Реабилитационный центр «Старый свет» для лечения наркомании и алкоголизма дает шанс даже тем, кто начал принимать героин в детском саду.
Реабилитационный центр «Старый свет» для лечения наркомании и алкоголизма – это не то, что ожидаешь увидеть. Не то, что показывают в американских фильмах: пустые коридоры, психотерапевты в белых халатах, подстриженные газоны и занятия йогой по четвергам. «Старый свет» — это в первую очередь психолог Евгений Николаевич Проценко, или Женя — для своих. Центр расположен в двухэтажном доме, внутри которого живет маленькая семья из пяти человек. Обитатели дома каждый день помогают друг другу не сорваться. И, как часто бывает, такая маленькая семья очень нуждается в помощи извне.
Евгений Николаевич встречает меня на шоссе у припаркованной старой «Волги». Первое, что я узнаю, — как долго он занимается лечением наркоманов и алкоголиков. Тридцать лет. Я сперва не могу ничего сказать и просто обдумываю его слова. Тридцать лет – целая жизнь. Я пытаюсь раскусить этого человека: что могло заставить его посвятить жизнь наркоманам и алкоголикам — тем, кого в нашей стране, если быть честными, считают за мусор. В процессе разговора понимаю, что Евгений Николаевич просто решил оставаться верным своему делу до конца.
После университета он ушел работать нейропсихологом на кафедре медицинской психологии МГУ. Еще в советские годы взялся лечить людей от зависимостей в одном наркологическом диспансере. Потом государство расформировало отдел, и люди оказались на улице. Можно было подыскать новую работу, но Евгений Николаевич вместо этого нашел у кого-то из друзей пустующую квартиру, начал читать лекции и проводить семинары по борьбе с зависимостями. В какой-то момент в небольшой квартирке стало набиваться до 150 человек. Видимо, тогда он и начал задумываться о создании собственного центра. «Государство нам не помогает. Правда, оно и не мешает, Слава Богу», — заключает глава центра «Старый Свет».
Многие ненавидят наркоманов и алкоголиков за то, что они причиняют вред родственникам. Но «Старый свет» был создан именно для тех, кто отчаялся помочь своему сыну, брату, мужу… Евгений Николаевич говорит, что сейчас в России есть несколько клиник реабилитации. В одних родственники оставляют последние деньги, в других – наркоманов нередко используют в качестве бесплатной рабочей силы.
80% часто пьющих людей – генетические алкоголикиТвитнуть эту цитатуМеня волнует вопрос зависимости. Как, например, понять, что ты алкоголик? Евгений Николаевич отвечает, что 80% часто пьющих людей – генетические алкоголики. Определить заболевание можно по двум признакам: если ты не можешь контролировать количество выпитого и, если, напиваясь, теряешь контроль над собой. Хотел выпить бокал, но не смог остановиться и очнулся с пониманием, что за ночь совершил то, что не стал бы делать трезвым…
Услышав это, я сразу признаюсь, что среди моих друзей очень много алкоголиков. Евгений Николаевич не удивляется. «А еще зависимости разные бывают, — говорит он. – Не только от героина или спайса. Кто-то изводит себя работой, кто-то переедает. Но способ избавления от любой зависимости один – найти квалифицированную помощь».
Реабилитационный центр находится на территории храма Покрова Пресвятой Богородицы. Или, как, смеясь, замечает Родион, выпускник «Старого света», – он всегда считал, что храм находится на территории реабилитационного центра. Только оказавшись здесь, понимаешь, что для пациентов «Старый свет» – это не только дом, но и школа, где каждый ежедневно воспитывает сам себя. Родион просит своего сына поиграть рядом, пока мы общаемся. Мальчику лет пять на вид, он носится по летней беседке с миниатюрной машинкой. Папа все время оглядывается на него при разговоре, боится упустить из вида.
«Я кололся с тринадцати лет», – начинает наш разговор Родион. А чем баловалась я, девочка из хорошей школы, когда мне было тринадцать? Разве что курила сигареты за гаражами. Чуть позже я узнаю, что в центре находились и те, кто впервые попробовал героин в детском саду. Пока моя мама пела колыбельные и давала конфеты, чья-то – подсовывала ребенку наркотик. Чтобы лучше спал.
