Музей истории ГУЛАГа во второй раз запускает лабораторию «Отпечатки», в которой старшеклассники под руководством художников и педагогов создают собственные книги на основе музейных архивов.
«Такие дела» попросили подростков рассказать, как они придумывали книги о людях, пострадавших во время репрессий 30-х годов. А художественный куратор лаборатории Наташа Маркина, основатель «Цеха книги», рассказала, в чем заключалась ее роль как наставника.
Леонид Григорян, автор книги «Кусочек мыла», 17 лет
ученик 11-го класса социально-экономического профиля лицея НИУ ВШЭ
Лаборатория «Отпечатки» привлекла меня своей тематикой: репрессии в СССР — очень животрепещущая тема, но на тот момент я не осознавал, как это влияло на судьбы людей.
Нам предоставили доступ к ряду архивов музея, среди них был архив с историей героев моей будущей книги — семьи Гросблат. (Инженер Адам Гросблат был арестован в 1937 году и приговорен к 10 годам лагерей; его жена Евгения была осуждена на пять лет как «член семьи изменника Родины». 11-летнюю дочь Ирину взяли на воспитание родственники. Сохранились воспоминания Адама Самойловича и дневниковые записи Евгении Соломоновны, а также интервью с их дочерью Ириной в проекте «Мой ГУЛАГ». — Прим. ТД.) Он был один из самых объемных, и я увидел в этом возможность изучить историю максимально подробно.
Наиболее важным и эмоциональным для меня стало чтение архива — именно в этот период я переживал судьбу героев. Это чтение вызвало намного более яркую реакцию, чем бывает при знакомстве с художественным произведением, ведь было осознание, что все эти события происходили наяву. Потрепанные страницы, торопящийся почерк — все это оставило впечатление.
Наиболее трудный и кропотливый момент в работе — структурирование текста. Я добавил авторские комментарии, они должны были внести для читателя ясность и при этом не сбить переживания, которые описывали сами герои. В таком формате очень трудно подбирать правильные слова.
Неожиданным открытием для меня стали финальные иллюстрации в книге. Несмотря на то что я не умею рисовать, техники, которые показала наш художественный куратор Наташа Маркина, позволили реализовать образы максимально качественно. Для меня это достижение и открытие.
Наташа Маркина: У Лени Григоряна был очень большой семейный архив. Мы искали правильную пропорцию между мягкостью, лиричностью воспоминаний жены (они были более бытовые и непосредственные и, как следствие, сильнее воздействовали на читателя) и остротой, жесткостью текстов мужа.
Анастасия Черникова, один из авторов книги «История нескольких писем», 17 лет
Ученица гуманитарного направления лицея НИУ ВШЭ
Я пишу с детства. Сейчас пробую себя в журналистике и пишу статьи для газеты «Окна роста».
Про лабораторию «Отпечатки» мне рассказала подруга. Я люблю создавать что-то. Мне было интересно написать о судьбе человека. Я загорелась идеей и решила, что обязательно пройду этот путь. Стала углубляться в эпоху, в которой мне предстояло работать.
Для меня самым ярким впечатлением было посещение архива. Обычно мы видим то, что выставлено на стендах в музее. Но еще есть вещи, которые проходят процесс приемки в музейный фонд, дневники репрессированных, их переписка, документы о реабилитации. Наш куратор Мария Бронская (руководитель образовательных проектов Музея истории ГУЛАГа. — Прим. ТД) предоставила нам на выбор несколько архивов.
Мы с Викой Андроновой и Гошей Малинским, не сговариваясь, выбрали письма Юрия Решетникова. Нам понравилось, что к своим письмам он прилагал стихи и рисунки.
Юрий Решетников — студент Московского полиграфического института. В 20 лет он был арестован и приговорен к 10 годам ИТЛ (исправительно-трудовых лагерей. — Прим. ТД). На свободе у него осталась невеста Рина Синельникова. Он писал ей письма из лагеря. Именно они и легли в основу нашей книги. К сожалению, судьба Решетникова была трагичной — его расстреляли в урочище Сандармох в ноябре 1937 года. Ему было всего 24 года.
Нас не напугало, что не сохранилось ни одной фотографии Решетникова, ведь остались автопортреты, которые отражают его внутренний мир. Эти письма попали в музей незадолго до начала лаборатории, поэтому мы увидели их не за стеклом, а в прямом смысле слова прикоснулись к истории.
