Когда рядом нет ни близких, ни закона, когда тебе высокомерно объясняют, что незачем выходить на улицу так поздно, так рано, так одетой, с таким лицом, должны работать «Сестры».
Я не поверила. И набрала в Гугле: «женщины сами виноваты в изнасиловании». По первой же ссылке вышла на женский форум. Я читала, и меня тошнило.
Гость: «А вы когда дразните собаку, а потом она вас укусит, кто виноват? Конечно, собака, но и вы бы могли быть предусмотрительнее. Да, права он не имеет, но не лучше ли быть более осторожной, чем потом рассуждать о том, что он не имел права? Ночью по темной улице, дома с малознакомым парнем, а то и c парнями наедине и т. д. Голова должна быть на плечах прежде всего».
Малыш: «Не во всех случаях виновата… Но, бывает, смотришь новости и слышишь: девушка села в машину к трем мужчинам, и её изнасиловали… или предложили выпить два приличных МЧ, согласилась… Вот кто тут виноват? Сама, конечно… Так что, думаю, процентов 70 изнасилований происходят по вине жертвы…»
Арина Давоская: «Виновата всё же женщина. За исключением случаев: шла по улице, дали по голове, или серийный маньяк, отслеживающий определенную жертву. В других случаях виновата женщина. Если вести себя адекватно, плюс продумывать возможные “нехорошие” варианты, которые могут быть от мужчины, можно хоть как-то застраховаться… Дают повод, а потом ревут. Думать надо!»
Андрей: «В подавляющем большинстве случаев всегда виновата баба, дают повод, провоцируют. Менты знают о такой особенности бабского поведения, поэтому научились отсеивать среди изнасилованных тех, кто действительно пострадал, и тех, кто сам виноват».
В их глазах пострадавшая — всегда глупая, пьяная, полуголая и ходит ночью по подворотням. В отличие от автора: умного, предусмотрительного и правильно одетого.
А на самом деле всё происходит по-другому.
«…Память меня пыталась оберегать — я до сих пор помню только куски из того, что было. Помню, когда один сменял другого — насильников было четверо. Когда меня отпустили, пыталась тут же утопиться в бочке, стоявшей на заднем дворе. Парни испугались и вытащили меня. Но страх их быстро прошел, и они стали ШУТИТЬ (у меня был шок, а они шутили!). Маме я рассказывать побоялась — у нее больное сердце, и она тоже иногда обвиняет меня, когда происходят проблемы. Через полгода вдруг стало стыдно смотреть в зеркало на себя — чувствовала себя грязной. Стала говорить с подругами, а они не поняли и даже не попытались! Реакция была в лучшем случае нулевая, в худшем: «Ты сама виновата, надо было отбиваться, я бы точно отбивалась».
Ты сама виновата, надо было отбиваться, я бы точно отбиваласьТвитнуть эту цитату
Это история школьницы, которая в деревне познакомилась с соседскими ребятами. Она сказала, что у нее на чердаке есть старый велосипед, и попросила починить. И когда читаешь подряд несколько таких историй, то можно сгрызть пальцы от сострадания, жалости и бессилия. Бессилия — потому что невозможно дотянуться и утешить, выслушать, помочь. Потому что все истории говорят об одном: «когда случился этот черный ужас, я осталась одна». Одна, потому что вместо сочувствия женщина получила осуждение. Это так странно — видеть, как жертве изнасилования не верят, что она пострадала, что не смогла защититься.
–Видела передачу, — говорит директор центра «Сестры» Мария Мохова. — Женщина в ток-шоу рассказывает свою историю, хочет, чтобы насильник не ушел от ответственности. А из зала депутат заявляет: «Что-то вы не похожи на жертву»…
Центр «Сестры» помогает людям, пережившим сексуальное насилие. Он работает с 1994 года, поэтому о насилии Мария Львовна знает все. И знает, чем все кончается.
-Нападения незнакомцев в темном переулке бывают редко, — говорит Мария Мохова. — В этом случае проще получить сочувствие от близких. Но в правоохранительных органах скажут: «Описать напавшего можете? Нет? Висяк». 65 процентов изнасилований совершаются знакомыми людьми. Из них 35 процентов — людьми, с которыми у женщины есть какие-то отношения. В эту категорию чаще попадают молодые: они хотят знакомиться, общаться, они меняют круг общения, ищут любовь. Но правоохранительные органы и тут будут отказывать! Потому что «сама познакомилась, сама приехала в гости, сама дала телефон»…
65 процентов изнасилований совершаются знакомыми людьмиТвитнуть эту цитату
Я показываю Марии Львовне ссылки с форума:
— Почему везде идет вот это лейтмотив про проститутскую одежду, про подворотню, про «выпить с мужиками»? Или вот это еще тошнотворнее: «Сука не захочет…» Ведь в жизни же всё не так! Всё страшнее гораздо!
— А такие вещи говорят насильники. Насильники по менталитету. Они всегда хотят объяснить, что нанесли минимальный вред.
