23 октября 2002 года террористы захватили театральный центр на Дубровке, где шел мюзикл «Норд-Ост», и взяли в заложники более 900 человек. Ранним утром 26 октября начался штурм — именно в этот день было больше всего погибших в теракте.
Как впоследствии заявляли федеральные власти, причинами смерти заложников стали осложнения хронических заболеваний и трехдневное пребывание без пищи и воды. Однако многие из выживших заложников и родственников жертв уверены, что причиной их гибели стал неизвестный газ, использованный в ходе штурма. С их мнением в 2011 году согласился Европейский суд по правам человека, присудивший 64 жертвам теракта значительные компенсации.
Однако и сегодня, по прошествии 17 лет с момента трагедии, ответов на многие вопросы все еще нет, а часть бывших заложников нуждается в помощи из-за появившихся после штурма заболеваний. «Такие дела» выяснили у очевидцев трагедии, какая поддержка была оказана пострадавшим и родственникам погибших и почему помощь требуется им до сих пор.
«Из этого казино с деньгами не уходят»
По официальным данным, жертвами теракта на Дубровке стали 130 человек: пятерых застрелили боевики, а 125 заложников погибли во время проведения спецоперации и позже в больницах. Первую материальную помощь оказало правительство Москвы, выплатившее родственникам погибших по 100 тысяч рублей, а пострадавшим — по 50 тысяч рублей. По словам одного из создателей РОО «Норд-Ост» Дмитрия Миловидова, потерявшего в теракте 14-летнюю дочь Нину, также им выдали пособия на похороны и небольшие компенсации за утерянные вещи. Кроме того, некоторые родственники и жертвы трагедии получили поддержку от нескольких компаний с государственным участием и благотворительных фондов.
«Материальная помощь была, мы за нее очень благодарны, она позволила достойно похоронить наших близких, — рассказал «Таким делам» Дмитрий Миловидов. — Но значительная ее часть была потрачена очень быстро. Смотрите сами: средний возраст погибших в теракте — 36 лет. Это молодые деятельные люди, которым жить бы, да любить, да растить детей, нянчить внуков, служить Родине, наконец. У них остались старики-родители или малые дети. Детям нужно было вступать в наследство, и тут суды объясняли, что вступление в наследство — это право, а не обязанность, и обдирали их по полной в виде пошлин. Все, что было выплачено московским правительством вкупе с федеральным, благополучно ушло на выплату пошлин. То есть из этого казино с деньгами не уходят».
Помимо единовременных выплат, семьям погибших были назначены небольшие «лужковские» доплаты к пенсиям по потере кормильца. В 2003 году начались суды против московского правительства по компенсациям морального и физического вреда. Значительная часть из них была выиграна, и истцы получили выплаты в размере от 2,7 до 75,4 тысячи рублей. На ощутимую пролонгированную финансовую помощь могли рассчитывать в основном жители Москвы, хотя, по данным организации «Норд-Ост», в теракте пострадали жители десятков городов России. «Гробы развозили по 35 городам, а бывшие заложники, пострадавшие от газовой атаки, разъезжались по 42 городам, то есть сводить все до москвичей было некорректно», — отмечает Дмитрий Миловидов.
Соглашается с Миловидовым и Алена Михайлова — калининградская журналистка, попавшая в заложники к террористам вместе с мужем Максимом. Максим погиб после штурма театрального центра на Дубровке, а Алене удалось выжить. На момент трагедии ей было 33 года, дома ее ждали двое сыновей.
«Московское правительство разделило всех заложников на москвичей и остальных, — рассказывает Алена Михайлова. — Я помню, что месяца через два после теракта по телевидению вышел фильм, и там ведущий говорил: сейчас мы пустим список детей погибших заложников “Норд-Оста”. Я была уверена, что мой ребенок, которому на тот момент был годик, будет в этом списке, а его там не было. Получается, что как-то они поделили».
Алена Михайлова добавляет: если бы она, оставшись вдовой в декрете с двумя детьми, получала московскую пенсию, а не государственную, то ей самой, ее родителям и друзьям, помогавшим ее семье, было бы «материально намного легче».
