Прокуратура потребовала суд лишить родительских прав жителей Москвы, которые взяли годовалого сына на несогласованную акцию 27 июля. По версии ведомства, во время митинга супруги передали сына «третьему лицу» и тем самым злоупотребили своими правами, подвергли опасности здоровье и жизнь ребенка, а также причинили ему физический и моральный вред.
Третье лицо, о котором идет речь в сообщении прокуратуры, — активист Сергей Фомин, обвиняемый в массовых беспорядках 27 июля. СК сообщал, что он «взял на руки чужого маленького ребенка для беспрепятственного прохода мимо оцепления». Сейчас активист объявлен в розыск. Прокуратура сообщила, что проводит проверки и в отношении других протестующих, которые участвовали в митингах вместе с детьми.
Отец ребенка Дмитрий Проказов подтвердил «Радио Свобода», что человек, которому он передал сына на митинге, это Сергей Фомин — двоюродный брат его жены. Сам Фомин писал, что он покинул митинг вместе с годовалым племянником, потому что друзья начали за него беспокоиться. У семьи Проказовых ночью прошел обыск.
«Такие дела» обратились за комментариями к правозащитникам и сотрудникам некоммерческих организаций, работающих с детьми.
Светлана Строганова
руководитель клуба приемных родителей фонда «Арифметика добра»
«Требуя родителей лишить родительских прав, сотрудники прокуратуры должны понимать, что за этим решением будет стоять, если оно будет выполнено. Ребенку предстоит пережить самое большое горе, которое может с ним случиться, — потерю единственных близких и родных ему людей, переезд в детский дом, серьезную травму, депривацию, в перспективе — реактивное расстройство привязанности, огромный стресс, который также скажется на здоровье и развитии ребенка.
Вопрос, чего именно хочет добиться прокуратура, делая такое заявление, — действует ли она в интересах ребенка или все-таки преследует целью напугать других возможных участников различных акций, которые, как я знаю, иногда посещают их со своими детьми».
Наталия Кудрявцева
юристка детского правозащитного центра «Патронус»
«Тут неправы обе стороны. Отец, безусловно, неправ. Пишут, что у отца временная регистрация. А у матери? В том отрывке, который везде крутят, только отец, где там мать, непонятно. Чтобы отобрать ребенка, нужно доказать, что родители заведомо действовали не в его интересах, то есть знали, что права ребенка будут нарушены, что он окажется в опасности, что ему будет что-то угрожать. По тому отрывку не видно злонамеренности в действиях отца. Он передал ребенка, но я не знаю, знаком ли он с этим человеком и ожидал ли он от него какой-то опасности. [Позже отец заявил, что передал сына двоюродному брату жены.]
Понятно, что злоупотребление правами там было, это совершенно очевидно. Отец отвечает за ребенка и, понимая, что вокруг полиция и возможны агрессивные действия со стороны посторонних, должен был своего ребенка защитить. С другой стороны, не зная всей ситуации, говорить о том, чтобы ребенка отобрали, это превышение должностных полномочий со стороны прокуратуры. Ограничить в родительских правах невозможно, исходя из той информации, которая доступна. Должно быть проведено расследование жилищных условий ребенка, должны быть выяснены все данные, как мать с ребенком общается и есть ли с ее стороны злоупотребления правами. Информация очень поверхностная. Возможно, у прокуратуры есть какая-то дополнительная информация о ситуации, которая реально угрожает ребенку. Но по одному эпизоду отбирать ребенка нельзя».
Анна Межова
директор фонда «Сохраняя жизнь» в Оренбурге
«По сообщениям в новостях сложно понять, что случилось на самом деле. Была ли угроза для ребенка, получил ли ребенок в результате психологическую травму? Должно быть разбирательство. И в связи со сложностью ситуации считаю, что к решению вопроса в качестве экспертов должны быть привлечены зарекомендовавшие себя НКО, занимающиеся помощью детям, и эксперты, например Елена Альшанская и ее команда».
Анастасия Саморукова
адвокат «ОВД-Инфо»
«Прокуратура увидела нарушение закона — значит провела какую-то проверку. Я считаю, что в данном случае это [лишение родительских прав] избыточно, — в любом случае ребенку будет лучше с родителями, чем с любым государственным органом. А дальше будет разбираться суд. Прокуратура действует в рамках своих полномочий. К сожалению, по принципу «для своих все, для других закон», но тем не менее. Нам эта ситуация кажется дикой: ну пошли на массовое мероприятие с ребенком, это дело родителей. Но если представить ситуацию абстрактно — когда ребенку причиняется вред, органы прокуратуры тоже проводят проверку и принимают какие-то меры.
Насчет третьего лица — это вопросы доказывания. Может быть, это их дядя, может быть, родители так хотели эвакуировать ребенка. Не нужно выносить суждения до того, как мы узнаем все обстоятельства дела. Если эта семья не асоциальна, если они хорошо обращаются со своим ребенком и любят его, то в интересах ребенка оставаться в семье. При всем моем уважении к митингам и к прокуратуре ребенок тут важнее всего. Я совершенно не уверена, что наши органы будут действовать в интересах ребенка».
Елена Альшанская
президент фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам»
Цитата по посту в фейсбуке: «Наше законодательство, при всех его минусах, конечно же, не предусматривает лишения родительских прав за то, что ребенка взяли с собой на митинг. Это невозможно с точки зрения закона и здравого смысла. Передача младенца третьему лицу и нанесение физического (и морального) вреда — вот это уже, вне зависимости от места и времени произошедшего, вполне может быть причиной разбирательства. Но для начала в любом случае — разбирательства.
Ставить вопрос о лишении прав даже в рамках нашего неполноценного семейного законодательства возможно только при очень веских основаниях. Это крайняя мера, как ее воспринимает закон. А злоупотреблять крайней мерой нельзя. Советовала бы прокуратуре прочитать внимательно разъяснения Верхового суда о применении меры лишения прав.
С одной стороны, нельзя лишить прав за участие в митинге. Это не может быть причиной с точки зрения закона. С другой — надо разбираться в конкретном случае, что там произошло, почему и кому родители передали годовалого ребенка и какой физический вред был ему нанесен (если был). А с третьей — надо менять законодательство, чтобы оно стало более четким и конкретным с точки зрения и критериев, и процедур оценки наносимого родителями детям вреда, и тех служб, которые имеют полномочия и профессиональную подготовку, чтобы его оценивать. Чтобы нельзя было использовать закон, пользуясь его чрезмерно общими понятиями и рамками в политических и любых иных целях (кроме защиты жизни ребенка)».
В аппарате уполномоченного по правам ребенка в Москве Евгения Бунимовича «Таким делам» не смогли оперативно прокомментировать ситуацию. Редакция направила запросы в прокуратуру Москвы и уполномоченному по правам ребенка при президенте РФ Анне Кузнецовой.
Авторы: Наталья Панова, Маша Волобуева