Чрезвычайная ситуация — катастрофа или теракт — происходит внезапно и люди зачастую к ней не готовы. В одно мгновение жизнь кардинально меняется. Потеря близких или приобретенная ими инвалидность — это серьезное испытание, в котором высок риск развития посттравматических симптомов. Семьям, чьи близкие пострадали, помощь могут оказать люди без специального образования, но искренне желающие помочь.
О том, как поддержать родственников в кризисные моменты, «Такие дела» поговорили с психологами.
Когда человеку нужна помощь?
У человека, потерявшего близкого, в течение двух-трех недель после трагического события могут наблюдаться симптомы острого стрессового расстройства: нарушается сон, повышаются плаксивость и раздражительность, сильно колеблется эмоциональный фон. Такое состояние часто требует постоянного мониторинга, рассказал ТД психолог кафедры экстремальной психологии МГУ Денис Юхненко.
Если симптомы держатся больше месяца, то необходимо еще раз проконсультироваться у специалиста: психолога или психиатра. Также, по словам эксперта, в первый год после потери близкого человека повышается риск суицидального поведения. Особенно при приближении памятных дат, связанных с погибшим. В первую очередь это происходит с людьми, демонстрировавшими его в прошлом.
Кризисный психолог, руководитель психологических программ фонда «Общественный вердикт»Некоммерческая организация, выполняющая функции иностранного агента Светлана Яблонская объяснила, что первый шок, слезы — это естественная реакция психики на тяжелое событие. Она может длиться до месяца. В этот период человека нужно поддерживать. «Если после месяца есть устойчивые негативные изменения, стоит подумать о психологической помощи», — рассказала собеседница издания.
Если человек не может спать, есть, не следит за гигиеной больше нескольких дней, это повод обратиться к психологу или врачу раньше. «Это значит, что тело и психика не справляются», — подчеркнула эксперт.
Денис Юхненко отметил, что после сеансов психотерапии человека обязательно нужно спрашивать, стало ли ему легче. «В ситуации острой травмы терапия должна приносить эффект, — сказал собеседник ТД. — В обратном случае либо не подходит специалист, либо симптоматика нуждается в более серьезном лечении».
Кто может помогать?
Светлана Яблонская уверена: если человек сможет быть опорой для другого и не будет перетягивать внимание на себя или впадать в истерику, то помогать в кризисные моменты способен каждый. Психолог Наталья Кисельникова пишет, что первую психологическую помощь могут оказывать непрофессионалы, однако есть ряд ограничений.
По словам эксперта, помогающий не должен быть частью среды, которая развивает психологические проблемы у человека, нуждающегося в помощи. Также при первой психологической помощи не должно быть никаких дискриминационных установок, например по гендерной, национальной, религиозной принадлежности, наличию ментальных проблем. Кроме того, помогающему важно сохранять конфиденциальность людей, с которыми он общается.
Если речь идет о поддержке незнакомых людей, в первую очередь нужно найти контакт, рассказала Яблонская. Если при этом он захочет что-то рассказать, можно выслушать.
Практикующий психолог, специалист по автобиографической памяти Анна Край объясняет, что в кризисной ситуации важно оценить риски, определить, насколько человек подойдет для разговора с другим человеком. Чтобы это понять, нужно задать себе вопрос о равенстве позиций с тем, кто нуждается в помощи.
Как можно поддерживать?
«Когда происходит что-то, выходящее за рамки человеческого опыта, он (человек. — Прим. ТД) чувствует себя одиноким. Это одно из самых тяжелых переживаний», — рассказала Светлана Яблонская.
По ее словам, в первый момент кризиса главное — быть рядом, обеспечивать повседневную жизнь, можно взять на себя бытовые заботы: помыть пол, приготовить еду.
Психолог объяснила, что в период шока часто у родственников пострадавших нет сил, чтобы действовать быстро, даже в случае необходимости. В такой ситуации можно помочь им с планированием лечения, сбором документов, вместе сходить в больницу. Эксперт добавила, что, если человек не отстраняется, можно его обнять, подержать за руку.