«Позже, когда Горсовет Калининграда решил приравнять Максюшу (Сына Алены. — Прим. ТД) к детям погибших в Чечне военнослужащих и назначить ему пенсию в полторы тысячи рублей, для меня это большое спасение было», — говорит она. При этом Алена очень благодарна властям Калининграда и области, а также простым людям, которые «во многом помогли тогда сразу и сейчас относятся к нашей истории очень внимательно».
«У вас все в порядке»
Несмотря на то что штурм театрального центра на Дубровке признали успешным и большинство заложников были освобождены, здоровье многих из них после трагедии пошатнулось. По данным РОО «Норд-Ост», серьезные заболевания есть приблизительно у 80% выживших заложников.
Алена Михайлова рассказала «Таким делам», что в результате теракта потеряла кратковременную память, которая окончательно не восстановилась и спустя 17 лет, и приобрела ряд других проблем со здоровьем. В первые месяцы после освобождения она не получила адекватной медицинской помощи. Как и многих других пострадавших, с Дубровки ее привезли в 13-ю городскую больницу. Спустя несколько дней Алену по настоянию родственников отправили в родной Калининград — на похороны мужа.
«В Калининграде, конечно, врачи делали все, что могли, но они же не знали, от чего нужно меня лечить, — рассказывает Алена. — Никто не знал, что это был за газ, поэтому врачи лечили то, что видели. У меня пострадали почки, сосуды, не было чувствительности у правой руки (сейчас она восстановилась. — Прим. ТД). Я ела левой рукой, причесывалась, а правая была как бы живая, но почему-то висела. Что с ней случилось, мне так и не ответили, но уже потом я смотрела кадры хроники и видела, что муж сидел с правой стороны от меня: может быть, когда газ пустили, он на меня навалился? Может быть и другая причина: штурм был в районе шести утра, а в больницу меня привезли примерно в 10-11, и я не знаю, где я была все это время: валялась в автобусе или перед зданием? Может быть, я там внизу лежала под другими людьми?»
Неоказание должной медицинской помощи и отказ признавать этот факт — одна из главных претензий большинства пострадавших и организации «Норд-Ост», в которую входят многие из них. По словам представителей организации, значительной части жертв теракта медицинская помощь не была оказана вовсе или была оказана в недостаточном объеме.
«Специализированная медицинская помощь людям попросту не оказывалась, — говорит Дмитрий Миловидов. — Люди получали выписки с замазанными диагнозами и, соответственно, не знали, что им делать дальше, чем они больны. В то же время был открыт специальный кабинет для пострадавших при той же 13-й больнице. Но это больница травматологического профиля, там никогда не было токсикологической помощи. Многие люди, в спешке выписанные после короткой госпитализации, были вынуждены снова возвращаться в больницу. Прием в этом кабинете выглядел следующим образом. Человек приходил, просил сделать серьезные анализы, а ему говорили: анализ мочи и кала — пожалуйста, а вот томография или биохимия крови — это в платную поликлинику. Ах, у вас голова кружится? Ну-ка выходите быстрее из моего кабинета, а то упадете на пороге — мне за вас отвечать придется. Вот такой подход».
Одной из посетительниц этого врачебного кабинета была Виктория Кругликова, попавшая в заложники вместе с дочерью, сестрой и племянником. Ее племянник Ярослав погиб при штурме, а сама Виктория впоследствии перенесла инфаркт и воспалительный процесс в печени, ставший, по ее словам, результатом отравления. Никакой помощи от государства в решении медицинских проблем она так и не получила. В разговоре с «Такими делами» Виктория рассказала, что помогали ей в основном знакомые люди, а «от того, к кому нужно было обращаться, помощи не было».
Не говорят потерпевшие и о какой-либо централизованной психологической помощи. Например, Алена Михайлова после теракта неоднократно обращалась к психологам и психотерапевтам в надежде восстановить память и справиться с тревожными состояниями, но исключительно по собственной инициативе и за свой счет.
«Психологическая помощь оказывалась, — отмечает Дмитрий Миловидов. — Я помню, как медсестра в центре Сербского по телефону каждую минуту давала один ответ: газ давно рассеялся, у вас все в порядке. То есть, очевидно, звонили люди, беспокоились о своем здоровье, но ответ был именно такой, однозначный».
26 октября в 10:00 у театрального центра на Дубровке состоится ежегодная памятная акция: бывшие заложники и родственники погибших соберутся на площади перед концертным залом, чтобы почтить их память и по традиции отпустить в небо 130 белых воздушных шаров.