«Когда я шел в армию, то хотел служить в ВДВ или на флоте, но вот из-за очков не взяли. В космос по этой же причине не смог бы полететь и добирался туда через науку», — с директором приюта «Незнайка» Сапаром Кульяновым мы второй час сидим на приютской кухне и он сбивчиво, постоянно отвлекаясь на что-то и перескакивая с темы на тему, пытается объяснить, как и почему перспективный физик, выпускник физфака МГУ, бросил хорошо оплачиваемую работу в одном из секретных «ящиков» и отправился на улицы спасать тех, до кого большинству, включая государство, не было никакого дела.В октябре приюту «Незнайка» исполнилось 7 лет, его главная задача, как объясняет Кульянов — оказание практической помощи людям, оказавшимся в кризисной ситуации. Такой приют Кульянов придумал еще в середине90-х годов, но до поры до времени на реализацию идеи не хватало ни сил, ни времени. Тогда Кульянов занимался детьми.
В 1992 году Кульянов создал в Медведково первый детский приют. «Вокзалы были забиты беспризорниками, — вспоминает он. — Но ими никто не занимался, а государство вообще считало, что беспризорников у нас нет». Добровольцы собирали детей по вокзалам, и они по полгода оставались в приюте, пока государство выясняло: есть ли у них родители и что с ребенком делать: отправлять домой или определять в Детский дом. «В возглавляемый мной приют как-то приезжала английская принцесса Анна, — вспоминает Кульянов. — Она спросила, зачем я бросил физику. А я, немного подумав, ответил: «В стране такая ситуация, что если детьми никто не займется, то некому будет и физикой заниматься в будущем». В 2002 году, рассказывает Кульянов, на проблему беспризорников обратил внимание Владимир Путин, назвал ситуацию «позорной», курировать ее исправление назначил Валентину Матвиенко. «Сейчас в каждом московском округе стоит огромный полупустой приют, хотя мы возражали против строительства больших приютов, — рассказывает Кульянов. — Работа с такими детьми — дело штучное, нельзя их в большие группы собирать».
Нужда в детских приютах исчезла и Кульянов смог взяться за другой свой проект — «Незнайку». Знакомый бизнесмен выкупил в Подмосковье огромный дом, оформил дарственную. Сейчас в толком не отремонтированном особняке живет 36 человек. «Как только мы его открыли, к нам сразу пошли беременные», — говорит Кульянов. «Откуда пошли? Как?», — спрашиваю. «Да, пошли откуда-то», — растерянно пожимает плечами директор.
-
Сапар Кульянов и приют «Незнайка»Фото: Митя Алешковский
В огромном пустом холле приюта маленький Ислам, чья мама приехала в Москву из Узбекистана, играет с еще более маленькой девочкой, мама которой приехала в столицу из Бурятии. На кухне готовят ужин две женщины — одна из Конго, другая из Кот-д Ивуара. Обитательницы приюта делятся на три категории: приезжие из дальнего зарубежья, мигранты из стран СНГ и российских провинций, москвичи, потерявшие прописку. «Из Африки к нам бегут от войн и странных политических режимов. Из Средней Азии в Москву приезжают на заработки, потом женщина беременеет, с работы ее выгоняют и она оказывается перед выбором: убить ребенка? Оставить его в роддоме? Или что-то ей все-таки поможет, чего почти никогда не происходит, но тут появляемся мы», — описывает технологию попадания в приют Кульянов.
Не менее частая схема — жертвы домашнего насилия. О чем говорить в российском обществе, к сожалению, не принято. Женщины бегут от избивающих их мужей, оказываются без крыши над головой и попадают в «Незнайку».
Проблемных женщин в Сапару Кульянову переправляют чиновники, полиция, правозащитники, комиссариат ООН по делам беженцев. «Нам обещали помочь там, здесь, в Кремле, в правительстве, но для московских чиновников, например, помогать беженцам даже из других регионов — это не целевое расходование бюджетных средств. Вот никто и не помогает, — описывает финансовые трудности директор приюта. — В какой-то момент нам предложили большой грант от правительства, но я не смог бы по нему отчитаться. Так что для чиновников я остался странным человеком, которому деньги нужны, а он их не берет».
Деньги приюту действительно нужны. Сейчас «Незнайке» помогают барды Никитины, совместно с Международным детским клубом Кульянов мечтает в ближайшее время обустроить детскую. Приезжают волонтеры из Европы. Но в ежедневном режиме Кульянов не дает приюту развалиться, поддерживая его существование на свою копеечную зарплату. «Еще какие-то добрые люди иногда появляются», — говорит учитель. Но даже на то, чтобы нормально кормить тех, кто здесь живет, денег приюту не хватает. Лет через5-10,уверен он, такие приюты станут нормой. «В начале90-хгосударство не признавало существование беспризорников, но мы помогали им, помогали и в итоге добились того, что теперь проблема относительно решена. Теперь государство точно также не хочет верить в существование таких неблагополучных осколков семей, которые собираются под нашей крышей и до тех пор, пока оно не убедится, что им тоже нужна помощь, никто, кроме нас, проблему решать не будет». Кульянов — учитель в широком смысле этого слова. В 90-еон учил детей в приюте (один из его воспитанников сейчас работает комендантом в «Незнайке»), до сих пор читает в школах лекции о том, как не угодить в тюрьму. Воспитывает обитателей своей нынешней «социальной гостиницы». И государство, в определенном слове, он тоже воспитывает, опережая его на шаг и решая проблемы, за которые власти возьмутся еще не скоро.
Мы поднимаемся на крышу приютского флигеля. В нем Кульянов намерен оборудовать санитарный пропускник, куда будут поступать на медицинское обследование новички приюта, чтобы не селить их сразу со всеми остальными, не убедившись, что они здоровы. «У нас даже два врача есть, инфекционист и педиатр, — гордо рассказывает директор. — Тоже добровольцы, конечно. Приезжают по первому звонку, хотя проблем от нас у них прорва. Но состояние здоровья наших жильцов мы контролируем».
Если на призыв Кульянова о помощи откликнутся, в приюте санпропускник появится.
