По данным «Правовой инициативы», ежегодно около 1240 девочек становятся жертвами калечащих операций на половых органах на Северном Кавказе. Издание «Афиша Daily» выпустило проект «Насилие — не традиция», посвященный проблеме женского обрезания. Героинями стали семь женщин, переживших калечащие операции. «Такие дела» публикуют монолог женщины из Дагестана, которой сделали клиторэктомию.
Джавгарат (имя изменено по просьбе героини), 47 лет
Я родилась в селе с населением 15 тысяч человек. Мои родители были земледельцами и животноводами. Исповедовали ислам, но не были слишком религиозны, не помню, чтобы мы соблюдали намаз (ежедневная молитва).
На протяжении своего замужества я догадывалась, что что-то не так: половой акт был болезненным и часто заканчивался кровотечением. В первые разы я советовалась с мамой, но она утверждала, что это нормально. Удовольствие от секса я не получала никогда: не понимала, почему женщины в эротических фильмах стонут, мне было интересно, зачем они так делают. Учитывая регион, в котором я проживаю, обсудить это было не с кем. Потом была беременность и мучительные роды, во время которых мое влагалище разрезали. Не знаю, связано ли это с калечащей операцией, но в нашем роддоме резали почти всех.
Иногда я обсуждала нашу половую жизнь с мужем — он говорил, что в постели я лежу как бревно, без эмоций. Я ужасно комплексовала и в 42 года решилась пойти к гинекологу с этим вопросом. Она мне рассказала, что я прошла через клиторэктомию. От ужаса меня замутило. Я не помнила о самой операции, из чего сделала вывод, что она произошла, когда я была младенцем, — в год или два от роду. Родители уже умерли, поэтому спросить мне было некого. Я поспешила домой — поделиться горем с мужем. Он удивился, что я впервые услышала об особенностях своей вульвы. По его словам, он всегда понимал, чем я отличаюсь от других женщин, и воспользовался моментом, чтобы сообщить мне о своей любовнице, с которой ему хорошо в постели.
До этого фатального похода к гинекологу я не знала о существовании калечащих операций. Представляете, у меня трое детей, два сына и одна дочь, но ни один врач мне об этом не рассказывал, и в нашем обществе этот вопрос совершенно не обсуждается. Я начала искать информацию, читать о таких операциях в СМИ. Из этих материалов у меня сложилось впечатление, что калечащие операции случаются в основном в Африке. Я понимала, что их проводят и у нас, но никогда ни с кем не обсуждала эту тему. Уверена, если бы заикнулась, то услышала бы: «Джавгарат, да ты сошла с ума!» Из отрывочных слухов и неполной информации о ситуации в регионе у меня создалась следующая картинка: будто раньше операцию женщинам делали, чтобы они «не мучались», когда мужчины уходили на войну. А потом эта традиция укоренилась, и их стали проводить по накатанной, мол, «это делали моей бабушке, моей маме и мне, а теперь надо сделать и дочери». Мне кажется, что мнение сельчан и городских жителей о калечащих операциях разнится: вторые относятся к ним хуже. Еще как-то я услышала, что операцию проводят девочке из села, когда она уезжает учиться в город, чтобы «не загуляла». Но чаще, насколько я понимаю, это делают девочкам при рождении или когда им исполняется семь лет.
Моя дочь не прошла через операцию — я не признаю традиции, которые калечат людей и их судьбы. Если я когда-нибудь стану свидетелем подобной ситуации или узнаю, что операция планируется, то буду всеми силами убеждать родителей, отдавших свое дитя палачу, не делать этого. Свою историю я рассказываю, чтобы показать, какое это издевательство над женщиной. Надеюсь, это кого-то переубедит. Хотя, глядя на реальность, в которой мы живем, понимаю, что вряд ли. Но сдаваться нельзя.
«Афиша Daily» и «Правовая инициатива» предлагают семь шагов для борьбы с калечащими операциями в России.
Специальная анти-FGM-поправка в УК России
По мнению юриста проекта «Правовая инициатива» Юлии Антоновой, целесообразно ввести новую статью в УК, криминализирующую все типы калечащих операций, и опираться на международный опыт при разработке законопроекта.
