Социальный театр не только стремительно вошел в профессиональную среду, но и постепенно завоевал внимание обычных зрителей. В России театр «социальных изменений», то есть тот, после которого жизнь его участников меняется к лучшему, постепенно переходит от локальной арт-терапии к настоящим сценическим постановкам и привлекает внимание широкой аудитории.
В 2019 году социальный театр дорос до собственного фестиваля. С 28 по 31 октября в Москве пройдет форум-фестиваль социального и инклюзивного театра «Особый взгляд». Он — плод сотрудничества благотворительного фонда Алишера Усманова «Искусство, наука и спорт», программы поддержки людей с нарушением зрения «Особый взгляд» и Центра реализации творческих проектов «Инклюзион» при поддержке Фонда президентских грантов и Фонда поддержки слепоглухих «Со-единение».
Организаторы фестиваля и режиссеры рассказали «Таким делам», что игра в театре дает бездомным, заключенным и людям с ментальными и физическими особенностями развития.
Сделать видимым
«Социальный театр — это театр, который делает видимым то, что обычно для общества невидимо, — говорит креативный продюсер фестиваля «Особый взгляд» театральный критик Ника Пархомовская. — То есть выводит под свет рампы людей с особенностями, людей с инвалидностью, представителей социальных меньшинств, пенсионеров, заключенных, бездомных, подростков, мигрантов, представителей ЛГБТ-сообщества».
У инклюзивных постановок нет цели лечить кого-то или бичевать пороки общества, подчеркивает Пархомовская. Социальный театр показывает, что вокруг много совершенно разных людей и что свое отношение к ним можно изменить. Все люди, чьи физические и ментальные особенности в обычной жизни мешают им войти в социум, становятся не только участниками спектаклей, но и темой художественного исследования, центральными персонажами.
Один из таких спектаклей, показывающий жизнь «невидимых» обществу людей, поставил режиссер Всеволод Лисовский, лауреат «Золотой маски». «Пещера» впервые была представлена в Ростове-на-Дону в 2019 году, но работать над ней Всеволод начал еще пять лет назад, после того как посмотрел фильм Жана Люка Годара «Прощай, речь». Герои этого фильма много раз повторяют одни и те же слова: «Сделай так, чтобы я мог говорить». В своем спектакле Лисовский увидел возможность дать слово бездомным. Суть спектакля Всеволод определяет так: «Люди, лишенные в современном мире языка, обретают речь и способность выразить свои мысли и свое мнение».
В «Пещере» участвуют три профессиональные актрисы и три непрофессиональных актера. Актрисы выбирают фрагмент из книги «Диалоги Платона» и читают его. Задача приглашенных актеров из числа бездомных — вступить в диалог с этим текстом, найти проблему, которая бы коррелировала с их личным опытом.
Сам Всеволод Лисовский к социальному театру свою постановку не относит. «Инклюзивных задач я здесь не ставил. “Пещера” не про проблему бездомности, он посвящен их речи. Спектакль — значимое событие в жизни наших участников, но именно социальные проблемы, как мне кажется, я не решаю», — отмечает он.
География инклюзии
Социальный театр сейчас есть во многих городах России — от Калининграда до Владивостока. «Если в регионе сильный театр, то и социальные спектакли тоже развиты, — говорит Ника Пархомовская. — Если в регионе с театром не очень хорошо, например в средней полосе России, то и инклюзивными постановками там никто заниматься не будет. Часто все упирается в деньги. Несмотря на то что социальный театр — довольно дешевое удовольствие по сравнению с традиционным, он, как правило, не нуждается в больших декорациях, спецэффектах и огромном количестве реквизита, часто актерам просто негде проводить репетиции, потому что не найти бесплатных площадок».
«Мы открыли пять “Инклюзионов”. Шестая школа открывается в Калининграде. Но мы не всегда находим на местах партнеров, — рассказывает руководитель «Инклюзиона» Татьяна Медюх. — Во многих регионах у нас не получается сотрудничать с местными театрами, поскольку многие считают, что инклюзивный театр не имеет никакой художественной ценности. Слово “социальный” у нас ассоциируется с чем-то бедным, плохим и некачественным. Но у нас противоположная миссия. Мы хотим развивать именно профессиональный коллективный театр. Кто в нем участвует — вторично, важно, что он поднимает актуальные темы».
Татьяна Медюх согласна с режиссером Лисовским, когда говорит, что воспринимать социальные постановки исключительно через призму инклюзивных задач неправильно: «У нас в Казани есть спектакль с глухими ребятами, в котором они читают стихи татарского поэта Габдуллы Тукая, переведенные на мертвые языки сибирских народов. И здесь на первом плане не тема инклюзии, а важность сохранения идентичности народа и собственного языка».
В Санкт-Петербурге — городе, где одновременно идут сотни спектаклей, переживает расцвет социальный театр. Именно здесь ушедший из Большого драматического театра известный режиссер Борис Павлович и Ника Пархомовская организовали проект для людей с ментальными особенностями «Квартира». Режиссер Александр Савчук, автор спектакля «Ночи Холстомера», создал его в петербургском «Инклюзионе». Для 16 неслышащих и невидящих актеров театральной школы спектакль, основанный на произведении Льва Толстого, стал поводом высказаться на тему неравноправия. В оригинальной истории коня Холстомера всю жизнь считали «вторым сортом», лишая его возможности показать, на что он способен.
