Несмотря на то что рост интереса россиян к психотерапии в последние годы растет, большая доля тех, кто отрицает свою потребность в услугах психологов, — мужчины. По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения, в нелегких жизненных ситуациях, которые сложно решить в одиночку, 62% россиян чаще всего обращаются к родственникам и членам семьи, 24% — к друзьям, 18% — к любимому человеку. При этом 30% опрошенных заявили, что не нуждаются в посторонней помощи и ищут выход сами. Среди них большая часть — мужчины среднего и более старшего возраста. «Такие дела» попытались понять, с чем связан этот стереотип и опасен ли он.
Игорь, 25 лет, дизайнер, Екатеринбург
Мне исполнилось 22 года, я жил в небольшом городке, учился на дизайнера и уже работал по специальности. Но жил с мамой и бабушкой — как-то по инерции, хотя уже мог бы снимать квартиру сам. Но, когда думал об этом, всегда шел советоваться к ним, и они меня отговаривали — говорили: зачем лишние деньги тратить? И в итоге я оставался. Думал, что, может, действительно лучше буду откладывать, инвестировать, а потом куплю свое жилье. Ну или позже съеду, когда зарабатывать буду больше.
А тут еще на работе все ни к черту стало: поменялись мои отношения с коллегами. Стал часто злиться, мог дерзить. Стало казаться, что абсолютно вся моя жизнь — одно сплошное «не так». Я приходил домой, ссорился с мамой и бабушкой — они меня отчитывали. А что я им скажу? И потом снова на работу.
В какой-то момент этот ком стресса стал неподъемным, невыносимым, и я решил, что надо что-то делать. Знаете, это было похоже на не вылеченный вовремя кариес: время от времени ноет, ты терпишь и забываешь. А потом снова болит, и с каждым разом все сильнее. И вот когда боль уже не проходит, а ноет постоянно, ты понимаешь, что никакие припарки не помогут — добро пожаловать к стоматологу.
Зашел на сайт-агрегатор и выбрал специалиста. Помню, первые сеансы я сидел в толстовке с капюшоном и ныл, что мне плохо, что я одинок, и девушки нет, и на работе не все клеится, и вообще жизнь колом встала. И ни слова про семью. Только спустя недели прорвало — выложил как на духу, что не могу дома находиться, как с мамой мы друг друга не понимаем, что чувствую, как они с бабушкой мной манипулируют. И тут началась, как мне кажется, настоящая психотерапия и точечная проработка всех вопросов. Выползли на свет какие-то старые обиды, эмоции, которые были задавлены. Тут и гиперопека, и однополярное влияние матери, постоянное нарушение личных границ, соответственно, несформированные защитные реакции.
Я сначала стеснялся об этом рассказывать, потом это стеснение прошло. Если спрашивали, отвечал: да, хожу к специалисту. А стеснялся, потому что сначала рассказал близкому другу, что хожу к психологу. Сказать, что я не ожидал такой реакции, — ничего не сказать.
А почему «мужик должен», он ответить не смог. Я и позже встречал людей с похожей позицией и очень рад, что, когда решился на психотерапию, не спрашивал ни у кого советов. Что-то мне подсказывает, что меня бы попросту отговорили от этой затеи, высмеяв в придачу. Еще слышал: «Это все с Запада пошло, но человек должен сам справляться с трудностями». Знаете, это похоже на отношение к мужскому маникюру: противников много, а почему они против — сами не знают.
Но, справедливости ради, есть в моем окружении и люди, которые поддерживали меня — интересовались, как и что, не стоит ли им сходить к психологу тоже. Я же не занимаю позицию, что всем надо идти к психологу, не транслирую такой посыл, никого не убеждаю. Это лично моя история, это мне надо.
На сегодня я занимаюсь с психологом уже больше двух лет — раз в неделю. За это время происходило разное: на сеансах меня бросало в крайности эмоциональных состояний.
Я думаю, сейчас большая часть пути пройдена, качество моей жизни улучшилось, есть какая-то выстроенная картина мира, в которой я занимаю свое место. Это для меня критерий того, что психотерапия работает, и если уж я смог шагнуть туда, в эту осмысленность, то смогу там и остаться. Сам. Это ведь инструмент, а не смысл. Смысл — улучшить свою жизнь. Ведь это должно закончиться, а как на работу я к психологу всю жизнь ходить не хочу. Это как бегать по врачам с синдромом Мюнхгаузена.
