Директор онкологического центра имени Блохина Иван Стилиди в интервью «Комсомольской правде» заявил, что трансплантации костного мозга, которые оплачивали благотворительные фонды, могли бы проходить за государственный счет, если бы центр «просто вовремя подавал заявки на квоты». За такие операции врачи, как утверждает начальник отдела организации оплаты труда, получали повышенную зарплату.
10 октября комиссия Минздрава, созданная после сообщений о массовых увольнениях врачей из онкоцентра, рассказала, что нашла нарушения в работе учреждения, а родителей пациентов заставляли покупать бесплатные лекарства.
«Такие дела» попросили бывшего замдиректора НИИ детской онкологии и гематологии, профессора Георгия Менткевича прокомментировать обвинения нового руководства и итоги проверки комиссии.
Георгий Менткевич
бывший заместитель директора НИИ детской онкологии и гематологии, и.о. завотделением онкоцентра имени Блохина, соучредитель благотворительного фонда «Настенька»
О квотах и платных операциях от фондов
Количество квот, которое выделялось на трансплантацию, определялось дирекцией онкоцентра и выдавалось Минздравом. Ни больше ни меньше. В последние несколько лет их количество было примерно одинаковым — 28. Сейчас все квоты в онкоцентре закончились, а дополнительных Минздрав не дает.
Поэтому мы просим фонды — не самих пациентов! — оплачивать [лечение]. Основной фонд, который оплачивает трансплантации, это фонд Хабенского, потому что он курирует программу опухолей центральной нервной системы.
То, что фонд «Настенька» оплачивает трансплантацию, — это вранье. Значительно больше он оплачивает [процедуры] в отделении онкологии — там, где сложные операции по эндопротезированию. Деньги, которые мы приносим фондом «Настенька» и платными больными в онкологический центр, — это на самом деле большая сумма, примерно 100 миллионов рублей в год. Но никакого закона мы не нарушаем и никакого приоритета у фонда «Настенька» оплачивать трансплантации нет.
Всего в этом году было семь платных операций: четыре трансплантации сирийским больным оплатил «Согаз», а три — фонд Хабенского. Самое главное, что мы делаем трансплантации, которые не обеспечивает Минздрав, — онкоцентр и родители за это ничего не платят.
Дополнительные выплаты врачам с платных операций
Моя зарплата фиксированная, ее утверждает дирекция онкоцентра. Она не зависит от того, сколько коммерческих больных прошло через отделение. Фонды не оплачивают услуги ни врачей, ни медсестер. Все лекарства передаются через аптеку, все счета оплачиваются через онкоцентр. В моем отделении родители лекарства не покупали.
Все, что мы делали с тремя крупными фондами, — Хабенского, «Настенька» и «Подари жизнь» — это закрывали те дыры, которые создались благодаря Минздраву и недофинансированию по программе «детская онкология».
Нарушения, выявленные комиссией Минздрава
Что имели в виду в Минздраве [под нарушениями], я не знаю, но это все абсолютная неправда. У нас в институте лучшие результаты по лечению больных с лимфобластным лейкозом — они с 2002 года лечатся так же, как в Германии.
Во главе комиссии стоит президент института имени Рогачева [Александр Румянцев]. Человек, который поставил [Светлану] Варфоломееву в наш институт, и его поддерживает [директор департамента медицинской помощи детям и службы родовспоможения Минздрава России Елена] Байбарина. Поэтому мы считаем, что комиссия абсолютно нелегитимна. Это называется рейдерским захватом одного учреждения другим при попустительстве администрации онкоцентра.
Но самое главное, что уходят люди, на которых я повлиять не могу, — доктора медицинских наук. Уходят лучшие врачи, и дело не в деньгах. Сегодня мне звонят и жалуются родители, что их не принимают на то, чтобы прокапать какие-то лекарства, а отправляют по месту жительства. Мы никогда не позволяли пациентам уезжать и лечиться по месту жительства — нет по месту жительства отделений детской онкологии в подавляющем большинстве регионов России.
Спор о протоколах
В России нет утвержденных законодательно протоколов для лечения детей с онкологическими заболеваниями. Протоколов у Варфоломеевой нет никаких, у Минздрава тоже. Мы в своей работе использовали лучшее, что есть на сегодняшний момент в мире. Они дороже, мы утверждали их на ученых советах, они проходили через этический комитет. По каждой теме мы можем ответить.
Благотворительные фонды, которые работали с окноцентром имени Блохина, собираются выпустить совместное заявление. «Такие дела» следят за ситуацией.