«У нас получился спектакль-хоровод, в котором участники существуют в едином круге, в нем постепенно выделяется Холстомер, потом князь, следом все актеры присоединяются к этому хору, а за ними — зрители, — рассказывает Александр. — Мы втягиваем их в круг. “Ночи Холстомера” — это драматический спектакль, который переплетается с перформансом, пластикой, вокалом и личными историями исполнителей».
Постановка выросла из коллективных импровизаций, совместного обсуждения актеров, их личных мыслей о детстве, жизни и любви. Задачей режиссера больше становится организовать спектакль и помочь актерам донести свои мысли, нежели воплотить собственную задумку.
Почему именно в этом городе настолько активно растет социальный театр, уходя дальше, в другие города России? «Многие региональные постановки сделаны молодыми петербургскими режиссерами, — отвечает Ника Пархомовская. — Это связано с тем, что в Петербурге очень сложно найти работу в муниципальном или тем более федеральном театре. И выпускники Петербургской театральной академии (сейчас РГИСИ — Российский государственный институт сценических искусств), находясь в поисках чего-то нового, идут в психоневрологические интернаты, в дома престарелых, в детские дома».
«Инклюзия сегодня разрастается в качественном смысле, — поддерживает ее Александр Савчук. — Это не просто какой-то массовый тренд, а художественное явление. Возможность для искусства перешагнуть узкие театральные границы, довольно ограниченные сами по себе, расширить язык общения со зрителем и обменяться с ним опытом».
Свободные от страха
Отвечая на вопрос, зачем бездомным, заключенным и мигрантам нужен театр, Ника Пархомовская отмечает его социальную и терапевтическую функции: «Театр позволяет выразить то, что ты в обычной жизни сделать не можешь. Ты выходишь на сцену, твоя история оказывается важна. Например, в спектакле “Неприкасаемые” в Петербурге участвовали реальные бездомные, и, насколько я знаю, после спектакля жизнь многих из них изменилась. Попав на сцену, непрофессионалы понимают, что имеют право голоса и возможность творить. Весь социальный театр — он про самовыражение и чувство локтя».
Образовывать, обучать нужно не только людей, желающих играть, но и профессиональное театральное сообщество, отмечает Ника. Далеко не каждый театр готов брать в свои спектакли людей с особенностями. У некоторых нет подъемников на сцену, другие не готовы морально. Многие директора и даже режиссеры считают, что проще посадить актера в коляску, чтобы он сыграл человека с инвалидностью, чем обучать человека с особенностями развития театральному мастерству.
«Для меня социальный театр — способ избавить общество от страхов, — говорит Татьяна Медюх. — Когда я начинала работать со слепоглухими людьми, я тоже не понимала, как к ним подойти. Искусство ничего не навязывает, но в то же время показывает, что бездомные бывают умные и начитанные, а со слепоглухими можно разговаривать».
Избавить общество от стигмы, наложенной на заключенных, было сложнее. Между тем Карина Пронина, режиссер, актриса и глава продюсерского центра «Выдра» в Иркутске, взялась за эту тему и поставила уже второй спектакль вместе с заключенными иркутской колонии.
«Человек, находящийся в заключении, привык к несвободе, к тому, что его мнение не принимается во внимание. Он закован и в буквальные рамки — решетки, и в моральные. Потому что здесь удобнее не высовываться и делать, что тебе скажут, — рассказывает Карина. — Я же стараюсь выходить на диалог с актерами и работать с ними на равных. Сначала я пишу сценарий, который представляет собой набор сценок-образов. В процессе живой работы с актрисами все изменяется, постановка приобретает форму».
Когда заключенные выходят на свободу, им зачастую нечем заняться и некуда вернуться. Театр дает надежду на то, что можно исследовать мир. Задача режиссера социального спектакля — заразить людей этой свободой, расширить их мировоззрение. Карина рассказывает про одну из актрис — участниц прошлого спектакля в Иркутске, которая теперь организует театральную студию при храме. Другую, недавно вышедшую на свободу, взяли в дизайнерскую мастерскую.
«Главное, чтобы зрители в людях по ту сторону видели именно людей. Не отбросы общества, на которых можно крест поставить. У них такие же мысли и чувства. Для большей части общества заключенные в колониях — это табуированная тема. Конечно, много тех, кто поддерживает историю социализации таких людей, но много и тех, кто ее полностью отрицает. И такая ситуация будет сохраняться еще долгое время», — считает режиссер. Несмотря на это, Карина Пронина продолжает развивать идеи социального театра. Следующий ее проект — спектакль о матерях осужденных.
Но не только заключенные сталкиваются с неприятием общества. «Каждый раз, когда вызываем машины после спектакля для актеров, возникают сложности с таксистами. Многие отказываются везти инвалидную коляску, называют ее “телегой”, — рассказывает актриса и преподаватель «Инклюзиона» в Новосибирске Яна Сигида. — Наши ребята быстро устают, им бывает сложно проводить полноценную актерскую репетицию. Но они большие молодцы, вырабатывают в себе дисциплину, которая помогает им держаться. Благодаря друг другу мы растем. Актеры, участвующие в спектаклях (речь идет о спектакле «Юшка», в котором участвуют люди с разной формой инвалидности и который недавно показали на фестивале в Самаре. — Прим. ТД), постепенно узнают друг друга и раскрываются. Я ушла из репертуарного театра, проработав там десять лет, в инклюзивный театр, потому что все остальное просто потеряло для меня смысл. Здесь я понимаю, что хочу сказать зрителями и для чего выхожу на сцену».