все время словно возвращаемся на какой-то один и тот же круг? Где-то есть исток, какой-то ключ к этому?» — рассказывает она. Уже после начала работы над проектом Садовникова смогла, по ее словам, пересмотреть и принять историю своей собственной семьи. В интервью ее мама, Вера Сергеевна Андреева, рассказала, как в 1937 году ее деда арестовали по доносу его собственного сына.
В 2013 году уже было готово около 30 интервью. Возник вопрос, как назвать проект. Режиссер и оператор Антон Андросов предложил название «Мой ГУЛАГ», сотрудники музея поддержали это «прямое и жесткое» название.
«Тогда мы спросили об этом наших героев, которые прошли лагеря, — вспоминает Садовникова. — Они поддержали именно это название, поскольку оно передает личное отношение человека, ассоциируется с понятиями “мой крест”, “моя голгофа”». По словам создателей, название отражает магистральную идею проекта — показать историю страны через личную историю человека.
«А было ли это с моей семьей?»
«Сегодня есть люди, которые просто не знают истории своих семей, — говорит Садовникова. — Во время репрессий для того, чтобы выжить, многим приходилось отказываться от памяти о репрессированных близких. Так общество становилось фрагментарным».
Люди, которые возвращались из лагерей, как правило, ничего не рассказывали своим детям, чтобы не настраивать их против советской власти. Поэтому сейчас многое просто забыто.
Цель проекта «Мой ГУЛАГ» — сделать тему репрессий актуальной, объединить людей с их собственным прошлым, подчеркивает Садовникова. Создатели проекта стремятся к тому, чтобы зритель задумался: а было ли это с моей семьей?
«Некоторые съемочные группы проекта записывают интервью со своими родственниками», — говорит Садовникова.
Из чего состоит история?
Видеоматериалы проекта становятся основой для фильмов, которые публикуются на YouTube и на сайте проекта. В то же время это архивные материалы для историков, антропологов, людей, которые занимаются проблемой репрессий в России.
«Перед нами двойная задача, — говорит Садовникова. — Надо, чтобы архивный материал, эти бесценные свидетельства как-то работали, воздействовали эмоционально. Мы пытаемся понять, что стало с человеком, жизнь которого затронули репрессии, как на него повлияли трагические события».
Архивные материалы постепенно пополняют сайт проекта. Сейчас в архиве более 200 интервью хронометражем от 3 до 25 часов. Постепенно публикуются смонтированные интервью с разными категориями очевидцев тех событий: бывшими заключенными, родственниками репрессированных, людьми, работавшими в системе НКВД.
Конечная цель проекта — создать объемную картину истории репрессий, состоящую из личных историй. На сайте будут опубликованы не только короткие фильмы, но и большие интервью, которые отражают беседу с респондентом целиком, а также предметы, отсканированные документы и фотографии, связанные с каждой историей, говорят авторы.
Как проходят съемки?
Сейчас над проектом работают семь съемочных групп. В каждой есть режиссер, который общается с респондентами, и оператор, хотя роли могут меняться в зависимости от материала. Создатели проекта делятся своим опытом: герой обязательно должен быть близок тому, кто задает вопросы. Без искреннего сочувствия материал получается редко. «Человек выбирает человека», — говорит Андросов.
Иногда герои сами хотят поделиться своими историями, иногда в музей звонят их родственники. Часто встречи происходят через случайные знакомства: кто-то из съемочной группы узнает человека, судьбу которого затронули репрессии.
Садовникова делится: «Бывает, что герой на интервью не встает с постели, ему тяжело говорить, он уже практически ничего не видит. Это может быть последним его интервью. Но человек все равно с нами общается, он видит свою миссию в том, чтобы рассказать свою почти вековую историю».
Для кого-то интервью — это первый шаг, попытка разобраться в прошлом. «В их городе могли до этого вообще не интересоваться этой темой, — объясняет Андросов. — Может быть, человек даже родным об этом не рассказывал». Некоторые герои готовы показать места, которые связаны с их биографией.
Подготовка к интервью может длиться целый месяц. Если у будущего героя есть книги или прошлые интервью, авторы внимательно изучают эти материалы, чтобы выстроить линию вопросов. «Мы пытаемся понять, что стало с человеком, через жизнь которого прошли репрессии, как это на него повлияло, — рассказывает Садовникова. — Мы отталкиваемся от большого биографического интервью. Сначала — человек, потом — то, как на него повлияли трагические события. Очень важно понять, как человек пережил несвободу, как из настоящего дня он оценивает события прошлого и то, что происходит вокруг него сегодня».
