В середине февраля московские врачи Федор Катасонов и Алексей Парамонов опубликовали на личных страницах в соцсетях посты о педиатре Евгении Ликунове. Его заподозрили в фальсификации анализов, подделке справок, вакцинации инсулиновыми шприцами на дому и без сертификата, работе без лицензии и несоблюдении контрактов. Посты врачей поддержали их коллеги — Сергей Бутрий, Павел Бранд, Амина Назаралиева. На скандал, связанный с педиатром, откликнулся Общественный совет при Росздравнадзоре Москвы и области.
«Такие дела» узнали, почему врачи решились на обвинение коллеги, несмотря на угрозу дискредитации профессии, кто будет дальше разбираться с этим вопросом и почему молчат пациенты.
Впервые фамилия Ликунова появилась в СМИ в 2010 году — пациент рассказал «Коммерсанту» о фальсификации анализов, но тогда пострадавшие родители не стали добиваться разбирательств в отношении врача. Он продолжал работать в другой клинике. В середине февраля 2019 года к педиатру центра врожденной патологии GMS Clinic Федору Катасонову обратились пациенты с подозрением на фальсификацию прививки, скриншоты переписки публиковал «Сноб». Эту историю стали обсуждать в закрытом сообществе врачей в фейсбуке «Педиатрия». Участники группы рассказали «Таким делам» детали.
«По той информации, которая была у нас, не осталось никаких сомнений, что он мошенник, и его удалили из этой группы. Потом накапливалось все больше данных от пациентов, они показывали свои прививочные сертификаты. Большинство из тех, которые я видела, были фейковыми. Началась дискуссия, как нам действовать в этой ситуации, выносить ли сор из избы», — говорит Амина Назаралиева, врач-психотерапевт клиники Mental Health Center.
Кандидат медицинских наук, генеральный директор клиники «Рассвет» Алексей Парамонов рассказывает: «Когда узнали о том, что человек, называющий себя врачом, делает то, в чем мы его подозреваем, то у нас возник вопрос: а врач ли он вообще, есть ли у него диплом? Как оказалось, диплом есть, но лицензии не было, и работал он по незаконным договорам. Он оформил ИП в области бизнес-консалтинга, а не медицины. Когда стали проверять вакцины, которые он вводил, то у пациентов оказались вписанными вакцины несуществующих серий. Когда пациенты стали описывать, как вводились вакцины, мы поняли, что вакцины не вводились. Сейчас группа готовит пресс-релиз».
По результатам внутреннего расследования в сообществе «Педиатрия» Катасонов обновил информацию о доказательной стороне дела. Ликунов не ответил на сообщения и звонки «Таких дел». В комментарии «Снобу» он отрицает обвинения в медицинской недобросовестности, хотя упоминает, что финансовые разногласия «действительно имели место».
Что говорят врачи?
С 2015 года Следственный комитет стал выделять врачебные ошибки как отдельную категорию преступлений. Несмотря на реабилитацию Елены Мисюриной, сейчас в России «любое публичное обвинение врача ложится тенью на все остальное медицинское сообщество», говорит врач-невролог Павел Бранд, который сделал репост текста Катасонова, хотя и написал, что это решение далось ему нелегко.
«Но когда напряженность ситуации достигает определенного предела, врачи не выдерживают. Среди них есть те, кто считают, что здравоохранение не должно наносить вред, в том числе карману пациента. Врач не должен необдуманно высказываться о коллегах. И в то же время он не имеет права скрывать правду, если это наносит вред пациенту», — говорит президент общественной организации «Лига защиты врачей» Семен Гальперин.
Назаралиева объясняет: «Сейчас много людей, как внутри врачебного сообщества, так и [среди людей без медицинского образования] не знают всех деталей и считают, что нужно дождаться доказательств. Но в действительности, если никто не обратится в полицию, расследования никакого не будет. Если вдруг окажется, что все это — результат ошибки, я первая извинюсь перед Ликуновым и попрошу опровержения у всех СМИ, с которыми я взаимодействовала. Мы готовы нести ответственность, но гораздо страшнее, если это на самом деле происходит, а мы промолчали».
Парамонов отмечает, что дать ход делу могут только пациенты. «Мы можем только общественно порицать и обнародовать, что мы и сделали: люди, обратите внимание, остерегайтесь, — говорит врач. — А реально дать ход делу могут только пациенты, которые заключали с ним договор. Они должны обращаться в органы правопорядка, в Росздравнадзор, писать заявление».
Почему молчат пациенты?
В материале «Медузы» пациентки высказываются анонимно. Общественный совет Росздравнадзора по Москве и области ответил «Таким делам», что пациенты не обращались к ним с жалобами на Ликунова.
Психиатр Назаралиева говорит, что молчание — типичная психологическая реакция пациентов, которая может быть вызвана страхом, стыдом или чувством вины. Полтора года назад она сама вышла через соцсети на Ликунова, который «грамотно, по делу» общался с ней и предложил ее ребенку редкие на тот момент импортные вакцины, поскольку, по его словам, у него был прямой договор с фармацевтической компанией.
«Я зашла к нему на страничку, у нас десятки общих друзей, включая прекрасных специалистов, которых я знаю лично, в CV [резюме] было написано, что он работал в хороших клиниках, учился в хорошем месте в аспирантуре», — вспоминает Назаралиева. Сомнения появились после того, как Ликунов предложил достать все необходимые вакцины по заниженной цене. Когда Назаралиева проконсультировалась о компетентности Ликунова со знакомыми врачами, оказалось, что никто с ним лично не знаком.
«Он добавляет всех подряд, и у нас [врачей] срабатывает коллегиальная солидарность, многие добавляют в ответ. А остальные [потенциальные клиенты] видят это и думают, что человек не может дружить с лучшими из лучших и быть при этом негодяем и мошенником. Это очень сильно помогало ему продолжать деятельность все эти годы», — считает Назаралиева.
Что делать?
Самый эффективный способ повлиять на ситуацию — написать личное обращение (пациентам) на официальную почту Росздравнадзора, говорит Полина Пчельникова, член Совета по защите прав пациентов при Росздравнадзоре по Москве и Московской области, член рабочей группы совета по ситуации с Ликуновым. Она подчеркивает: «Чтобы делать официальные заявления, нужно разобраться. Чтобы разобраться, нам нужны официальные обращения граждан с подписью, сканами документов и контактными данными».
«Сейчас мы собираем информацию от тех, кто пострадал или считает, что пострадал, — комментирует член общественного совета, директор Службы помощи онкобольным “Ясное утро” Ольга Гольдман. — Так как мы — общественный совет при государственном органе, мы не так связаны протоколами и правилами, поэтому нам проще разобраться в этой истории до начала формальных процедур».
Общественные слушания по делу о возможных нарушениях, допущенных Ликуновым во время медицинской практики, пройдут 25 марта в Росздравнадзоре в Москве. «Таким делам» сообщили, что на заседание (при необходимости их будет несколько ) приглашаются все заинтересованные стороны, включая самого Ликунова (пока в совете не знают, придет ли он — Прим. ТД). Алексей Парамонов сообщил, что от имени закрытой группы «Педиатрия» поручили делать заявления педиатру Федору Катасонову.
«Мы будем очень рады видеть все обращения граждан, в том числе тех, кто считает, что все это ложь и клевета», — добавила Пчельникова.
По итогам слушания участники составят документ на основе всех полученных сведений и отправят его в Росздравнадзор для дальнейшего разбирательства.