Экономическая ситуация в стране напрямую связана с тем, как люди растят своих детей, уверен соавтор книги «Любовь, деньги и родительство: как экономика влияет на наши методы воспитания» профессор исследований HSBC Северо-Западного университета Маттиас Допке. Об экономике семьи, домохозяйстве, экономическом росте и неравенстве с Допке поговорила продюсер образовательных проектов «Яндекса» и автор блога о детских книгах Анастасия Чуковская.
— Вы уже приступили к изучению влияния пандемии на образование детей и их воспитание?
— Да, одна из работ последнего года посвящена влиянию пандемии на воспитание в богатых и бедных районах: как ограничения, в которых оказались родители, повлияли на ситуацию. Мы выходим за пределы темы, которую поднимали в книге, и больше концентрируемся на влиянии сверстников.
Друзья и одноклассники имеют гораздо больше влияния на подростков, чем родители. Получается, что в этот период перед ними стоит задача — понять, как помочь сформировать здоровые отношения. Для этого иногда приходится решать, где семья будет жить и в какую школу пойдут дети.
Родители, живущие в районе с низкими доходами и высоким уровнем неравенства, могут начать вмешиваться и говорить: «Не тусуйся с ребятами через дорогу, они ленивые, они плохо на тебя повлияют». В районе, где селится средний класс, где люди много и упорно работают, вы как родитель скажете: «Зайди к таким-то детям за углом, ты у них многому можешь научиться». Но в любом случае: когда речь о подростках, если слишком настаивать, они будут меньше вас слушать.
— Достаточно начать разговор про образование и воспитание детей, как практически сразу возникает понятие неравенства. Когда эта проблема станет менее острой? Виден ли горизонт?
— Борьба с неравенством, конечно, ведется, но в разных направлениях и в разных местах. Глобально неравенство продолжает нарастать. У нас экономика знаний, онлайн-экономика. В онлайне можно найти большое количество друзей и подписчиков, и это совершенно естественно наращивает неравенство. Те, кто покорили эту систему, успешны. Те, кто обладает навыками ручного труда, в век технологий не так успешны. Если хочется победить неравенство, нужно очень быстро реформировать институты, в которых обучаются наши дети. Где-то это происходит, но далеко не везде.
Когда дети еще маленькие, с ними можно многого достичь в смысле их обучения и привития им каких-то ценностей. Но неравенство видно уже и на этом этапе. В некоторых странах мы видим движение в эту сторону — открывается больше дошкольных учреждений, которые получают больше денег из бюджета, чтобы у большего числа детей появилось больше возможностей. Если этим заниматься, это поможет преодолеть неравенство на ранних этапах. В США идут разговоры о необходимости государственных дошкольных учреждений, но степень их доступности для семей ограничена.
— Система и так втягивает в себя детей слишком рано. Семьи разные, кому-то нравится, а кому-то, наоборот, нет.
— Вопрос в том, какова альтернатива. Если есть возможность найти приятное окружение и лучшие условия для своих детей вне госучреждений, то прекрасно. Существуют самые разные сценарии, при которых детям может быть хорошо. Если ребенок идет в школу в семь лет, у него будет полно времени научиться читать, считать и писать. Но в реальности семьи с невысокими доходами не могут себе позволить ничего вне государственной системы. Матери часто воспитывают детей в одиночку, и американская система социального обеспечения мало в чем им помогает. Нет выплат на детей, а система социального обеспечения создает сильные стимулы к работе — то есть если вы хотите помощи, вы должны работать.
Матерям-одиночкам, чтобы справиться, приходится проводить на рабочем месте целый день, при этом уход за ребенком не субсидируется. У этих матерей нет 20 тысяч долларов в год, чтобы отдать ребенка в учреждение. В итоге дети проводят время там, где их можно оставить, — с бабушками и дедушками, у которых свои дела. Там дети целый день могут смотреть телевизор или сидеть в айпаде. Это не очень хорошо. Такая ситуация актуальна для американских семей с низкими доходами. Детей с пяти лет определяют в дошкольные учреждения, и уже там видно, как сильно их способности отличаются. Именно поэтому важно предоставить детям наилучшие альтернативы в самом раннем возрасте.
— В книге вы пишете, что в будущем можно ждать более высокую отдачу от образования. Мир разворачивается в сторону навыков и успеха в технологиях. Продолжит ли привычное образование играть роль социального лифта?
— В каждом поколении что-то меняется и добавляется. Иногда это технологические изменения, например работа с компьютером. Возможно, что со временем какие-то навыки будут цениться меньше, потому что машина это тоже может.
Есть данные о том, что наиболее ценными будут социальные и коммуникативные навыки, способность работать в команде: это то, в чем люди превосходят машины, и это наше конкурентное преимущество. Однако все это не изменит наших отношений с образованием. Быть хорошим коммуникатором, хорошо работать в группе — это что-то, что мы получаем в школе, в университете. Поэтому у образованных людей по-прежнему будут преимущества.