С некоторыми героями беседуют у них дома, они физически не могут приехать в музей. Для других же съемки в специально оборудованной студии музея, по словам Садовниковой, важное событие. Если человек хочет что-то добавить, с ним могут записывать интервью снова и снова в течение нескольких дней или даже нескольких лет.
Монтируют отснятый материал в студии музея. Иногда монтаж приходится откладывать ради записи других интервью. К сожалению, люди уходят, и нужно успеть снять как можно больше историй, говорит Садовникова, лишь бы сохранить эту память.
Чтобы во время разговора не упустить ничего важного, авторы проекта составили специальный опросник. Им может пользоваться каждый, кто знает, что в его семье есть репрессированные, и хочет услышать их истории из первых уст. Поэтому съемки могут вести не только профессиональные группы. «Несколько человек присылают нам материалы из дома, мы помогаем их монтировать, — говорит Садовникова. — Сегодня снять интервью может любой, даже качество смартфона позволяет это сделать. Главное, чтобы человеку самому это было нужно».
Проекту помогают добровольцы социально-волонтерского центра музея. Они не только расшифровывают записи интервью, но и общаются с людьми, пережившими репрессии, устраивают для них чаепития и экскурсии, приходят помочь по хозяйству. «Чтобы после того, как у героев взяли интервью, они не чувствовали себя оставленными и забытыми», — объясняет Садовникова.
Куда выезжают экспедиции?
Проект «Мой ГУЛАГ» отправлял свои экспедиции в Красноярск, Екатеринбург, Нижний Новгород, Новокузнецк, Санкт-Петербург, Кисловодск, Карачаевск, Рязань, Тамбов, Ингушетию и Чечню, интервью снимались в Германии и Казахстане. Последние экспедиции проводились при поддержке президентского гранта.
Режиссер проекта Виктория Рябина этой весной побывала в экспедиции в Новоуральске. Это закрытый город, попасть в него можно только по пропуску, так как там находится опасное урановое производство. В основном здесь живут люди, которые были репрессированы в детстве или юности и с большим трудом реабилитированы.
«Официально они считались врагами народа или детьми врагов народа, их неохотно брали на работу и не принимали в партию», — рассказывает Рябина. Тяжелое производство было для них единственным способом вернуться к нормальной жизни и заработать.
За девять дней съемочная группа успела поговорить с восемью людьми от 69 до 92 лет. Все они уже публиковали свои материалы в местной книге памяти жертв репрессий, но на камеру говорили впервые. «Они прекрасно понимают, что мы делаем нужное дело, — говорит Рябина. — Но воспоминания даются тяжело. Все эти герои с искореженной судьбой, репрессии танком прошлись по их детству или юности. Они неохотно вспоминают эту часть своей жизни».
Антон Андросов в составе съемочной группы ездил в Магадан и на Чукотку. Он делится впечатлениями о том, как пространство из рассказов героев соотносится с реальным лагерем, на месте которого была экспедиция. Например, одна героиня вспоминает, как на Колыме она работала на рудниках в женском лагере, который был расположен в горах. Когда ей показывают архивные фотографии, она узнает каждое место, каждую деталь: электростанцию, шахту, рельсы, по которым слепая лошадь возила повозки с рудой, стандартные резиновые калоши 43-го размера, нашивки на рабочей форме.
Этим летом Людмила Садовникова записала интервью в Латвии с латышкой Евой Клявниекс, которая, будучи ученицей 9-го класса, была арестована прямо во время урока. «В школьной форме ее отправили сначала в Бутырскую тюрьму в Москве, а затем этапом в Сибирь», — рассказывает Садовникова. Восьмидесятилетняя героиня не только дала интервью, но и посвятила целый день тому, чтобы показать съемочной группе места памяти о репрессиях в Риге: вагон на станции, где было в один день депортировано более 15 000 жителей Латвии, и памятник детям, отправленным в Сибирь.
Год назад проект вместе с Фондом Памяти организовал большую экспедицию в Ингушетию. Садовникова рассказывает, что Музей ГУЛАГа давно сотрудничает с ингушской диаспорой. Во время экспедиции 11 героев рассказали свои истории, а 23 февраля, в День памяти о депортации ингушей, Роман Романов передал сотрудникам музея в Магасе профессиональное съемочное оборудование, чтобы у них была возможность продолжать запись интервью самостоятельно.