При психосоматическом расстройстве боль идет «из головы» и не всегда связана с заболеванием того или иного органа. Это сложно принять и пациентам, и врачам. Более того, иногда врачи не верят, что пациент испытывает боль, и рекомендуют «просто перестать переживать». В действительности боль при психосоматических расстройствах реальна, порой она даже мучительнее, чем при обычном течении заболевания, — и избавиться от нее поможет лишь полноценный курс терапии.
Как отличить психосоматическое расстройство от других заболеваний, какие мифы с ним связаны и как помочь пациентам с таким диагнозом — на вопросы «Таких дел» ответил терапевт, кардиолог кандидат медицинских наук Ярослав Ашихмин.
— Что такое психосоматические расстройства?
— Это такие состояния, при которых психические проблемы воплощаются в [физические] симптомы в теле либо симптомы, связанные с болезнью, обретают новые краски из-за психологических факторов. Сегодня мы наблюдаем эпидемию таких расстройств. Есть мнение, что если в Средние века сифилис двигал медицину вперед, то теперь это делают соматоформные (психосоматические. — Прим. ТД) расстройства.
Сегодня понимание психосоматических расстройств близко подходит к философии восточной медицины, которая говорит о связи нервной системы и тела. Восточная медицина объясняет все эти страшные «поломки» эзотерическими вещами вроде меридиан, чакр и неправильными взаимоотношениями человека с богом.
Мы же, [врачи], объясняем эти вещи через изменения в работе нейронных ансамблей и синтезе «гормонов счастья» — нейромедиаторов, с помощью которых нервные клетки общаются между собой.
— Есть ли статистика по распространенности психосоматических заболеваний?
— На первичный прием терапевта приходит 10—17% человек с соматоформными расстройствами от общего количества пациентов. Распространенность психосоматических расстройств — от 1,5 до 2,5%. Думаю, что в российской популяции этот показатель существенно выше, потому что нормальных исследований на эту тему не проводилось.
— С чем связана эпидемия психосоматических расстройств?
— Человечество сталкивается с разного рода вызовами, которые приводят к резкому росту тревоги. У нас хронический стресс. Этот хронический стресс ломает психику человека, и в ряде случаев это перебрасывается на тело, на телесные ощущения. Где тонко, там и рвется: если есть изначальное расстройство, например работы сфинктеров желудочно-кишечного тракта, психика за него цепляется и усиливает ощущения — так появляется синдром раздраженной кишки.
— К каким психосоматическим расстройствам может привести стресс?
— В человеке может сломаться все что угодно: любой орган, любая ткань, любой элемент может выйти из строя при воздействии хронического стресса. Чаще всего встречаются два направления. Первое: проблемы, связанные с желудочно-кишечным трактом. У нас очень сложная система сфинктеров в ЖКТ, поэтому сочетание стресса и неправильного питания приводит к тому, что сфинктеры начинают сокращаться в ненужное время. В результате различные жидкости — желчь, секрет поджелудочной железы, желудочный сок — перемещаются в непредусмотренной последовательности. Возникает дискомфорт, огромное количество неприятных ощущений, например вздутие, метеоризм, которые могут чудовищно испортить человеку жизнь. Здоровым людям сложно это понять.
Второй вариант — хронические болевые синдромы. Самое частое — это тазовая боль. На этом «паразитируют» урологи, которые рассказывают мужчинам про простатит, а женщинам бесконечно лечат воспаление придатков. Также может быть боль в грудной клетке и другое.
— Какие существуют мифы вокруг психосоматических расстройств? К примеру, есть мнение, что горло болит от невысказанной обиды, и еще множество других подобных теорий. Что из всего этого правда, а что — нет?
— Если говорить о вашем примере, то боль в горле может быть ангиной, тогда ни о какой психосоматике речи нет. Но есть еще такое понятие «комок в горле», которым, по моим личным выкладкам, страдает порядка 45% топ-менеджеров. Люди делают бесконечное количество УЗИ, ищут проблемы с щитовидной железой, но результата не получают. Психологи, наверное, свяжут это с гневом, с тем, что кто-то будто затыкает человеку рот и не дает высказаться, что выливается в комок в горле. Я бы вообще не стал говорить о каких-то мифах в восприятии пациентов, потому что степень осознанности в отношении психосоматических расстройств очень низкая. Люди просто не понимают, что с ними происходит.