«На это все нужно сочувствующее сердце, свободные время и руки», — сказала Яблонская. Это помогает человеку понять, что он не один, что от него не отворачиваются. Также помощь невербально показывает, что жизнь продолжается. «Если мне готовят суп, значит, нужно есть, а я ем для того, чтобы жить», — привела пример Светлана.
По словам Дениса Юхненко, если близкий человека приобрел тяжелую инвалидность, появляются риски, связанные с проблемами и стрессом. Уход за человеком с инвалидностью требует дополнительных расходов, а адаптация к новым условиям — жизненной перестройки. В этом случае нужно облегчить эти заботы, что снизит их вклад в ухудшение психологического состояния, советует эксперт. Можно найти волонтерские организации, которые помогут с уходом, помочь финансово, взять на себя ряд дел по дому.
При осложненном горе, когда человек не может принять смерть или есть неразрешенный конфликт в отношении виноватого, психотерапия направлена на то, чтобы найти в жизни смысл, рассказывает Юхненко. Например, если у умершего ребенка была мечта основать приют для собак, можно предложить его семье заняться благотворительностью, говорит он. Эксперт отмечает, что это придает смысл процессу горевания. Однако такие новые смыслы должны исходить от самой семьи. Психолог лишь помогает им в поисках, уточнил собеседник ТД.
О чем можно говорить, а о чем — нельзя?
Часто люди отворачиваются от тех, кто пережил тяжелое событие, потому что не знают, как и о чем с ними говорить, рассказывает Яблонская. «Если вы чувствуете, что не знаете, что сказать, но хотите быть рядом и помочь, нужно так и сказать, — советует она. — Не нужно врать, обычно люди это чувствуют». Можно использовать фразы: «Я с тобой», «Я тебе очень сочувствую».
Психологи сходятся во мнении, что в кризисной ситуации в первую очередь нужно выслушать человека. «Допустим, человек говорит, что ему плохо, что у него страдает ребенок. Нужно выслушать его и сказать, что вы его услышали», — говорит Юхненко. Он отмечает, что важно избегать клишированных фраз из серии: «Я вас так понимаю», «Ничего страшного», «Так бывает». Их можно заменить на фразы:
По словам Юхненко, иногда, если у родителя погиб один ребенок, ему говорят: «Ну у вас еще остались сын и дочь». «Это ужасно, таких высказываний надо избегать», — подчеркивает он. Яблонская говорит, что также нельзя давать фальшивых утешений. Кроме того, нельзя давать обещания: если вы не сможете прийти еще раз, ложное ожидание может ранить. На вопрос «За что?» нужно отвечать «Я не знаю», считает она.
Когда родственник человека попадает в реанимацию, тот находится в неизвестности. «Все, что мы можем, — это разделить этот опыт», — говорит Яблонская. Если для этого человека и волонтера приемлема молитва, можно помолиться вместе, добавляет психолог.
Если человек не рассказывает о подробностях произошедшего, лучше об этом не спрашивать, отмечает Яблонская. «Когда мы спрашиваем, как прятались, куда бежали, это возвращает человека в травмирующую ситуацию. Он или она снова ее переживает, это может вызвать ретравматизацию», — объясняет она. Если со временем человек совсем вытеснит кризисную ситуацию и не будет о ней говорить, с ним должен пообщаться специалист, чтобы непроработанная проблема не привела потом к серьезным последствиям.
Если человек сам рассказывает о событиях, его нужно выслушать, продолжает эксперт. Когда вы слушаете, не бойтесь периодически задавать уточняющие вопросы, искренний интерес и доброжелательность со стороны других людей помогают легче пережить острые периоды. Юхненко добавляет, что при этом следует избегать давать советы, ориентируясь на собственный жизненный опыт: ситуации очень разные, сравнение может сильно обесценить опыт человека. В завершение разговора эксперт советует помочь пострадавшему составить план на ближайшие несколько дней: куда сходить, какие вопросы решить.