Я почувствовал, что хочу в свободное плавание, проверить, на что способен. И я способен! Сейчас я переехал в Екатеринбург, нашел новую работу, получил прибавку к зарплате. На момент переезда у меня было мало энергии: от работы устал, личной жизни нет, личного пространства тоже, хобби даже искать не хотелось. А сейчас как глоток свежего воздуха: я берусь за работу с охотой, куда-то с удовольствием хожу развлекаться. Я осознал, что могу и должен жить один. Взрослый человек должен жить своей жизнью.
Сергей, 33 года, военный, Москва
На психотерапию я решился не сразу и, скорее, в качестве эксперимента. Близкая подруга уже не один год ходит к психологу, и я сам замечал, что она стала и увереннее в себе, и несколько тверже. Например, раньше она всегда останавливалась, если у нее в переходе мелочь просили, а теперь даже внимания не обращает. Еще она раньше часто жаловалась, что работа ей не нравится, но менять — боялась. А после полугода визитов к психологу нашла новую. Наверное, как раз эта смена ее работы и стала для меня главным аргументом.
Я уже около десяти лет живу в Москве. Когда переехал из Читы, много мест сменил — платили мало. Ну а у меня, кроме университета, еще армия за плечами. Вот и пошел по контракту служить. Общежитие дали, зарплата хорошая. Тогда я радовался.
Потом захотелось все поменять, заняться чем-то другим, может, бизнес открыть, а страшно без зарплаты и квартиры остаться. И пошел на психотерапию. Было это полтора года назад. Помню первый сеанс: я сел напротив, молчим. «А почему вы молчите?» — спрашиваю. «А что вы хотите от меня услышать?» — отвечает.
Смешно, в общем. Потом разговорились, познакомились. Затем еще несколько сеансов болтали ни о чем: как день прошел, как на работе. Наверное, спустя месяц, занятии на восьмом, я поймал себя на мысли, что могу рассказать психологу все без утайки. И рассказал. Только вот не о работе и что я ее поменять хочу, а о девушках. У меня есть пунктик: еще со студенчества я не могу у девушек оставаться на всю ночь: в четыре утра как штык просыпаюсь — и домой. Многие обижаются. А я ничего поделать с собой не могу, какая-то паника начинается, нужно домой — и все тут. Рассказал я об этом на сеансе, стали обсуждать. И я вспомнил, как это со мной впервые случилось. Я тогда девушку любил, а признаться ей боялся. Каждый день ее видел, краснел.
Но все это время я как-то механически делал, ну, понимаете, то, что надо, делал, а сам думал все время: а не видела ли та, которая мне нравится, как мы уходим с этой девушкой? И той же ночью как ошпаренный я проснулся от этой мысли, тихонько встал, оделся и ушел. И той, которую любил, с тех пор боялся в глаза смотреть даже.
Когда это проговорили, обсудили — пара месяцев на это ушло, — как-то легче жить стало, что ли. У меня сейчас девушки нет — и довольно давно. Я уже даже думать начал, что не создан для отношений с этими сбеганиями в четыре утра. Но вот теперь появилось желание попробовать еще раз завести отношения, уверенности прибавилось.
Работу, кстати, я так и не сменил, зато занялся параллельно маленьким бизнесом — рисую на заказ. График службы — два через два — позволяет. Это мы тоже с психотерапевтом обсудили, я как-то раньше и не замечал, что у меня такой приятный график, тогда как большинство моих знакомых пять дней в неделю работают. Пока я не намерен прекращать визиты к психотерапевту.
Однажды задумался: пошел бы я к психологу, если бы в Москву не переехал и не сменил окружение? Точно нет. В Чите мои приятели меня бы просто не поняли, сказали бы, что не мужик. А для меня образца тех лет мнение этих людей многое значило. Посидели бы с ними, поговорили, они бы мне «мозги вправили» под пивко — и все. А проблем бы это не решило. Да и семья бы, честно говоря, меня не поняла — они у меня традиционные буряты, которые скорее к ламе сходят на исповедь, чем к психологу.
Андрей, 35 лет, инженер-программист, Москва
Моя жена — теперь уже бывшая — предложила мне несколько раз сходить к семейному психологу. Когда всех закрыли на карантин, начались скандалы, ругань, слезы и стало ясно, что у нас проблемы.
