У меня есть прекрасная приятельница Арина, а у нее есть прекрасный сын. Его зовут Даня, и Даня настолько красив, насколько вообще могут быть красивы мальчики в 12 лет. До того, как попасть в школу святого Георгия, Даня сменил три школы. В нескольких школах ему отказали – просто сказали, что взять не могут.
Мы с Ариной раньше работали вместе. Я помню тот день, когда она пришла на работу, полная абсолютной грусти. Чтобы понять, в чем тут дело, достаточно было заглянуть на ее страничку в Фэйсбуке. «Нас выселяют, — писала Арина, — помогите, мы не знаем, что делать». В конце концов руководство канала, где мы работали (Арина по профессии оператор), отправило в школу святого Георгия съемочную группу.
В школе святого Георгия учатся особенные дети – дети, для которых не подходит обычная школа. Это аутисты, дети-инвалиды, дети-сироты, живущие в приемных семьях, дети, имеющие поведенческие проблемы, повышенную эмоциональность и возбудимость.
В школе святого Георгия учатся особенные дети – дети, для которых не подходит обычная школа
Хорошо помню, как ребята вернулись c той съемки. Корреспондент Катя, обычно такая бойкая и железная девочка, плакала. Катя затащила меня в монтажку и начала показывать кадры, которые отсняла. «Смотри, смотри, какие красивые, прекрасные, светлые дети учатся в этой школе, — говорила она. – И представляешь, у школы нет постоянного помещения. Все эти дети могут оказаться на улице». А я смотрела на этих детей и, вот честно, мне не хотелось плакать. Мне хотелось ими восхищаться. Они какие-то небесные, правда.
Сейчас я прошу Арину немного рассказать мне про школу святого Георгия: «Маш, туда берут детей, от которых действительно отказываются все школы. Вот Данькин пример. Он не мог сидеть на уроке, не мог писать, ничего не успевал, уставал, не помнил имена одноклассников, не умел и не мог дружить. Сейчас он учится, пишет, перестал все забывать, знает всех ребят в классе, у него есть лучший друг. При этом я не знаю, что будет, если вдруг его придется снова отдать в обычную школу. Даже думать об этом не хочу. Потому что только в этой школе учителя сумели найти к нему подход. Причем они же альтруисты совершенные, деньги получают очень маленькие и работают там явно не за зарплату».
«Я не знаю, что будет, если вдруг его придется снова отдать в обычную школу. Даже думать об этом не хочу»
Я вам честно скажу: я эту статью пишу целый месяц. Не потому что писать об особенных детях труднее, чем о погоде, матче «Манчестер Сити» — «Арсенал» или правилах поведения в тренажерном зале. Хотя, конечно, кого я обманываю, — это гораздо труднее. Труднее, потому что страшно. Страшно сталкиваться с теми, кому в жизни повезло меньше, чем тебе, кто не может так просто вписаться в социум и заговорить на улице с первым встречным. Есть в этом какая-то ужасная несправедливость. Несправедливость и боль. Ты так хочешь все это изменить, всем сердцем хочешь, но не можешь. Я тоже думала, что не могу, но, слава Богу, оказалось, что я ошибаюсь. Конечно, могу. И вы можете.
Школе святого Георгия нужны деньги. Там учится много детей совершенно разных возрастов. Они ходят в первый класс, во второй… И даже в одиннадцатый. Школа существует исключительно на деньги родителей этих детей. Но многие просто не в состоянии платить – денег-то нет.
Школа существует исключительно на деньги родителей этих детей. Но многие просто не в состоянии платить – денег-то нет
Но школа как-то умудряется выживать, постоянно переезжает, мыкается из одного помещения в другое и все равно существует. Сейчас вроде бы нашли помещение на Красносельской, но как долго они там протянут – непонятно, соседи уже начали коситься. Не нравится им такое соседство, что тут поделаешь.
Директор школы, Нина Алексеевна Микоян, не привыкла отчаиваться. Ее школа существует уже 20 лет, и она не намерена ее закрывать. Наоборот, Нина Алексеевна очень хочет, чтобы в школе была еще и дошкольная группа. Ее так и хочется спросить: Нина Алексеевна, вам что, проблем мало, зачем вам еще и дошкольная группа? Нина Алексеевна все объясняет: «После того как ребенок почти всю свою жизнь был дома, где его окружали только родные и близкие, ему очень сложно сделать первый шаг во внешнюю среду. Нужно, чтобы это шаг был щадящий. Чтобы он попал в домашнюю обстановку. Чтобы его не пугало то, что происходит вокруг».
Дошкольная группа уже существует, правда, совсем не в том объеме, в каком бы хотелось Нине Алексеевне. В эту группу уже сейчас принимают детей от четырех до шести лет, учат их чему-то полезному, помогают адаптироваться ко внешнему миру. «Мы немножко похожи на детские сады, — рассказывает Нина Алексеевна, — которые существовали в XIX веке. Мы учим детей шить, печем с ними хлеб. Мы хотим, чтобы дети подражали взрослым и, таким образом, учились у них чему-то полезному. Мы пытаемся сделать так, чтобы у ребенка формировалась фантазия, чтобы развивалось образное восприятие мира. Поэтому мы не делим группы по возрастам. Наоборот, у нас существует такая вещь, как социальная практика. Старшие дети, которые учатся в нашей школе, помогают воспитателям. Им очень нравится. Мне бы совсем не хотелось, чтобы дошкольную группу пришлось закрыть».
Я смотрю, сколько денег требуется на то, чтобы дошкольная группа существовала и дальше. Оплата воспитателя – 25 000 рублей в месяц. Доплата преподавателям, которые ведут занятия по живописи, музыке и танцам – 10 000 рублей в месяц. Плюс обязательные взносы в различные фонды. Всего, чтобы дошкольная группа нормально функционировала полгода, ей нужно 378 000 рублей. Мне кажется, мы с вами их обязательно соберем.
И пусть первый взнос школе святого Георгия будет от меня. Потому что начинать надо всегда с себя. А если не начнем, то ничего никогда не изменится. Но ведь нам всем так хочется, чтобы изменилось. И я не только школу святого Георгия сейчас имею в виду.
Начинать надо всегда с себя. А если не начнем, то ничего никогда не изменится.