Мы работали так: Вика занималась расшифровкой писем, Гоша был иллюстратором, а я собирала весь материал — компоновала письма, делила их на фрагменты, писала вступления к ним. Также я занималась версткой книги, которая стала моим личным испытанием.
Нам очень хотелось найти какую-то связь истории Решетникова с настоящим. Мы начали поиски и через некоторое время нашли в фейсбуке страницу сына Рины Синельниковой (возлюбленной Решетникова). Наш куратор помогла нам с ним связаться — и уже через несколько недель мы с Викой брали у него интервью. Благодаря этому открытию мы смогли посмотреть на историю Решетникова с другой стороны и нашли ту связь, которую искали.
Наташа Маркина: С Викой Андроновой, Настей Черниковой и Гошей Малинским мы долго искали выразительное решение для их книги «История нескольких писем», и им оказалось самое простое: мы взяли только письма Юрия Решетникова и почти отказались от его поэзии как от слишком яркого и эмоционального материала.
Сначала ребятам казалось, что это слишком просто и они как будто не делают никакой серьезной работы с текстом, но мы обсуждали разные варианты и пришли к выводу, что самое естественное решение лежит на поверхности.
Наташа Маркина
художник, аниматор, основатель и куратор «Цеха книги»
В работе с документальным материалом важно найти и почувствовать драматургию, настроить связи между существующими элементами так, чтобы материал воздействовал на зрителя, но при этом оставался максимально нетронутым. В этом была особенная сложность для ребят. Идя в лабораторию, они ждали, что будут «писать книгу», но моей задачей было настроить их на более тонкую работу с документальными текстами, которые у нас были.
С каждой группой мы придумали свою концепцию, мне было важно, чтобы она органично проистекала из специфики материала, не была надуманной.
В книге Веры Григорьевой «Еще мы любили танцевать» мы искали пересечения, рифмы между событиями из воспоминаний Нины Рогачевой (учительница Нина Рогачева была арестована в 1937 году вслед за мужем Георгием, который был почти сразу расстрелян, осуждена на восемь лет лагерей. — Прим. ТД) о жизни до лагеря и в лагере. Это решение уже было заложено в текстах Нины Рогачевой, его нужно было только увидеть. А еще нас поразило, сколько в этих воспоминаниях юмора, в котором выражена сила вознестись над происходящим. Вере очень здорово удалось передать это в иллюстрациях.
Мы изначально поставили перед собой довольно высокую планку: создание полноценных изданий. Мы не знали, будут ли наши студенты рисующими, поэтому я заранее решила использовать техники ручной печати: своей фактурой и степенью условности они возводят даже неуверенный рисунок в степень законченной работы, помогают отсечь лишнее, сделать образ выразительным. По этой же причине в процессе работы мы решили ограничить использование цвета, искать максимально упрощенные и лаконичные решения. Чем проще изображение, тем больше связей и ассоциаций оно притягивает и может шире воздействовать на восприятие человека. Я проводила много упражнений на понимание образности, условности, упрощение формы. Процесс был непростой, но постепенно все ребята выровнялись и каждый нашел свое неповторимое графическое решение книги. Это тоже было принципиально: сделать все книги разными, индивидуальными.
Несмотря на то, что проект шел непросто, меня очень сильно вдохновляла вовлеченность ребят в тему, их глубокий и искренний интерес к материалу, они очень сопереживали своим героям. С другой стороны, было и много педагогических моментов, которые неизбежны в работе с подростковой группой. Цели музея в привлечении подростковой аудитории через подобные проекты понятны, но задачи, которые мы решали на проекте, по моим ощущениям рассчитаны скорее на взрослых участников. Я думаю, что в силу возраста ребятам было сложно работать с драматургией из-за отсутствия жизненного опыта. Драматургия — это открытия, которые рождаются из последовательных наблюдений за окружающим миром. И ребята только начинают делать эти открытия, поэтому им было очень сложно мыслить книгу как драматургически организованный объект. Оглядываясь на проделанную работу, я вижу, что нам пришлось прыгнуть выше головы. Это удивительный результат, который оказался возможен только благодаря невероятному упорству всех участников проекта.