Справедливости нет.
И никогда не было.
Столько зла посеяно вокруг, но почему те, кто должен защищать нас, лишь множат это зло?
У них на плечах погоны. Как они их заслужили? Значат эти звезды для них хоть что-то? Каждый раз я вижу эти новости и сжимаю кулаки — про молодых парней, которые гибнут в армии просто так. Не выполняя долг. Не спасая товарищей. Не защищая родных.
Они умирают просто так. Просто выпал снег. Просто наступило утро. Просто ваш единственный сын найден болтающимся в петле в казарме.
Это случилось в прошлом году, 18 февраля. Алле Снакиной позвонили из Хабаровского края и сказали, что Леша покончил с собой.
***
Из-за смерти срочника пришлось завести уголовное дело, но Аллу, родную мать, даже не признали потерпевшей. Это обычное дело у военных следователей: нет статуса — нет прав знакомиться с материалами. И значит дело можно спустить на тормозах и побыстрее закрыть.
Они умирают просто так. Просто наступило утро. Просто ваш единственный сын найден болтающимся в петле в казарме.
Но не в этот раз. В историю вмешался фонд «Право матери», Алла обратилась туда — денег на юриста у нее не было, а фонд уже 25 лет бесплатно помогает потерявшим близких в армии. На суде следак, отказавший матери, не смог выдавить из себя ни одной связанной фразы. Надежда Кузина, юрист фонда, просто размазала его по стене.
Целый год мать Леши и фонд добивались расследования и суда.
Алла, конечно, не поверила, что Леша просто взял и однажды залез в петлю. Она созванивалась с сыном за два дня до смерти, а тот рассказывал, как доучится в университете после армии, как устроится на работу по своей технарской специальности, снова будет ходить в походы и наконец научится рисовать.
Эти планы уже не сбудутся — им помешал майор Чабанов, замкомандира батальона в той части, где служил Леша.
Все началось в конце декабря, за два месяца до трагедии. Тогда Леше пришла новогодняя посылка от матери. Леша был добрый жизнерадостный парень и позвал сослуживцев разделить чаепитие. Не бог весть какое армейское счастье — полакомиться печеньем, присланным из дома, запивая его чаем из термоса. Термос стоял в канцелярии Чабанова, от которой у Леши был ключ — там ребята и собрались после отбоя.
Полчаса они уплетали сладости, сделали пару фотографий, потом убрались и отправились спать.
А через месяц эти фотографии оказались у Чабанова. Капитан по фамилии Самсонов, что служил в той же части, отнял у одного из ребят телефон и как следует там пошарился.
В конце января Чабанов вызвал к себе Лешу с несколькими товарищами и запер дверь. Когда майор закончил говорить, он стал по одному избивать их — кулаками и деревянной палкой. Он делал это целый час. Все это время капитан Самсонов находился в той же комнате. Во время следствия он скажет, что сидел за компьютером, спиной к майору, и был так увлечен работой, что ничего не видел и не слышал.
Когда майор закончил говорить, он стал по одному избивать их — кулаками и деревянной палкой. Он делал это целый час.
У Леши текла кровь из рассеченного подбородка. Майору этого показалось мало — еще целую неделю Леше пришлось ходить в противогазе и бронежилете — в наказание.
Но и это еще не все. Майор вошел во вкус. Он потребовал, чтобы солдаты купили ему новый ноутбук.
Из показаний свидетеля В.: «Чабанов потребовал купить ему новый компьютер, его компьютер якобы был сломан, когда было чаепитие. Также Чабанов сказал им, что если они не купят ему компьютер, то у них начнутся проблемы по службе, а именно он начнет их ставить в наряды вне очереди, нагружать физически и т.п. При этом срок Чабанов установил до его отпуска, то есть примерно до середины февраля 2014 года. Хочу уточнить, что компьютер никто не ломал, это был только повод для того, чтобы потребовать с военнослужащих новый компьютер».
Мать воспитывала Лешу одна. Они не были богаты. Средняя зарплата в Бердске, где они жили, — 14 000 рублей. Отправляя сына в армию, Алла сказала, что не сможет посылать ему деньги часто — их просто нет. Чтобы скинуться майору на новый ноутбук, Леше нужно было найти 2 000 рублей. Его месячное жалование было меньше, да и от тех денег мало что оставалось — солдат часто обирали в счет их “косяков”.
К середине февраля ребята так и не купили новый компьютер. 18 числа Леша затянул веревку себе на шее.
