В период самоизоляции, когда школы и детские сады были закрыты из-за пандемии, многим родителям приходилось работать из дома, заново выстраивая личные границы с семьей. В это время особенно обострилась проблема родительского чувства вины, неуверенности и тревоги. Сейчас, на новом витке пандемии, она снова становится актуальной.
«Такие дела» поговорили со спикерами SelfMama Forum для женщин, стремящихся совмещать материнство и самореализацию, который пройдет 24 октября. Они рассказали, откуда берется чувство вины, как оно влияет на родителей и детей и что нужно делать, чтобы на смену тревоге пришла уверенность в собственной состоятельности в качестве родителя.
«Было не до сантиментов»
По словосочетанию «родительское чувство вины» Google выдает более 2 миллионов страниц — ему посвящены тысячи статей психологов и большие ветки обсуждений на форумах. Практически каждый из опрошенных «Такими делами» современных родителей подтверждает, что в той или иной мере испытывал или испытывает вину перед своими детьми за то, что не может провести с ними достаточное количество времени или не делает чего-то, что делают другие родители для своих детей.
По мнению семейного психотерапевта, детского психолога и мамы 11 детей Екатерины Бурмистровой, родительское чувство вины возникло совсем недавно, после Второй мировой войны, — его появление связано с изменением отношения к родительству и резким ростом ценности жизни ребенка. Еще один скачок изменений, по мнению Бурмистровой, произошел уже на стыке XX—XXI веков, когда большую популярность приобрела теория привязанности, главным популяризатором которой в России остается психолог, педагог и публицист Людмила Петрановская.
Такие перемены — одно из следствий так называемого второго демографического перехода. Количество смертей и рождаемостей постепенно снижалось за счет развития медицины, средств контрацепции и перехода от традиционной многодетной семьи к более индивидуалистическим моделям жизни. Вследствие этих изменений сокращается среднее количество детей в семье, а значит, растет их ценность и значительно увеличиваются объемы затраченных на воспитание ресурсов.
«Я знаю на своем опыте и через родных людей, насколько проще предыдущие поколения относились к тем вещам, которые нас как родителей сейчас очень сильно волнуют, — говорит создательница проекта о ментальном здоровье матерей «Бережно к себе» Ксения Красильникова. — С одной стороны, это могло приводить к разнообразному материалу для травм детей и, соответственно, нынешних взрослых, а с другой стороны, это давало больше простора, больше жизни».
Соглашается с Ксенией и Нина Добрынченко-Матусевич, генеральный директор сети детских школ по развитию эмоционального интеллекта «ЭИ Дети». «Мы же понимаем, что, когда моей бабушке надо было в шесть утра гнать на завод, единственным вариантом было отправить мою маму — мелкую, сопливую — в ясли. Потом накормить, напоить, ботинки купить — все, было не до сантиментов. Отсюда, конечно, все наши травмы и драмы, но базово понятно, что жизнь была и потяжелее, и в чем-то попроще. Было просто не до того», — комментирует Добрынченко-Матусевич.
«Покруче высшего образования»
Появление свободного времени, сокращение количества детей в одной семье и общий рост уровня жизни по сравнению с первой половиной XX века не единственные причины возникновения родительского чувства вины. Важным драйвером формирования тревоги и неуверенности психолог Екатерина Бурмистрова считает предубеждения и ложные стандарты, которые деморализуют современных родителей.
«Чувство вины происходит из того, что родительство идеализируется, становится на уровень социальных конструктов и личных предпочтений, представлений о том, какой должна быть мама, каким должно быть материнство, какими должны быть отношения с ребенком, — говорит Екатерина Бурмистрова. — И это такая огромная задача! Это покруче высшего образования и карьерного роста. Потому что, какой бы я ни была хорошей мамой, всегда есть куда лучше, всегда есть с кем сравнить не в свою пользу».
Возможность «сравнить не в свою пользу» появилась у человека тоже не слишком давно — несколько десятилетий назад примерами становились близкие и знакомые, а сейчас из-за развития интернета и социальных сетей можно следить за бытом неограниченного количества людей.