На тот момент мы были вместе уже пять лет, жили в съемной квартире — копили на ипотеку. Детей до того, как появится своя квартира, заводить не хотели — сейчас думаю: может, зря. До 2020 года, когда мы целыми днями пропадали на работе, совместная жизнь нас устраивала, мы ходили куда-то по вечерам, могли сериал вместе посмотреть, в выходные выбирались в Подмосковье.
Но карантин — это был ад. Я на второй неделе поймал себя на мысли, что не могу ее видеть. Сели, поговорили, оказалось, она нечто похожее чувствует. И работа в разных комнатах от этого не спасает. Тогда впервые прозвучало слово «развод». К этому моменту мы были в браке два года. Сначала мы оба испугались этого слова и не возвращались к теме почти полгода. Зато жена постоянно начала говорить, что у ее подруги есть хороший психолог, к которому та ходит с мужем. Предлагала тоже сходить. Меня это оскорбляло. Злило.
Поэтому на предложения жены пойти к психологу я сначала отшучивался, а потом стал огрызаться. Еще апатия какая-то навалилась — ни работать не хотелось, ни развлекаться. Даже секса не хотелось совсем. И так полгода. Короче, к концу года мы развелись.
В этом году я нашел новое жилье. Живу один. А радости с тех пор, как развелся, нет, как будто дементор за стенкой поселился. Пробовал ходить на стендап-курсы, думал, веселее будет, отвлекусь, — бесполезно. Бросил. Летом тосковать по жене начал, прокручивал в голове наши диалоги, понимая, каким был мудаком. Хотелось как-то очиститься, что ли. Но не звонить ведь ей — расстались-то довольно мирно, извинились друг перед другом, в ЗАГСе вместе были оба раза. Ну я и подумал, что, пожалуй, она была права, надо бы мне к психологу сходить. Извини уж, батя, не смог сам справиться.
Пока сходил только два раза. Скрывать не скрываю, но кому попало я об этом рассказывать не хочу — мало ли что подумают. После сеансов легче становится, как будто отступает тоска. Надеюсь, со временем совсем пройдет.
Из моей практики, когда вопрос касается семьи, мужчины, как правило, не готовы, не склонны к походам к психологу или психотерапевту. Инициатором похода почти всегда является женщина. Чаще всего женщины сначала приходят одни, но я всегда прошу их пригласить и мужчину. В таких случаях невозможно двигаться вперед только с одним человеком.
Если мы возьмем отдельно мужчин, не в контексте семейных отношений, судя по моей практике, на поход к психологу их чаще всего могут сподвигнуть два фактора. Первый — состояние, которое уже на грани психиатрической «не нормы»: когда контроль над ситуацией еще существует, но уже есть опасения, что он может быть утрачен. Второй — когда мужчина очень продвинутый, как правило, молодой, до 30 лет. Такой мужчина вырос в другой информационной среде, в которой посещать психолога — это нормально, как ходить к любому другому врачу, массажисту или парикмахеру. Такие люди не видят в этом ничего зазорного и чаще приходят не столько с серьезными проблемами, сколько за какой-то рекомендацией.
Часто у мужчин есть мнение, что психологи — это люди с волшебными палочками, которые ими взмахнут — и все негативное вокруг них рассеется. Но, когда они понимают, что психолог дает не советы, а лишь рекомендации и значительную часть работы клиенту приходится выполнять самому, они прерывают терапию.
С трудом оказываются в терапии мужчины постарше, которые выросли в среде, где не принято ходить к психологам, — допустим, это небольшой город. Они, как правило, не приходят на сеансы даже после уговоров родственников. Полагаю, они используют другие «психотерапевтические» средства, например беседы с друзьями либо же алкоголь. Или посещают духовника — если человек набожный. Такая житейская «психотерапия» помогает, если человек осознает, что решение проблемы, несмотря ни на какие советы, все равно придется искать самому.
Главное отличие таких посиделок с друзьями от визита к психотерапевту — в разделении ответственности. В процессе психотерапии всегда участвуют два человека: психотерапевт и тот, кто пришел к нему на прием. Ответственность за результат обе стороны делят между собой. Зоны ответственности у каждого свои: психолог отвечает за профессиональную сторону, клиент — за личностную. Специалист предлагает разные варианты работы, помогает расширять зону видения человека, которая при попадании в стрессовую ситуацию всегда уменьшается. Моя задача как специалиста — расширить это пространство, «раскачать» человека, чтобы он повернулся направо-налево, посмотрел на ситуацию и сверху, и снизу и только потом сам принял решение.