Блогера Кароматулло Джаборова арестовали за розыгрыш в московском метро — он упал в вагоне с медицинской маской на лице и имитировал судороги, а его друзья кричали о коронавирусе, что вызвало панику среди пассажиров. Против Джаборова возбудили уголовное дело о хулиганстве, а 17 февраля стало известно об ужесточении обвинения — теперь пранкеру грозит до семи лет колонии.
Что грозит за розыгрыши в других странах и каковы судебные перспективы дела Джаборова, «Таким делам» рассказала юрист «Правозащиты Открытки».
Наказание за безрассудность
Изначально под словом «пранк» понимались только телефонные розыгрыши, которые стали особенно популярны в начале 2000-х. Сейчас пранкеры в России и за рубежом разыгрывают людей и в обычной жизни, а затем публикуют в интернете видеоролики. Однако в большинстве мировых законодательств, в том числе в российском, предусмотрено серьезное наказание именно за ложные звонки (например, с сообщениями о минировании) — термина «пранк» как такового не существует, потому что он может включать разные составы преступления.
«На чем сходятся все страны, так это на максимально строгом наказании за ложные звонки о бомбах, захвате заложников, терактах и других готовящихся серьезных преступлениях, — говорит юрист “Правозащиты Открытки” Алена Борисова. — Такие ложные звонки называются сватингом (от английского SWAT — special weapons and tactics, то есть спецназ быстрого реагирования), поскольку заставляют срочно выезжать на место предполагаемого преступления полицию, пожарных, скорую помощь».
Нетелефонные пранки тоже наказывают в большинстве стран, но по различным административным и уголовным статьям. По словам Алены Борисовой, для серьезного наказания вплоть до лишения свободы обычно требуется нанесение конкретного ущерба — например, если от розыгрыша пострадал человек или повредилось имущество.
«Но наказание они получают не за умысел причинить вред, а за безрассудность и безразличие к общественному спокойствию и достоинству людей», — комментирует юрист.
Распространение паники
Известный случай пранка, связанного с распространением паники, произошел в Огайо в 2019 году. Американский подросток подговорил друзей разыграть свою мать ради ролика на YouTube. Друзья согласились и инсценировали нападение на дом, в котором пранкер находился вместе с мамой. В качестве оружия они использовали страйкбольный пистолет, а на лица надели маски. В результате женщина убежала к соседям и попросила их о помощи, они вызвали 911. Теперь участникам розыгрыша предъявлены обвинения по статье Пересмотренного кодекса Огайо о «сеянии паники», которая «приводит к эвакуации из любого общественного места или к иным общественным неудобствам, в том числе тревоге граждан».
«Действиями по сеянию паники могут быть распространение сообщения о надвигающемся пожаре, взрыве, преступлении или другой катастрофе. При этом лицо знает, что такое сообщение или предупреждение является ложным. Наказание — до 180 дней в тюрьме и штраф», — поясняет Алена Борисова;
Ранее в Огайо произошел трагический случай: в результате розыгрыша двух блогеров, которые обмотали дорожный знак «Движение без остановки запрещено» прозрачной пленкой, погибли две пожилые женщины. В темноте знак стал нечитаемым, в результате на перекрестке столкнулись два автомобиля.
Пранкеров обвинили в непредумышленном убийстве. Один из них получил четыре года лишения свободы, а второй — восемь месяцев, так как не участвовал в непосредственном обертывании знака, но был в курсе планов приятеля и не предотвратил трагедию.
«Просто плохая шутка»
Реальные наказания для пранкеров — не только американская судебная практика. Большой резонанс получила история испанского блогера Кангуа Рена, приговоренного к 15 месяцам тюрьмы за видеоролик 2017 года. В нем блогер заменяет крем в печенье на зубную пасту, а затем угощает им бездомного, которому в результате становится плохо.
По словам самого Рена, он раскаялся в своем поступке, извинился перед бездомным и предложил его дочери 300 евро компенсации, чтобы она не подавала в суд. Однако делу все-таки дали ход, и блогер получил реальный срок за «унизительное обращение, серьезным образом ущемляющее достоинство лица». Ему пришлось выплатить в адрес пострадавшего 20 тысяч евро.
На суде Рен говорил, что его видео было «просто плохой шуткой». По мнению Алены Борисовой, такие истории показывают, что не только в России, но и в других странах фраза «я просто пошутил», как правило, не принимается судами во внимание при назначении наказания.
Хаос судебной практики
В российской судебной практике пранкеров обычно привлекают за хулиганство. Это понятие фигурирует в Уголовном кодексе — статья 213 УК «Хулиганство» (по ней привлекли Кароматулло Джаборова), а также в Кодексе об административных правонарушениях — статья 20.1 «Мелкое хулиганство» (по ней привлекли пранкера из Тюмени, который в костюме химзащиты имитировал поимку зараженных коронавирусом людей). По мнению Борисовой, приговоры по пункту «в» статьи 213 УК РФ нередко нарушают принцип соразмерности проступка и наказания.
«Понятие хулиганства разъясняется в постановлении пленума Верховного суда, где указано, что уголовно наказуемым хулиганством может быть признано только такое грубое нарушение общественного порядка, которое совершено с применением оружия либо по мотивам ненависти или вражды. Эти признаки были обязательными для квалификации деяния по статье 213 УК, — объясняет юрист. — Но в 2017 году в статью 213 УК был добавлен пункт «в». После этого в судебной практике начался хаос».
По ее словам, большинство приговоров по п. «в» ч. 1 ст. 213 УК РФ суды выносят за нахождение в салоне самолета или в поезде в состоянии опьянения и приставание к другим пассажирам, которое сопровождается нецензурной бранью, хотя фактически эти проступки являются не уголовными преступлениями, а административными правонарушениями.
Джаборову ужесточили обвинение — на хулиганство по предварительному сговору (ч. 2 ст. 213 УК РФ). Теперь ему грозит до семи лет лишения свободы. В суде пранкер не признал свою вину, заявив, что хотел привлечь внимание властей к проблеме коронавируса.
«По-хорошему предварительный сговор тоже нужно следствию доказывать, — говорит юрист. — Но у нас в обвинительных заключениях и в судебных решениях это выглядит обычно так: “В неустановленное время в неустановленном месте ФИО договорился с ФИО и ФИО, что они…” То есть даже не заморачиваются с доказыванием».