«Мы живем во время, когда очень много информации, — говорит автор YouTube-канала об осознанном родительстве «Мать года» Лена Боровая. — С одной стороны, это круто: в принципе, по любому вопросу ты можешь найти информацию. Но эту информацию нужно очень внимательно фильтровать. Когда нам в голову поступает огромное количество нефильтрованной информации, фактов, которые часто противоречат друг другу, наступает совершенно чудовищный когнитивный диссонанс, и он провоцирует тревогу».
Хорошим примером такого противоречия, по мнению Лены Боровой, можно считать популярность двух взаимоисключающих точек зрения о том, какой должна быть мать маленького ребенка. Первый «стандарт» предписывает проводить с ребенком до трех лет чуть ли все время, а второй — грозит бесконечным декретом и полным социальным крахом для женщины, которая ушла с работы и отказалась от профессиональной самореализации.
«И вот, начитавшись разной информации и интернет-форумов, молодые матери пугаются и не понимают, что делать. Соответственно, что бы они ни делали, они будут чувствовать себя виноватыми, тревожными», — резюмирует Лена Боровая.
«Хороший родитель конкретного ребенка»
Даже самые осознанные мамы и папы, которые тщательно фильтруют информацию, примеряя каждый совет к своему конкретному случаю, все равно периодически испытывают чувство вины перед своими детьми. Например, когда они должны делать выбор между тем, чтобы заняться работой или провести время с ребенком.
«Самые острые моменты для меня связаны с тем, что сын с некоторым трудом ходит в детский сад, и я за это время переживала много таких ситуаций, когда приходилось оставлять его вопящим: “Мама, пожалуйста, уведи меня отсюда”. Это то, что делать совсем не хочется, в эти моменты чувство вины буквально затапливает собой все пространство, — признается Ксения Красильникова. — Тут мне помогает мысль о том, что мой сын взрослеет и ему полезно знакомиться с моими ограничениями. Не только мне полезно узнавать его и стараться делать его жизнь получше, но и он тоже должен понимать, что существуют какие-то объективные ограничения, касающиеся его близкого человека, в данном случае меня».
О личных границах и радикальном принятии говорит и Лена Боровая, которая подчеркивает необходимость предельной честности в отношениях со своим ребенком и с собой. «Я, например, работаю не только потому, что мне нужны деньги, я люблю работать. Это для меня какая-то важная часть жизни: если она не происходит, я не вполне удовлетворена, — объясняет Боровая. — Поэтому надо честно и себе, и ребенку говорить: я работаю не только для того, чтобы мы ели картошечку с сосисками, я работаю, потому что мне нравится».
«Честность по отношению к себе» во многом пересекается с «практикой внимательности», на чрезвычайной важности которой настаивает психолог Екатерина Бурмистрова. По ее мнению, нужно понимать, что именно вызывает чувство вины в каждом конкретном случае, потому что такое понимание дает инструменты для нейтрализации этого чувства, наносящего вред не только родителям, но и ребенку.
«Когда чувство вины заваливает, появляются странные реакции, начинаешь предпринимать какие-то действия, которые на самом деле никому не полезны, — говорит психолог. — Под давлением множества мнений и переизбытка информации человек перестает слышать собственную интуицию: а как бы он в этой ситуации сделал? Как бы поступил хороший родитель конкретно его ребенка? Не абстрактного среднестатистического, а его».
Екатерина Бурмистрова подчеркивает, что общие советы не работают почти никогда, потому что все родители и все дети индивидуальны. Хороши только те рекомендации, которые человек вырабатывает самостоятельно, на основании не только внешней информации, но в первую очередь собственных реакций, представлений и ситуации.
«У меня лично простой инструмент: не надо сидеть в страдании и думать: “Боже, я плохая мать!” — говорит Нина Добрынченко-Матусевич. — Давайте как-то находить источники эмоционального ресурса, эмоционального баланса, искать, что помогает. Это избитая фраза, но ее справедливости никто не отменял: сначала кислородную маску на себя, потом — на ребенка».