Я Зарина, я Шарли, я летела в самолете над Синаем

Фото: MARIUS BECKER/dpa/ТАСС

«Только способность ощутить чужую боль как свою делает нас людьми»

Со мной был такой случай. Несколько лет назад я нашла в подземном переходе кота в закрытой переноске. Как человек неопытный в таких ситуациях, я не знала, что предпринять, поэтому для начала села рядом с переноской, в которой томился кот, написала пост в Facebook и горько заплакала от жестокости и несправедливости случившегося с котом. Так я провела полтора часа. Потом кота удалось пристроить, и он прекрасно живет у одной замечательной женщины. Но с тех пор многое изменилось.

Я бы тоже думала, что дельфины улыбаются, поскольку тогда еще не прочитала текст о том, что это строение их морды Твитнуть эту цитатуЯ познакомилась с людьми, которые профессионально занимаются бездомными животными. Поменяла отношение ко многим вопросам, с этим связанным. Я знаю теперь, например, что лучше стерилизовать домашних кошек, потому что приюты переполнены прекрасными котятами. Знаю, что нельзя покупать животных, потому что это уменьшает и без того крошечные шансы приютских зверей попасть из приютов в собственные дома. И знаю, что таких — и гораздо хуже — ситуаций бывает по много раз в день у тех, кто занимается животными. Но несколько лет назад я этого не знала, не чувствовала и воспринимала происходящее, как какое-то трагическое исключение. Я не знала ничего про приюты животных. Я сама искала кота своей кошке, когда та хотела котят. Мне и в голову не приходило, что в этом есть хоть что-то неправильное.

Несколько лет назад я бы, может быть, с удовольствием пошла поплавать с дельфинами, поскольку не знала, в каких условиях они содержатся. Я бы тоже думала, что дельфины улыбаются, поскольку тогда еще не прочитала текст о том, что это просто строение их морды, а на самом деле они очень страдают от этих плаваний за деньги.

Еще совсем недавно я, смеясь, говорила своей подруге: «Отстань от меня со своей политикой, у меня нет гражданской позиции, я музыкой занимаюсь». А теперь я не представляю, как можно говорить «отстань» про что-то, что залезло в спальни моих друзей-геев, что убивает детей, оправдывая это «Законом Димы Яковлева», что пытается сделать выездные визы и так далее. Как про это можно сказать «отстань» теперь? Теперь — невозможно.

В этом слове «теперь» для меня — не результат, а процесс. Это процесс пробуждения. Живя между разными городами, иногда утром я, едва проснувшись, не сразу понимаю, в каком я городе. Но постепенно, с каждой секундой, я возвращаюсь из сна, в котором у меня нет гражданской позиции, в котором я говорю «отстань», в котором я плаваю с дельфином или в котором мне наплевать, что умрет еще один ребенок, в реальность. На это уходит какое-то время. На то, чтобы мне стало не все равно, ушло какое-то время.

Еще несколько лет назад никто из моих друзей не занимался тем, что в русском языке называется довольно-таки высокопарным словом «благотворительность». Теперь ею занимаются все, с кем я дружна. Не потому, что я вдруг поменяла всех друзей. Просто у нас у всех происходит этот процесс. Кто-то собирает деньги, кто-то волонтерит в хосписе, кто-то организовывает благотворительные праздники, каждый делает то, что хочет и может. Но — делает.

Знаете, в Facebook есть кнопка «I don’t want to see this». Некоторые люди прячутся за эту кнопку и в жизниТвитнуть эту цитату История с Умарали Назаровым, который умер абсолютно один, разлученный с родителями, в больнице, при невыясненных обстоятельствах, конечно, потрясла нас всех. Ее просто невозможно выбросить из головы. Два дня назад я написала по следам этой истории пост в Facebook. В этом посте была фраза «Я Зарина». Этот пост скопировал мой хороший знакомый Алексей Агранович, снабдив его вполне саркастическими комментариями, но люди стёб не считали, поставили Алеше кучу лайков и сделали кучу перепостов. Таким образом, за считанные часы фраза «Я Зарина» распространилась по Facebook как какой-то манифест. Она не была манифестом для меня, но кому это уже теперь интересно.

А дальше все как обычно. Журналист Александр Горбачев написал пост про то, как это отвратительно и «девальвирует идею» фразы «Je suis Charlie». Куча знакомых поставили ему лайки, журналистка Белла Рапопорт написала фантастический комментарий: «Нехорошо вешать на себя чужую стигму» (по этой логике я должна немедленно снять с себя крестик, это же не меня распяли на кресте), а Катя Гордеева, которую я очень люблю и ценю, написала комментарий про «псевдоэмпатию» и «псевдотолерантность». Потом Катя написала вот эту колонку. Я хочу ответить Кате, что эмпатия, толерантность, сочувствие и сопереживание — это процесс.

