Большинство коренных малочисленных народов России живут на Севере, в Сибири и на Дальнем Востоке — в регионах, где активно осваивают природные ресурсы. Теперь ресурсодобывающие компании должны будут по особому соглашению возмещать убытки, причиненные малочисленным народам. Постановление об этом подписал премьер-министр РФ Михаил Мишустин. До этого убытки коренным народам возмещались индивидуально и этот процесс не был отрегулирован.
«Такие дела» спросили у экспертов, как теперь изменится ситуация.
Родион Суляндзига
директор Центра содействия коренным малочисленныи народам Севера, член экспертного механизма ООН по правам коренных народов
Этот документ опоздал на 15-20 лет. Он был бы хорош в начале 2000-х, когда создавалась вся законодательная база по коренным малочисленным народам. Самый большой блок, который отсутствовал, это как раз регулирование отношений между большим бизнесом и коренными малыми народами. Поэтому никаких больших ожиданий и эйфории нет.
Для меня это в большей степени пиар-ход правительства, потому что этот документ идет вдогонку к недавно принятому закону о господдержке предпринимательства в Арктической зоне. Это как раз и подчеркивает, что ничего концептуально не поменяется: как вся экономика страны базировалась на добыче природных ресурсов, особенно на Дальнем Востоке и в Арктике, так и продолжает. Для того чтобы снизить давление или показать какой-то позитив [и было подписано постановление]. Я уверен, это связано еще с тем, что со следующего года Россия заступает на пост председателя Арктического совета.
[По постановлению] возникает много вопросов. [В документе] речь идет о разработке только новых участков. А что делать с существующими проектами, которые уже разрабатываются и нарушают всю экологию? Несмотря на то что территории [на севере] большие, там с экологией уже совсем плохо.
Второй вопрос — что такое региональные советы (ресурсодобывающие компании должны будут заключать специальное соглашение с советами представителей коренных народов. — Прим. ТД)? Их в природе не существует. А если они и существуют, то это не юрлица, а какие-то утвержденные списки на уровне региона. И там, естественно, не все прозрачно.
Кроме того, почти одновременно вбрасывается целый пакет документов. Кроме закона о поддержке предпринимателей в Арктике и постановления Мишустина о договорных отношениях, разрабатывается еще стандарт о взаимоотношениях [предприятий и коренных народов]. Причем он будет носить более рекомендательный характер. В этом стандарте не прописываются никакие экспертизы, а они нужны для заключения каких-то долгосрочных соглашений. Должна проводиться большая работа по оценке потенциального ущерба, упущенной выгоды. Это не просто мониторинг, а серьезная оценка экспертов. А это все нивелируется. Видимо, все условия будут зависеть от роли компании [в экономике].
Конечно, мы должны это использовать. В стандарте прописана очень мощная формулировка «принцип свободного, предварительного, осознанного согласия». Он звучит сильно и мощно на бумаге, но в реальности будет проходить очень непросто.
Елена Сакирко
руководитель энергетического отдела российского отделения Гринписа
С одной стороны, это то, чего сами коренные народы добивались: чтобы максимально учитывался их голос. В международной декларации о правах коренных народов есть такое понятие, как свободное предварительное осознанное согласие. Это международный стандарт, то, как должна быть организована работа добывающих компаний на территориях, где живут коренные народы. Они должны быть максимально вовлечены в принятие решений еще на этапе выдачи разрешений компаниям. Международными органами и многими странами это признано, но по факту Россия официально не присоединилась к этой декларации и у нас нет правоприменительной практики.
Из моей практики взаимодействия с компаниями и представителями коренных народов это только звучит так, что компенсация устанавливается по обоюдному соглашению. Очень редко деньги, которые компании платят коренным, соответствуют реальному ущербу от их воздействия на территории. То, что сейчас разработано единое регулирование, это хорошо. Но и тут есть много подвохов.
Самый тонкий момент — процедура организации переговоров. Сейчас это организовано так, что представители коренных народов редко понимают весь смысл соглашения. Должен присутствовать переводчик, как на национальный язык, так и юрист, который объяснил смысл. Часто нет третьего представителя, есть много примеров, когда переговоры ведутся в неудобном месте — среди ночи приезжает представитель компании и обязывает подписать соглашение на невыгодных условиях. Тут должна быть аргументация, как проводятся эти переговоры, чтобы у представителя территорий традиционного природопользования (ТТП) была реальная возможность понять, разобраться в соглашении.