Зато есть врачебные мифы. Первый миф — некоторые врачи не считают, что боль пациента с психосоматическим расстройством реальна, поэтому они делят людей на тех, у кого есть настоящая болезнь, и на тех, у кого ее нет. Им кажется, что жизнь пациентов с такими расстройствами сладка, просто нужно выбросить из головы все переживания и спокойно жить. В действительности на функциональном МРТ мы видим, что пациенты нас не обманывают и у них правда болит, и болит сильно. Второй миф — это мнение, что в случае с психосоматическими расстройствами все пройдет само. Врачи считают, что таким пациентам нужна трудотерапия. При том, что некоторым и правда не помешала бы физическая нагрузка, есть случаи, когда людям нужна помощь психотерапевта. Третий важный миф — мнение врачей о том, что психотерапевт — это болтун, и поход к нему — это примерно как поход к соседке.
Есть еще один, более тяжелый миф, который исходит уже от врачей-психотерапевтов. Некоторые из них убеждают своих пациентов, что терапевты и узкие специалисты не могут объяснить, что происходит с человеком при психосоматических расстройствах. В таких случаях психотерапевт становится для пациента союзником, а терапевт — нехорошим человеком, потому что он будто бы обманывает, когда уверенно говорит, что с телом все в порядке. В действительности необъяснимые с медицинской точки зрения симптомы бывают, но в большинстве случаев мы разобрались со многими соматическими заболеваниями и понимаем, из-за чего они происходят.
— Может ли пациент сам определить у себя психосоматическое расстройство? Или это под силу только врачу?
— Конечно, есть пациенты с высоким уровнем осознанности [которые могут выявить у себя психосоматическое расстройство сами]. Я знаю таких пациентов, которые спустя несколько лет поняли, что у них соматоформное расстройство. Но это сложно и редко происходит.
Понять, что проблемы генерируются головным мозгом, сложно по техническим причинам: это слишком тяжелая маскировка. Принять, что проблема лежит вне конкретного органа, бывает очень травмирующе, в том числе потому, что люди думают, что не найдут помощи или им придется идти, не дай бог, к психиатру.
Это большой объем работы и для врача. С медицинской точки зрения в начале пути ты должен иметь в виду все возможные варианты и провести большой диагностический поиск, чтобы [в итоге] сказать, что это соматоформное расстройство.
— Выявить соматоформное расстройство может какой-то конкретный специалист или врач любой специализации должен об этом знать и иметь в виду?
— Учитывая, что сломаться может любой орган, знать о психосоматических расстройствах должен каждый врач. Даже конъюнктивит в ряде случаев может иметь существенную психосоматическую подоплеку. Поэтому и такие узкие специалисты, как офтальмологи, должны это понимать. Но как раз с первичным выявлением проблем нет, большинство врачей понимают, что такие расстройства есть. Проблема с тем, как коммуницировать дальше с этими пациентами и как довести их до конкретного специалиста.
— Как, на ваш взгляд, работать с такими пациентами? Какой курс лечения человек с психосоматическим расстройством должен пройти?
— В первую очередь доктор должен объяснить пациенту, что он блестяще разбирается с тем, что с ним происходит, выразить ему сочувствие и принять, что его боль реальна. Краеугольным камнем является признание самим пациентом того, что эмоциональный фактор играет большую роль в появлении его симптомов. Подавляющее большинство пациентов уже на этом этапе не спорят и все понимают, потому что видят ухудшения на почве стресса.
После этого пациента нужно направить к врачу, который разбирается в этом: например, к психиатру или психотерапевту, психоневрологу или к психологу. Выбирать, к сожалению, не всегда приходится, потому что не хватает квалифицированных врачей.
— Выходит, что при психосоматических расстройствах работают только «с головой»? Прибегают ли к медикаментозному лечению в таких случаях?
— Есть целая палитра случаев. Иногда человеку достаточно просто объяснения: ты говоришь ему, почему это с ним происходит, что это совершенно нормально, он все понимает — и ему становится лучше. А бывают случаи, которые я в шутку называю «проклятием вуду», когда ломается вообще все и страдания пациента совершенно ужасны. Конечно, я очень сочувствую таким пациентам. Здесь применяется уже сложная схема лечения, в которой участвуют и психотерапевт, и психиатр, и тренер, назначаются антидепрессанты, нейролептики и физическая нагрузка. Но даже при такой терапии может не отпустить. Порой человек должен принимать препараты всю жизнь.
Вообще, подходы к методам лечения очень быстро меняются. С точки зрения доказательной медицины очень эффективны антидепрессанты и нейролептики: от 40 до 60% пациентов через месяц приема испытывают существенное улучшение симптоматики. Это один из вариантов. При этом есть исследования и в пользу того, что психотерапия может быть эффективна. И я верю в то, что в скором времени именно когнитивно-поведенческая терапия станет стандартом помощи таким пациентам.
В любом случае хотелось бы обратиться к пациентам [с психосоматическими расстройствами], которым помогли разные методы — неважно, антидепрессант или психотерапия, — и призвать их активно делиться своим опытом, не стесняться и не бояться. Это сильно поможет нам.