В центре находились и те, кто впервые попробовал героин в детском садуТвитнуть эту цитату«Я раньше и говорить по-человечески не мог, изъяснялся на сленге. До 24 лет мой лексикон состоял из слов вроде “барыга, шнырь, доза”, — продолжает Родион. — Самое сложное было обрезать все контакты с родственниками и друзьями в первые полгода лечения. С этого начинается реабилитация. Я, когда пришел, долго возмущался, даже ненавидел за это Женю. Вообще первые месяцы чувствуешь, что здесь все враги. Только потом я понял, что не общаться с родными было правильным решением. Нужно было перетерпеть, чтобы научиться выстраивать другие взаимоотношения». Ведь родственники и друзья алкоголика или наркомана тоже в каком-то смысле больны, потому что на них накладывается социальный аспект болезни. Например, между братом и сестрой, сыном и матерью нарастает напряжение. И если общение не прервать, то эти «психологические крючки» будут возвращать человека обратно к алкоголю или наркотику. Но когда реабилитация подходит к концу, люди должны научиться налаживать контакты с родными. Сперва при помощи переписки, потом разрешают созваниваться, встречаться. «Мои близкие, когда приехали, меня не узнали, — говорит мой собеседник. — В центре я стал другим Родионом, поэтому первые наши встречи происходили в полной тишине и неловких паузах. Потом начали со смешного: «Привет, как дела, как погода». В тот момент мы заново учились говорить друг с другом».
Родион все время улыбается. Теперь у него есть бизнес, жена, ребенок. Здесь он действительно, без кавычек и прочих уточнений, родился во второй раз.
В «Старом свете» никто никого не держит. Те, кто хотят сорваться, могут взять паспорт и уйти. Но только все по-честному: берешь паспорт и дуй на все четыре стороны. Ты взял ответственность за свой выбор, поэтому на дорожку с тобой не присядут и денег на обратный билет не дадут. Есть и другой путь. В течение двух недель ты можешь обдумать принятое решение бросить лечение, пока за тобой будет присматривать напарник. Так что в центре остаются те, кто действительно решил измениться.
Мы садимся обедать за большим столом, передаем друг другу хлеб, ножи и вилки. Чтобы завязать разговор, спрашиваю у симпатичного голубоглазого бородача напротив, когда началась его зависимость. Он отвечает – с рождения. Здесь все понимают: они с рождения больны, поэтому расслабляться нельзя ни на минуту.
Каждый за столом по кругу передает эстафету «Меня зовут так-то. Мне столько-то лет. Я – наркоман, алкоголик». Не знаю, страшно ли говорить это про себя в сотый, тысячный раз. Но судя по выражениям их лиц, да. Им до сих пор страшно.
После обеда Слава по-хозяйски показывает мне в мастерскую: вот здесь у нас пластины для создания икон, здесь рабочий стол, инструменты. До реабилитации он работал поваром, а теперь учится мастерить. Потом, как бы невзначай, добавляет, что вместе с ребятами выпилил четыре двери на продажу, конюшню рядом с центром начали строить. Видно, что он этим действительно гордится. Евгений Николаевич говорит, что где-то на задворках пылится типографское оборудование, но, к сожалению, у обитателей «Старого света» нет профессиональных навыков и пока печатать книги они не могут. Каждый их день расписан по пунктам. Несмотря на это, все пациенты постоянно находятся в поиске заработка. Дело в том, что лечение в центре бесплатно, но за каждого в месяц нужно платить около 10 тысяч рублей. В год содержание центра обходится в 600 тысяч рублей. Евгений Николаевич все время ищет деньги на оплату коммунальных услуг, питания, работы психологов, а также на создание центра адаптации для тех, кто прошел курс лечения от зависимости.
Лечение в центре бесплатно, но за каждого в месяц нужно платить около 10 тысяч рублейТвитнуть эту цитатуТридцать лет Евгений Николаевич старается помочь наркоманам, алкоголикам и их семьям. Центр рассчитан на десять человек, но средств едва хватает на пятерых. Однако глава «Старого света» не теряет надежды, что постепенно его дело будет расширяться. Возможно, его надежды сбудутся, и людям не придется съезжаться в небольшой Подольск со всех городов страны, чтобы попасть к нему на реабилитацию.
Постоянных спонсоров нет. Как и пустых коридоров, врачей в белых халатах, занятий йогой по четвергам. Только деревянный дом посреди поля, построенный самими пациентами. И все, чего они хотят, — стать нужными, полезными, научиться общаться с людьми, найти работу, завести семью. Они просто хотят быть среди нас, делать то, что нам кажется естественным.
Слава на прощание дарит мне сделанное собственными руками распятие. А потом, смотря мне в глаза, произносит: «Я первые месяцы мечтал: вот выйду отсюда, начну жить. А недавно я вдруг почувствовал, что живой. Что моя настоящая жизнь уже началась, понимаешь?».
В этот момент я ему немножко завидую, потому что меня это чувство посещает не так уж часто. Слава не побоялся заглянуть в этот кромешный мрак, посмотреть внутренним демонам в глаза. Он решил измениться, когда все уже махнули рукой – с тобой покончено. Слава мне этого не говорил, но я знаю, что так и было. Нам проще упрекнуть другого в его проблемах, назвать виноватым и пойти вперед. Но Слава, как и Евгений Николаевич, как и все обитатели центра, отважился сказать всем и себе: «Со мной не покончено, я не сдаюсь». И поверить в таких как Слава, помочь им – ничуть не стыдно. Ведь нельзя хоронить человека, если он еще живой.