5 сентября — Международный день благотворительности. «Такие дела» поговорили с руководителями некоммерческих организаций (НКО) о том, как изменилась благотворительность в стране, а также о том, как на сектор влияет политическая обстановка и закон об инагентах.
Лида Мониава
директор по развитию фонда «Дом с маяком»
За последние несколько лет в России стало гораздо больше благотворительных организаций в разных областях. Если 15 лет назад НКО помогали только детским домам, то сейчас они работают в каждой сфере, где есть социальные проблемы. Самое ценное для меня — их деятельность больше не сводится к «соберем денег и купим что-нибудь ребенку», благотворительные организации стали оказывать системную помощь.
В нашем фонде постепенно становится все больше пациентов: пять лет назад мы могли поддерживать примерно 200 человек, теперь за год помогаем 1200 пациентам. Мы открываем новые проекты, развиваемся. Но собирать деньги становится все сложнее.
Раньше «Дом с маяком» был полностью независимой благотворительной организацией. У нас не было ни рубля государственных денег, мы все собирали пожертвованиями. Но сейчас бизнес в России переживает не самые легкие времена — это связано даже не с коронавирусом, а с политической ситуацией. Некоторые бизнесмены были вынуждены уехать из страны. У многих людей, которые помогали нам раньше, уже нет денег, чтобы продолжать это делать.
В какой-то момент наш фонд стоял перед выбором: либо сокращать деятельность, либо просить гранты и субсидии у государства. Мы решили, что будем просить. Сейчас 20 % бюджета «Дома с маяком» финансируются государством. С одной стороны, это здорово и хорошо, так как государство должно участвовать в паллиативной помощи детям. С другой стороны, ты становишься сильно зависимым, и это пугает. Если эта поддержка от государства прекратится, некоторые НКО, в том числе наша, могут не выжить.
Все лето наши расходы сильно превышали доходы. Может быть, от каких-то программ придется отказаться. Нет возможности мечтать о чем-то новом, хотелось бы поддерживать хотя бы старое.
Еще одно усложнение работы НКО связано с законом об иностранных агентах. Государство должно бесконечно поддерживать некоммерческие организации, которые выполняют функцию госорганов, латают дыры, допущенные системой. Вместо этого фондам вставляют палки в колеса, признавая их инагентами. Пока это касается больше тех НКО, которые как-то связаны с политическими и историческими событиями, но я уверена, что следующий шаг — остальные. Мы, конечно, боимся, что тоже окажемся в этом положении.
Антон Рубин
директор общественной организации «Домик детства»
В некоммерческом секторе в последние годы начали появляться системные, грантодающие фонды — неправительственные организации, которые поддерживают другие НКО. Помимо этого, есть Фонд президентских грантов. Это, конечно, очень помогает в ведении благотворительной деятельности.
Но хуже становится тоже. К сожалению, государство все сильнее закрывается от НКО — много проверок, неформальных препятствий.
Нам, например, как организации, работающей с детьми-сиротами, в какой-то момент закрыли доступ в детские дома. И мы никак не можем на это повлиять.
В 2010 году, когда наша организация начинала работу, мы даже подумать не могли, что привлечение иностранных средств при реализации благотворительных проектов на родине — это плохо. Мы всегда были уверены в обратном: в российскую экономику вливают дополнительные деньги, благополучатели получают дополнительные услуги. Казалось бы, со всех сторон хорошо.
Но закон об инагентах перечеркнул все возможности для привлечения иностранных средств. Это, конечно, негативно сказывается и на устойчивости НКО, и на развитии сектора. В итоге мы полностью отказались от прямого иностранного финансирования.
Мы не занимаемся самоцензурой, чтобы обезопасить себя. Хотя я понимаю, что многие мои посты в соцсетях отрезают возможности для организации. Кто-то прямо об этом говорит: «Вот ты такое пишешь, мы не хотим себе проблем с властью». Кто-то прямо этого не говорит, но мы сами понимаем. Например, последние три года наш фонд не выиграл ни одного президентского гранта: все наши заявки набирают по 64 балла, при этом проходной — 65. Разные тексты, разные заявки, и не хватает ровно одного балла. Но цензурировать себя ради правительственных грантов мы не будем.
Сейчас мы хотим повышать свою финансовую устойчивость. Мы заканчиваем работу над интернет-магазином, товары в котором делают наши подопечные в мастерских. Это поможет восполнить потерянное государственное финансирование. Надеемся, что поможет.