— Что «она спровоцировала»…
— Да. Но насилие — это не вопрос секса или удовольствия. Это вопрос власти и контроля. Человек считает, что имеет право сделать то, что он считает нужным в данный момент. Изнасилование — это не секс. Просто место приложения одно. То есть, провокации изнасилования не бывает. Это насильник принимает решение о насилии. Женщина может выглядеть так, как считает нужным. Ничто не дает права другому на насилие. Ни одежда, ни поведение…
Насилие – это не вопрос секса или удовольствия. Это вопрос власти и контроляТвитнуть эту цитату
У центра «Сестры» есть телефон доверия — +7 499 901 0201. Мария Львовна говорит, что на него каждый день звонят один-два человека «первичных» и еще по шесть-десять повторных. При этом количество возбужденных уголовных дел по статье «изнасилование», которые закончились судом, снижается год за годом. В Москве ежегодно возбуждается 700-800 уголовных дел, связанных с той или иной формой сексуального насилия. В Московской области ситуация такая же. Так вот, опыт работы центра показал, что в полицию или прокуратуру обращаются всего лишь 10-12 процентов пострадавших. Заявление принимается и регистрируется лишь у одной из пяти пострадавших. И лишь в 2,9 процентах случаев дело доводят до суда.
— Доказать изнасилование проще при наличии травм. А если насильник надел презерватив, это трактуется как согласие. Нет травм — согласие. Изнасилование — субъективное преступление, — говорит Мохова.
Я листаю брошюру «Помощь пережившим сексуальное насилие», изданную «Сестрами»: «Нередко пострадавшие сталкиваются с откровенным цинизмом и смакованием подробностей насилия со стороны сотрудников ОВД. Так, некоторых женщин вынуждали по шесть-восемь раз рассказывать о случившемся в присутствии нескольких мужчин-полицейских…»
Но не получив помощи у полиции, женщина может не получить ее и у близких.
— Говорят: «Эх ты, вот я бы так кричала!» Мол, меня бы не тронули, а ты не кричала, вот и получила… Но кто не был в такой ситуации, не может предсказать, как он себя поведет! Кто-то закричит. А кто-то — застынет…
— Моя коллега как-то горько сказала, что «после такого ты никогда не будешь прежней».
— Все события накладывают какой-то отпечаток. И мы здесь, в нашем центре, занимаемся тем, что помогаем перенести травму в негативный опыт. Нельзя сделать вид, что этого не было, или забыть. Но можно научиться после этого жить. Пострадавшей не всегда сразу понятно, что была угроза её жизни. Это даже насильником не осознается. Но эта угроза рушит всю картину мира. Больше нет безопасности. Нет доверия к миру, нет целей, нет понимания, кто враг, а кто — нет. Когда ты не доверяешь своему телу, которое тебя предало, не защитило тебя… И вот тут надо обратить внимание на то, что ты — выжила. Как после катастрофы. Ты это пережила. Но да, ты станешь другой. Потому что получила колоссальный удар.
— А чем вы можете помочь?
— Дело в том, что пострадавший от изнасилования человек не понимает, куда ему обратиться. «02», судмедэкспертиза, травмпункт, прокуратура — куда ехать? Когда это неожиданно происходит, человек оказывается один на один со всем миром. Тут ногу сломаешь, не знаешь, куда и как ехать. А вот мы по телефону можем все объяснить, найдем телефоны, скажем, куда обратиться. Даже поможем составить заявление. И — начнем реабилитацию. Мы направлены именно на это, а не на наказание насильника.
И вот с мая прошлого года «Сестры» работают без зарплат. Кризис. Снижение пожертвований. Все гранты ушли на другие нужды, а бед в прошлом году было достаточно.
с мая прошлого года «Сестры» работают без зарплатТвитнуть эту цитату— Сотрудники центра работают без зарплаты, — говорит Мария Мохова. — Под угрозой работа телефона доверия. Как, впрочем, и работа всего центра. У нас одно время накопился огромный долг по офисным платежам — 300 тысяч рублей. С помощью пожертвований он был выплачен в этом месяце, и мы больше не должны за связь, за аренду и коммуналку. Но мы больше не можем работать в таком авральном режиме, как работали последний год. Я должна платить хоть небольшие деньги психологам, консультантам на телефоне — это профессионалы, а не волонтеры. И если деньги не будут найдены, работа станет невозможной…
Работа станет невозможной — это значит, что женщинам и мужчинам будет некуда обратиться в случае беды. Когда рядом нет ни близких, ни закона, когда тебе высокомерно объясняют, что незачем выходить на улицу так поздно, так рано, так одетой, с таким лицом, должны работать «Сестры».
Всего центру на год работы осталось собрать 3,96 миллионов рублей. Каждые 700 рублей — это оплата услуг Ростелекома на месяц. Каждая тысяча — оплата Интернета на месяц. Каждые сто рублей — это гарантия того, что в «Сестрах» будет человек, который снимет трубку.