— Что изменится в воспитании детей в будущем?
— Это зависит от того, что будет происходить вокруг: если мир не изменится, то и воспитание детей тоже останется прежним.
— Мне кажется, мы все больше невротизируемся. Особенно во время пандемии — «вымой руки», «осторожно, не трогай это», «маску на нос». Все это оставит свой след?
— Да, это дает еще один повод для тревожности. И опять же: изменения в экономике, растущий уровень безработицы будут невротизировать людей. Смогут ли они устроиться на работу? Можно ли будет себе позволить продолжать обучение после школы или надо будет сразу искать работу, чтобы прожить?
Вопрос в том, какова альтернатива университетскому образованию для достижения успеха в жизни. В Германии, например, университет — необязательный элемент для последующего заработка: можно стажироваться в разных компаниях, можно обучиться самым разным специальностям на практике и вполне быть успешным. В США такого нет — без колледжа человек будет трудиться на неквалифицированной работе, на которой нельзя расти, и это делает само существование неопределенным. Когда будет больше сценариев достижения успеха вне колледжа, часть этого давления спадет.
— Тинейджеры зарабатывают деньги на своих блогах, в ТикТоке, в Ютьюбе, подростки часто хотят заниматься чем-то таким.
— Это похоже на то, как 20 лет назад любой американский мальчишка отвечал на вопрос «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» — футболистом или баскетболистом! Это маловероятный сценарий, но он может иметь определенное влияние на выбор траектории.
Сейчас работа мечты для многих — это ютьюбер, профессия, о которой еще несколько лет назад мы ничего не знали. Но эта индустрия устроена таким образом, что только горстка людей на этом действительно может заработать, у них есть аудитория, которая есть далеко не у всех. Для остальных это станет проблемой.
— Онлайн-обучение демократизирует образование?
— Вопрос в том, демократизирует для кого именно? Во время пандемии мы увидели, что нет. Чтобы успешно учиться онлайн, надо прежде всего иметь необходимое оборудование и технологии — работающий вай-фай, компьютеры, рабочее место. В доме, в котором проживает толпа народу и шестеро детей, сложно создать обстановку, располагающую к обучению, сделать так, чтобы тебя не отвлекали.
Доступ к онлайн-образованию уже отражает неравенство возможностей разных групп населения. Хорошо учатся в онлайне те, у кого достаточно собственной мотивации, кто хочет идти вперед по программе. Но это отличается в разных социально-экономических группах. Беднейшей трети населения онлайн-образование не помогает, оно создает еще больше неравенства.
Но в случае хорошо образованных детей из разных стран и разных частей страны онлайн-образование работает прекрасно: у них появляется возможность посетить уроки, на которые они в силу географических и финансовых причин не попали бы.
Мотивированные дети со всего мира могут теперь учиться онлайн откуда угодно. Это помогло снизить остроту неравенства в академическом мире. Теперь, сидя в любом городе, можно посетить семинар, на который раньше можно было попасть только очно, по приглашению, и это обошлось бы в крупную сумму. Возможностей теперь больше, но они работают на людей, которые уже связаны друг с другом и могут использовать технологии в свою пользу.
— Неравенство растет слишком быстро, чтобы мы могли на него повлиять?
— Сейчас оно немного замедлилось. Был большой сдвиг в 80—90-х, и сейчас неравенство продолжает увеличиваться, но не с такой огромной скоростью. Тут важны демографические тренды — во многих странах, среди которых Россия и Германия, снижается рождаемость. Это значит, что количество рабочей силы сокращается. Это создает много проблем, но в то же самое время создает потребность в руках, работники нужны, это может поддерживать людей с более низким доходом.
— Сервис Superjob провел опрос среди российских родителей, чьи дети оканчивают школу в этому году. После года пандемии только 43% из них ответили, что ребенок пойдет учиться в вуз. В 2010 году такой ответ давали 80% опрошенных.
— Это действительно необычные результаты, я такого еще не видел. Бывает, что в экстренных условиях — а пандемия это как раз такое условие — университеты уже не стоят своих денег.
Идея о том, что лучше начать поскорее работать и зарабатывать, раньше была очень распространена. Я разговаривал с представителями рабочего класса в Германии, они вспоминают, как родители им в детстве говорили: «Мы не можем себе позволить твою учебу, ты должен в 16 лет идти работать, чтобы мы могли прокормиться».
Желание немедленной экономической безопасности будет влиять на решение рано идти работать. Во многих семьях так не делают, потому что не считают, что это способ обеспечить себе стабильное безопасное существование. Если начать работать сразу после школы, не останется возможности приобрести навыки, необходимые для строительства жизни.