Аня Саранг
президентка фонда имени Андрея РыльковаНекоммерческая организация, выполняющая функции иностранного агента
Мне кажется, в России люди стали с большим энтузиазмом относиться к благотворительности. Наш фонд получил достаточно активную поддержку от людей, которые не обладают каким-то большими финансовыми средствами, но при этом хотят помогать чем могут. Думаю, это во многом заслуга нового дискурса благотворительности о том, что без поддержки наши организации не смогут выжить и помогать другим людям.
Самое плохое, что сейчас происходит с благотворительностью в нашей стране, — это политический климат. Мы не можем свободно заниматься тем, что считаем важным для общества. В частности, наша организация помогает людям, которые уязвимы к ВИЧ-инфекции: людям, употребляющим психоактивные вещества, секс-работницам, ЛГБТ-комьюнити, людям, которые находятся в местах лишения свободы. Но Россия не хочет эффективно заниматься профилактикой заболевания — это своего рода идеология.
Поэтому СПИД-сервисные организации, как Фонд имени Андрея РыльковаНекоммерческая организация, выполняющая функции иностранного агента , подвергаются все большим гонениям. Например, нас признали инагнетами в 2016 году. Из-за этого сложнее получать финансирование, избегать репрессий, штрафов. Это вполне логичная последовательность для политической диктатуры, в которой мы сейчас живем. Больше и больше организаций и людей, которые не хотят подчиняться линии правительства, будут включаться в какие-то списки.
У нас однозначно впереди много классных проектов. Надеюсь, что вся эта политическая история позволит нам их осуществлять. Хотелось бы, конечно, чтобы работать нам было полегче.
Григорий Свердлин
директор благотворительной организации «Ночлежка»
Благотворительность в России становится профессиональнее. С этой точки зрения работать легче, потому что на рынке труда появилось больше профессионалов с опытом работы в некоммерческом секторе. Помимо этого, растет популярность благотворительности: люди чаще становятся волонтерами или, скажем, оформляют ежемесячные пожертвования. В целом, несмотря на сложный контекст, благотворительность в России на подъеме.
Что касается контекста, в стране экономический кризис, который с нами надолго. Это, безусловно, сказывается как на привлечении пожертвований, так и на привлечении других ресурсов. Плюс в России давно принят «закон об иностранных агентах». Многие наши коллеги уже «награждены» этим званием. Это, конечно, не способствует уверенности в завтрашнем дне.
Мы все ходим под угрозой быть признанными иностранными агентами и в результате столкнуться с огромными трудностями. Присвоить этот статус могут любой организации, как показывает пример телеканала «Дождь», необязательно даже получать иностранное финансирование.
Так что мы просто продолжаем свою работу. Сейчас строим новый приют для пожилых в Ленинградской области и готовимся к запуску кафе, где будут работать бывшие бездомные. Так что планы большие.
Анна Межова
президент фонда «Сохраняя жизнь»
Благотворительность в России очень сильно изменилась. Это видно даже на примере нашей организации. Пять лет назад собирать деньги на системные проекты, а не на помощь конкретным детям, казалось великим подвигом.
Сейчас мы уже переходим к проектной деятельности. Это важно, так как наш фонд занимается проблемой насилия над детьми. Мы не можем выставить сбор с подписью: «Вот это Маша, ей нужна помощь психолога, потому что она подверглась насилию».
Я считаю, что большой вклад в изменение ситуации с НКО внес Фонд президентских грантов: у нас появились прозрачные гранты, которые стали получать профессиональные организации со всей страны. Развитию некоммерческой сферы также помогли фонд «Нужна помощь» и портал «Такие дела», потому что для многих их деятельность перевернула представления о фандрайзинге.
В то же время нам стало сложнее: людей, которым нужна помощь, все больше и больше, нагрузка на некоммерческие организации возрастает. Часто это происходит из-за непродуманной социальной политики государства. Помимо этого, у нас есть закон об иностранных агентах, который очень негативно влияет на сектор. Мы понимаем, что в список попадают не организации, которые совершили что-то страшное против своей страны.
«Сохраняя жизнь» тоже может оказаться в этом реестре, хотя формально причин для этого нет. Но у нас были случаи, когда высокопоставленные люди подозревались в преступлениях против детей. Я понимаю, что в таких ситуациях нас могут объявить инагентами, и нам очень страшно. Поэтому стараемся себя цензурировать на публичных выступлениях, не подаем заявки на гранты европейских стран. На эти деньги мы могли бы сделать очень много для наших детей. Но не хотим подвергать себя риску.
Несмотря на сложности, у нас впереди большие планы. Например, в России сейчас нет системной помощи детям — жертвам преступлений. Мы же видим и хотим реализовать модель, по которой эта система должна работать — от сопровождения детей в школе до работы с пострадавшими. Полный цикл. Надеемся, что через несколько лет мы увидим результаты нашей работы.