***
У меня на коленях папка с результатами независимой судмедэкспертизы. Руководитель фонда «Право матери» рассказывает про дело, а я смотрю внутрь. На 47 листах подробное описание вскрытия трупа Алексея Снакина и причин, повлекших смерть. Я смотрю на фотографии, где он, желтый, лежит на секционном столе в кителе, который вдруг стал мал. На шее — ужасные синие швы после первого вскрытия. Вот труп без одежды. Вот вспоротый живот. Вот вскрытая циркулярной пилой голова, рот приоткрыт, глаза запали.
Это Леша. Таким же его видела мать на тех же самых фотографиях, что сейчас смотрю я.
Ради чего все это? Чем она заслужила эти снимки? Ради них она растила, кормила, одевала в одиночку своего сына? Ради того, чтобы потом отдать его тело для уродования военному анатому? Чтобы потом буквально биться за право разрезать труп своего сына еще раз — в ходе независимой экспертизы? Судмедэксперты, кстати, найдут четыре гематомы, которых не было в первом заключении. Лешу кто-то бил кулаками незадолго до смерти — два раза в позвоночник, и два — в голову.
Лешу кто-то бил кулаками и незадолго до смерти — два раза в позвоночник, и два — в голову.
Для этого он пошел в армию? Для того, чтобы гнилой майор избил его у себя в кабинете? Чтобы этот майор покупал себе новый ноутбук за счет одинокой женщины, живущей в Сибири в городке с населением в сто тысяч человек?
Вот чем закончился первый суд: Чабанов признал вину по статье 286, превышение должностных полномочий. И судья назначил наказание — три года условно. Фонд и Алла Снакина требовали 10 лет колонии. Потом в кулуарах прокурор Янченко потянул юриста за локоть: «Ну, пару раз ударил, толкнул — и что теперь: сажать мужика?..»
***
К чему же этот лживый военный пафос, которым наполнена наша страна? Эта лабуда, которой пичкают в школах на “уроках патриотизма”? Какие к черту парады, фильмы о великой войне, и ржавые, как вода из-под крана, разговоры о священном долге, если государственный прокурор считает чем-то несущественным избиение срочников офицером, вымогательство и угрозы?
Звезды на плечах — плевки. Награды и устав — бумага. Честь — просто слово. Зачем она тем, кто не слышал о справедливости?
Черт возьми, только не в этот раз.
В этот раз услышат. Я возьму телефон, сделаю пожертвование, а потом запасусь поп-корном и буду наблюдать, как юристы из “Права матери” шаг за шагом прижмут к стенке этих подонков, как делали уже много раз. Эти женщины всегда идут до конца, до последней инстанции, до последней капли, будто они выплавлены из стали, а сами и есть справедливость.
Я буду наблюдать, как юристы из “Права матери” шаг за шагом прижмут к стенке этих подонков, как делали уже много раз.
Я читаю их дела за прошлый год. Дело Гринченко. Не платят пенсию вдове погибшего героя? Держи иск! Постановили отдать не 116 000 долга, а только 114? Держи апелляцию и плати целиком!
Дело Сысоевой. Отказали в надбавке семье, потерявшей кормильца? Держи иск и плати по счетам! Подаешь жалобу? Проиграй еще раз и плати по счетам в четыре раза больше.
Дело Леонидова. Суд дал девять лет сержанту-насильнику? Держи жалобу и готовься сесть на двадцать пять, как велит закон.
Только так. Только по всей строгости и до конца, пока есть силы и возможности. От первой инстанции и до Верховного суда, а если надо — и до Европейского.
Потому что справедливость должна быть. Хотя бы иногда, хотя бы крохотными светящимися точками в бесконечной тьме безразличия, глупости, халатности, низости. Так выглядят настоящие звезды, они вовсе не на погонах, и горят — ярче солнца. Горят, потому что восемь хрупких женщин — коллектив фонда «Право матери» — заставляют их гореть.
«Мы, конечно, будем обжаловать возмутительно мягкий приговор Чабанову», — говорит Вероника Марченко, руководитель фонда. — «Кроме того, мы уже подали жалобу на действия следователя. Сейчас майора судят только за применение силы, а вымогательство ноутбука никак не квалифицировано следствием. Но это ненадолго. Нам еще много предстоит мотаться в Хабаровск».
Фонд не берет денег с семей погибших, и никогда не будет. Наоборот, «Право матери» помогает тем, кто не может позволить себе нанять юриста, а порой даже не знает о своих правах. Эти люди живут во всех уголках страны. Поэтому фонду нужны средства на билеты и на проживание юристов в гостиницах, пускай самых дешевых. Если не помочь фонду, никто не поможет и одинокой матери Алле Снакиной из города Бердска, которая просто хочет справедливости.
Потому что и она имеет право.
Помогите фонду. Помогите прямо сейчас.
Если не помочь фонду, никто не поможет и одинокой матери Алле Снакиной из города Бердска, которая просто хочет справедливости.