«Наказанию должны подвергаться все: исполнители, соучастники и пособники подобной практики. Конечно, в процессе работы думских комиссий, какой бы полной поправка ни была, она может быть сильно урезана. Но здесь важна политическая воля. Факт введения новой нормы заявил бы, что государство осуждает калечащие операции и криминализирует их. Дальше можно работать в сторону ее совершенствования», — комментирует она.
Президент Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие» Саида Сиражудинова считает, что без специальной поправки в Уголовный кодекс безнаказанность ощущают не только родители, но и врачи, которые соглашаются на такие операции.
«Я столкнулась с собственной беспомощностью в общении с матерями, которые планировали провести операцию дочерям. В ответ на мои аргументы, что это уголовно наказуемо, они говорили, что живут в обществе с такими традициями и до сих пор операция не преследовалась законом. “Если закон это запрещает, почему же до сих пор ни один человек не был наказан?” — спрашивали они. Необходимость принятия правовых мер неоспорима», — считает Сиражудинова.
Обязательная отчетность медицинских работников и учителей в правоохранительные органы о случаях FGM
«Важный шаг для искоренения проблемы — обязательства для медицинских и социальных работников, учителей по сообщению о случаях FGM в правоохранительные органы, как это происходит, например, в Великобритании и Германии», — говорит Юлия Антонова.
Специальный указ или распоряжение Минздрава о запрете калечащих операций
Юлия Антонова полагает, что публикация специального распоряжения с осуждением и запретом проведения калечащих операций могла бы позитивно повлиять на ситуацию.
«Сейчас у нас есть первое уголовное дело, но пока никакие официальные лица не выступили с комментариями, осуждающими насилие в отношении детей. У нас в стране активная пропаганда семейных ценностей, а ребенка тем временем подвергают калечащей операции. Пусть это не президентская воля, но хотя бы Минздрава. Это был бы важный шаг к работе с проблемой», — комментирует эксперт.
Инициативы местных властей республик для просветительской деятельности по вопросам FGM
Юлия Антонова считает, что на Северном Кавказе минздравы, уполномоченные по правам человека и правам ребенка должны участвовать в просветительских программах на тему калечащих операций на половых органах.
«Нам важны партнеры в этих районах — школы, колледжи, вузы, — добавляет юрист. — Кроме работы с населением и ключевыми профессионалами в образовательных учреждениях, важно учитывать опыт, например, Германии, где тема FGM вошла в список экзаменационных вопросов для медработников. Даже если этого вопроса не будет в российской экзаменационной программе, если об этом будут рассказывать на медицинских факультетах страны, — уже хорошо».
Инициатива Stop FGM Passport в России
Такой «паспорт» обычно предназначен для семей, путешествующих с девочками в страну, где практикуют женское обрезание. В нем рассказывается об опасностях таких операций.
«В России калечащие операции проводятся на территории страны и нет тренда увозить девочек для операции за границу, но такой информационный “паспорт” мог бы повысить осведомленность и стать напоминанием о юридических последствиях калечащих операций», — говорит Юлия Антонова.
Комплексная профессиональная помощь для женщин, которые прошли через калечащие операции
По словам Антоновой, в странах ЕС существуют специальные клиники по работе с женщинами, которые столкнулись с физическими и психологическими последствиями калечащей операции.
«Можно было бы сделать такой пилотный проект и в Дагестане на базе гинекологического отделения. Даже один подготовленный врач мог бы наладить помощь для пострадавших и собрать эмпирическую базу. Он же мог бы сотрудничать с правозащитными организациями для оказания юридической и психологической помощи женщинам», — комментирует юрист.
Истории пострадавших женщин в СМИ и НКО
Саида Сиражудинова отмечает, что сами пострадавшие женщины не рассказывают о своем травматичном опыте.
«В нашем информационном пространстве не наберется и пяти голосов женщин, поделившихся своим опытом калечащей операции, — говорит она. — Есть исследовательские интервью, а историй, рассказанных самими пострадавшими, практически нет. Большинство тех, кто все-таки говорит о проблеме, делают это анонимно. Если бы таких голосов было больше, это помогло бы разбить ледяное молчание вокруг темы калечащих операций на женских половых органах».
Авторы: Екатерина Бодягина, Дарья Тихончук