Директор благотворительного фонда «Старость в радость» Елизавета Олескина рассказала «Таким делам» о вспышке коронавируса в Вяземском доме-интернате для пожилых и людей с инвалидностью. По ее данным, за месяц там скончались 20 постояльцев.
В интернате живут 250 человек, из них 100 — маломобильные. Олескина отметила, что не может точно сказать, сколько всего было подтвержденных случаев коронавируса в учреждении. По ее мнению, с большой вероятностью переболеют все, кто есть в интернате, — это связано с компактностью проживания в таких местах. По статистике ВОЗ, почти половина умерших в Европе от коронавируса жили в домах для пожилых и реабилитационных центрах.
10 апреля у одного из сотрудников диагностировали коронавирус, после этого COVID-19 заподозрили еще у 86 человек среди работников и постояльцев интерната. Через два дня глава Смоленской области ограничил въезд в Вязьму. Сотрудники организации приняли меры по борьбе с распространением инфекции: здоровых людей разделили с теми, кто мог заразиться, еду для постояльцев решили готовить в другом учреждении и доставлять в одноразовой посуде. Часть работников отправили домой на самоизоляцию.
Елизавета Олескина отметила, что практически всегда в интернаты попадают люди с «устойчивыми ограничениями жизнедеятельности». Поэтому у таких учреждений обычно естественным количеством смертей считается не более трети постояльцев за год. По словам Олескиной, в Вяземском интернате смертность была почти вдвое меньше обычных показателей. До пандемии там работало около 20 сотрудников фонда «Старость в радость».
«Чтобы пожилые люди жили как можно дольше, надо, чтобы им было для чего жить, вставать по утрам, чем заниматься днем, кому желать спокойной ночи. В Вязьме мы это им могли дать. Качество ухода решительно влияет на жизнь и смерть и пожилых людей, и людей с инвалидностью. Хоть вирус, хоть наводнение — а человеку нужен человек, неважно, в интернате или дома», — комментирует директор фонда.
По данным фонда, не у всех людей, которые умерли в интернате с начала вспышки коронавируса, был диагностирован COVID-19. Симптомы ОРВИ тоже были не у всех, но у некоторых постояльцев были симптомы инсульта или инфаркта. «Мы не запрашивали данные по анализам всех умерших. Не настаивали на посмертном повторении анализа на коронавирус для тех, у кого он при жизни был отрицательный. Для нас “сопутствующие” смерти — это не меньшая трагедия, возможно, даже большая», — говорит Олескина.
Директор фонда подчеркнула, что они следят за тем, чтобы на всех постояльцев хватало сотрудников по уходу, назначенных лекарств, кислородных концентраторов, чтобы постоянно присутствовали врачи. В фонде получают ежедневные сводки о состоянии здоровья подопечных интерната.
По официальным оперативным данным на 19 мая, во всей Смоленской области от коронавируса умерли 11 человек. Помимо Вяземского интерната, вспышки COVID-19 начались в Ярцевском ДИПИ, в геронтологическом центре «Вишенки», в Починковском ПНИ. Директор фонда уверена, что все, кому это предписано, исполняют распоряжения Минздрава о том, что нужно писать в справке о смерти, что вносить в статистику, тесты каких лабораторий считать убедительными.
«Мы скорбим о каждом ушедшем, даже если у него не было специфической картины на КТ и на вскрытии легких. Люди умирают от стресса, сердечного приступа. Для пожилых даже из комнаты в комнату перебраться — стресс, а в больницу областную лишний раз съездить — кошмар. Мы задаем себе всегда один вопрос: “Все ли было сделано, чтобы не допустить этой смерти?” — заключает Олескина.
В апреле правительство предложило разгрузить стационарные учреждения социального обслуживания: устраивать людей из детских домов и психоневрологических интернатов в кровные семьи, к родственникам, на сопровождаемое проживание в НКО или к людям, с которыми у подопечных возникли «устойчивые личные связи».
По словам президента благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам» Елены Альшанской, это стало звонком к тому, чтобы задуматься, что такие системы не могут существовать: «Получается, государство создало для самых уязвимых людей систему максимально повышенного риска. Если там заболеет один сотрудник или проживающий, то шансов удержать ситуацию от эпидемии внутри очень мало».