Психолог привел в пример два кейса из личной практики, когда люди хотели совершить суицид. В первом случае сотрудник экстренных служб предложил позвонить сыну человека, угрожавшего выпрыгнуть из окна. Сотрудник думал, что сын приедет и отговорит мужчину от прыжка. Однако в телефонном разговоре сын проявил равнодушие, и это стало последней каплей для мужчины: он покончил с собой. Во втором случае пожилой мужчина закрылся в квартире и угрожал взорвать бытовой газ. Из разговора через дверь специалисты-психологи поняли, что он воевал в Великой Отечественной войне, и попросили его показать награды. Тогда мужчина открыл дверь, впустив психологов и экстренные службы в квартиру.
Юхненко добавил, что, если человек плачет или проявляет агрессию, ему не надо говорить: «Успокойся». Это лишь усилит реакцию и вызовет дополнительное раздражение. Лучше дать возможность реакции пройти самой по себе. В случае плача можно просто побыть рядом. В случае проявления агрессии можно поинтересоваться ее причиной, предложить помощь или информацию.
Кто виноват?
События, связанные с насилием от человека, переживаются тяжелее, чем техногенные или природные катастрофы, говорят Юхненко и Яблонская. «Нам важно доверять и сохранять связь с другими людьми. А в таких ситуациях люди оборачиваются против нас», — отмечает Светлана.
По мнению Анны Край, когда у жертв и их близких есть четкое понимание внешнего врага, возникающая агрессия может стать источником для актуализации внутреннего ресурса человека. Люди могут объединяться общей идеей: найти правду, добиться, чтобы виновные понесли наказание. Эксперт приводит в пример ассоциацию жертв терактов «Матери Беслана». Денис Юхненко считает, что подобные инициативы помогают справиться с травмой и ведут к социальным изменениям.
Когда образ виноватого размывается, примешиваются компьютерные игры, мультики, аниме, влияние Запада, соцсети, молодежная культура, — эту травму трудно пережить, подчеркивает Юхненко. Анна отмечает, что с размытым образом невозможно бороться. С точки зрения психологического здоровья это дополнительный фактор риска.
Как не выгорать?
Важно понимать ценность помощи: это важно и для того, кто помогает, и для того, кому помогают, говорит Анна Край. Для кого-то цель помощи — это свобода и равенство, для кого-то — самореализация. Эксперт добавляет, что помогающим людям могут быть полезны супервизии и группы поддержки.
Светлана Яблонская считает, что в первую очередь нужно попробовать помочь, а потом наблюдать за своим состоянием: нет ли флешбэков, состояния беспомощности, можете ли вы переключиться на что-то еще. «Травма создает воронку, которая все засасывает, — рассказывает психолог. — Рядом с ней нужно создать воронку исцеления: варить варенье, смотреть хорошее кино и понимать, что чем больше ресурсов у вас, тем лучше вы сможете поддержать других людей». Также она советует не работать со сложными ситуациями перед сном.
Куда обратиться за помощью специалиста?
Денис Юхненко говорит, что на место катастрофы в первую очередь приезжают психологи МЧС и часто региональные специалисты. Если вам требуется помощь на дому или после того, как спасатели работу на месте завершили, вы можете обращаться в службу психологической помощи МЧС России: +7 (495) 989-50-50. От специалистов МЧС можно также получить онлайн-консультацию.
В Москве работает телефон доверия 051. В регионах часто есть центры психологической помощи. Эксперт также советует обращаться в проект «Психологи против пыток», где состоят специалисты, которые бесплатно оказывают помощь: очно или онлайн.
Светлана Яблонская упоминает Всероссийский бесплатный телефон доверия для детей и подростков: 8(800) 2000- 122.
Кризисные психологи есть в центрах «Насилию.нет»Некоммерческая организация, выполняющая функции иностранного агента , «Сестры», «АННА», «Китеж».
Анна Край объясняет, что в агрегаторах «Ясно», Alter, «Мета» в основном зарегистрированы психологи, которые работают с последствиями травмы, хотя кризисный психолог может перестроиться и работать с человеком в моменте. По мнению Яблонской, в таких случаях нужно посмотреть или спросить, есть ли у человека опыт работы с кризисными ситуациями.