Есть момент с сакральными местами. Речь идет о компенсации за разработку недр, к примеру, где живут люди. Но многие места в этих территориях священные. Нам иногда сложно понять, что какой-то холм или дерево может быть каким-то сакральным местом и за него никакая цена не будет адекватной. Это тоже должно учитываться, может, при помощи этнологической экспертизы. В августе 2019 года прошло выездное заседание Совета по правам человека (СПЧ) в ХМАО, где большое внимание уделили вопросам взаимодействия компаний и коренных народов. СПЧ предлагал принять обязательства по сохранению и защите особо ценных для коренных народов участков ТТП, имеющих для коренных малочисленных народов сакральное значение, а также территорий, несовместимых с промышленным освоением (места отела оленей и другие), в том числе путем установления запрета на добычу полезных ископаемых на таких участках. В данном постановлении это не учтено.
В целом по вышедшему постановлению заключение соглашений не является обязательным. Если представитель коренных народов не инициирует, то компания может и не заключить соглашение. Как люди это будут отслеживать и понимать, что сейчас тот момент, когда они должны подать заявку? В условиях, когда ты живешь в лесу, занимаешься, к примеру, оленеводством, у тебя свой календарь и немного по-другому течет время. Связь, дороги — это тоже имеет значение. Может случиться так, что им скажут: «Вы не подали заявку, поэтому мы с вами не подписали соглашение».
Соглашение заключается между компанией и региональным представительством коренных народов. Не во всех местах есть региональные представительства. Часто эти представительства не всегда реально представляют интересы людей, проживающих на местах. Здесь сильный коррупционный момент, часто это ставленники, которых сажает правительство. Есть, наверное, исключения, но часто мы сталкивались именно с этим. Необходимо, чтобы сами представители коренных народов определяли оценщиков. Важно, чтобы были какие-то обязательства предоставлять качественную информацию со стороны компании представителям коренных народов по требованию.
В экспертной среде коренных народов сейчас много говорят о том, что ряд законов лета — начала осени наступает на возможности экспертной защиты прав коренных народов на традиционное природопользование и образ жизни при их непосредственном участии. Например, Федеральное агентство по делам национальностей сняло с повестки разработку и принятие закона об этнологической экспертизе. А это как раз та процедура, которая могла бы помочь учесть сакральные и другие особенно важные для сохранения традиционной культуры коренных народов места. В Госдуме предлагается внести изменения в ФЗ «Об экологической экспертизе». Готовится Стандарт взаимоотношений компаний, органов власти и коренных народов, и к нему очень неоднозначное отношение тоже в среде коренных народов.
Из постановления непонятно, кем и на основании чего будут оцениваться убытки и ущерб. Многие сравнивают современную ситуацию с возвращением к 90-м, когда компании предлагали родовой общине «Бураны» и топливо взамен на подпись под соглашением. Из моего личного опыта работы в ХМАО — там и сейчас взамен на землю и возможность вести традиционный образ жизни можно получить снегоход, за который, правда, оленевод еще будет должен заплатить налоги и вместо компенсации станет должником государства (например, такая практика существует у компании «Сургутнефтегаз»).
Мне кажется, самое важное здесь, что земли, где работают добывающие компании, это часто места, где много лет живут народы, занимаются традиционной деятельностью. Первично то, что эти люди должны быть максимально включены в принятие решений относительно этих территорий. В этом смысле компенсации — движение в правильном направлении. Но пока не удается так организовать процесс, чтобы люди, живущие там, были включены в процесс не на бумаге, а на самом деле. Часто у представителей коренных народов свой взгляд на территории. Есть много земель, где вообще нельзя ничего добывать. Если их мнение будет учитываться, оно будет, скорее, сохранять эти территории, чем отдавать под разработку. Если кто-то и готов отдать земли под компенсации за реальную стоимость, то она такая, что компании уже и невыгодно будет разрабатывать эти земли. Это ограничительный момент для сильной экспансии добывающих компаний.
Авторы: Мария Волобуева, Светлана Буракова