Я хочу ответить тем, кто пышет злобой «что ж вы раньше аватарки не перекрашивали», что эмпатия, толерантность, сочувствие и сопереживание — это процесс. Вот раньше не перекрашивали, а теперь перекрашиваем. Не потому что людей, погибших в Париже жалко больше, а потому что вот раньше не было такой опции в Facebook, а потом она появилась. Или потому что раньше мы не находили в себе сил на сочувствие, закрываясь и прячась от него. Знаете, в Facebook есть кнопка «I don’t want to see this». Некоторые люди прячутся за эту кнопку и в жизни. И даже вполне успешно. Не находят в себе сил to see this. А теперь вот нашли. Нашли и заплакали. Потому что это процесс.

Фраза «Я Зарина» означает: «Я пытаюсь почувствовать ее боль как свою собственную»Твитнуть эту цитату Я хочу сказать, что для меня нет разницы между фразой «Je suis Charlie» и фразой «Я Зарина», потому что эмпатия — это попытка поставить себя на место другого человека. Попытка. Мы не можем быть на месте другого человека, мы не знаем, не ощущаем и не чувствуем то, что чувствуют близкие погибших во Франции или в самолете, мы не чувствуем то, что чувствует Зарина, нашу редакцию не расстреливала толпа религиозных фанатиков (по крайней мере пока что), и мы не знаем, что чувствовали сотрудники редакции «Charlie Hebdo», но мы пишем фразу «Je Suis Charlie», чтобы показать миру и самим себе, — мы солидаризируемся с жертвами этого чудовищного преступления. С жертвами, а не с убийцами.

Никого нельзя убивать ни за какие взгляды, нельзя расстреливать редакцию даже за самые идиотские карикатуры, просто нельзя — и все. Вот что мы, ну, по крайней мере, я говорила фразой «Je Suis Charlie». Нельзя отбирать плачущего младенца из рук матери, если только мать не угрожает его жизни. Нельзя мучить ее после этого, из потерпевшей делать подозреваемой, выдворять ее из страны, так и не проведя нормальной экспертизы и не закончив расследование смерти ее ребенка, — вот что я говорю фразой «Я Зарина». Я пытаюсь в точности как Катя поставить себя на место Зарины. И, конечно, я не на ее месте. И надеюсь, что никогда на нем не окажусь. Но я солидаризируюсь с ней. С ней, а не с убийцами. Фраза «Я Зарина» означает: «Я пытаюсь почувствовать ее боль как свою собственную».

И даже если Зарина никогда не узнает о моей корявой попытке быть с ней, я все равно считаю ее, попытку эту, важной. Я считаю ее еще одним шагом в процессе под названием «неравнодушие». Может быть, через несколько лет я найду более точную, удачную формулировку для выражения этого неравнодушия. Может быть, нынешняя фраза «Я Зарина» корява, примитивна и не достаточно изящна. Но она — процесс. И я дорожу этим процессом.

Я дорожу дурацкими свечками, которые вешают люди в Facebook, когда случается беда. Я дорожу банальными словами «держитесь» и «я с вами». Я дорожу любыми, даже самыми корявыми и дурацкими способами проявить сочувствие, сопереживание, неравнодушие и эмпатию. Не псевдо. А самую что ни на есть настоящую эмпатию.

Я Зарина, я Шарли, я летела в самолете над СинаемТвитнуть эту цитату Фразы «Вы не Зарина, у вас все в порядке» для меня лежат на той же полке, что и фразы «А че вы на митинги ходите, у вас же все круто, чем вы-то недовольны?» А я вот недовольна. Отсутствием свобод, прав, денег у других людей. Мне не все равно, как они живут. Я прикладываю какое-то количество усилий, чтобы мне и дальше было не все равно. Потому что, как написал недавно один мой друг, только способность ощутить чужую боль как свою делает нас людьми.

Я Зарина, я Шарли, я летела в самолете над Синаем, и я не встретила самолет со своими близкими в Пулкове, я студент, расстрелянный в Кении, я мать, сестра и жена этого студента, я ребенок в детском доме, я заложник в концертном зале «Батаклан» и на «Норд-осте», я сижу на уютной кухне в центре Москвы, у меня все в порядке, меня никто не депортирует и не убивает (по крайней мере пока), но я солидаризируюсь с жертвами насилия и несправедливости. С жертвами, а не с убийцами.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Спасибо, что дочитали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

ПОДДЕРЖАТЬ
Всего собрано
2 443 396 907
Текст
0 из 0

A man and a woman grieve in front of the Cafй Carillon in the Rue Alibert where candles and flowers have been laid by mourners in Paris, France, 15 November 2015. At least 129 people were killed in a series of terrorist attacks in Paris on 13 November 2015. Фото: MARIUS BECKER/dpa/ТАСС

Фото: MARIUS BECKER/dpa/ТАСС
0 из 0
Спасибо, что долистали до конца!

Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и фотоистории. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем никакого процента на свою работу.

Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас поддержать нашу работу.

Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.

Поддержать
0 из 0
Листайте фотографии
с помощью жеста смахивания
влево-вправо

Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких дел»

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: