Выход ребенка из детского дома — это не чудо и не сказка, это обычная работа. У каждого вышедшего ребенка есть цена, и ее можно заплатить
Незапланированный ребенок
Людмиле 22 года, и они с мужем не планировали этого ребенка. То есть как: не того, которого она только что родила, а того, который родился у ее подруги. Подруга Люды умерла в родах, а у ребенка оказалась аллергия на молочную смесь. Так в их семье появилась Сонечка, — сначала несколько раз в неделю на кормление, потом навсегда.
–Времени подготовиться у меня просто не было — вот есть ребенок, который теперь живет с нами, и все. Я наслаждалась радостью быть мамой девочки, — косички, сарафанчики. Первое время у меня были мысли такие героические,— бежать спасать сирот, что-то делать. Но когда наступают серые будни, и дочка бьет сына или прокусывает ему плечо насквозь, понимаешь, что все сказки о девочках, конечно, ерунда, и что ты не такой уж опытный родитель.
Мы встретились с Людмилой в торговом центре. Молодая женщина со светлыми глазами смотрит на меня и говорит все это очень спокойно, с любовью. К тому моменту она стала многодетной мамой с детьми-погодками: один висел в «кенгуру», второй на руках, третий уже ходил за руку. Так и жили. Но спросить совета было не у кого.
– Потом меня просто накрыло. Иногда мне хотелось что-то такое нехорошее сделать.
– Расстаться?, — спрашиваю я, пытаясь смягчить фразу «сдать в детский дом».
– Нет, боялась сорваться, рассердиться, шлепнуть, хотя я категорически против физического наказания. Но еще не родился такой крокодил, который бы в битве меня победил, как говорил Бибигон. Так просто сдаваться я не собиралась.
Волчонок с ежонком
Через несколько лет Людмила с мужем решили, что могут принять в свою семью еще одного ребенка. Совершенно случайно она увидела в Интернете фотографию девочки из детского дома, удивительно похожую на ее родных детей.
«Нас ждал шок. Мы приехали знакомиться, и вместо девчушки с огромными глазами с фотографии на нас смотрел волчонок, помесь волчонка с ежонком. Она была худющая, вся зеленого цвета из-за карантина по ветрянке, в нелепом платье».
Это было только начало. В свои девять лет Лиза плохо читала по слогам, имела очень скудный словарный запас. По заключению врачей у девочки наблюдалась задержка психического развития (ЗПР) — распространенный диагноз детдомовских детей — и низкое интеллектуальное развитие, которое, как им говорили, уже не восполнится. Чуда ждать не стоит.
Помня о сложностях в общении с первой приемной дочерью, Людмила с мужем начали посещать Школу приемных родителей, организованную благотворительным фондом «Родительский мост».
Когда Лизе было шесть лет, ее забрали у пьющих родителей. Она росла как Маугли, — пропитание родители находили на помойке, воды, света и печки дома не было. Да и дома как такового тоже, только барак. Она частично потеряла слух, как оказалось позже, — из-за аденоидов, которые вросли в барабанную перепонку. В детском доме девочка не расставалась с соской, очень мало говорила и много плакала. Когда Лиза жила в новой семье, она часто вспоминала прежнюю жизнь — мамино пьянство, побои, визитеров, даже драки с ножами и топорами. «Мама занимала много места в ее сердце и разговорах, мама была очень хорошей, она о ней заботилась. Хотя Лиза знала, что мама пьет», — говорит Людмила.
«Первое время она просила молоко из бутылочки, хотела быть маленькой лялечкой. Я брала ее на руки, баюкала, гладила, шептала на ушко хорошие слова. Но я просто не понимала, нормально это или нет». Психологи фонда «Родительский мост» объяснили, что так и должно быть, это хорошо — ребенок получает опыт, которого он был лишен в детстве. И действительно, через несколько месяцев Лиза сама отказалась от бутылочки.
Лиза не умела находить логические связи даже в простых вещах: не смотрела телевизор и не ходила в кино, потому что не понимала, кто главный герой, кто хороший, а кто плохой, и чего они все хотят. Ко всему прочему она оказалась совсем не готова к встрече с большим миром. «После походов по магазинам моя рука была просто синяя, Лизонька боялась ее отпустить и потеряться, поэтому как можно сильнее сжимала ее. Мне приходилось вносить ее на эскалатор на руках».
Лизе хотелось вернуться к маме. «Мы отвезли ее домой, где она раньше жила, повидаться. И никогда не препятствовали их свиданиям. Но она сказала, что не хочет больше туда возвращаться». Сейчас Лиза учится в обычной школе, задержки психического и речевого развития у нее больше нет.
Долить воды в суп
Еще через какое-то время Людмила с мужем забрали из того же детского дома друга Лизы — Максима. «Сначала мы брали его на выходные, а потом поняли, что пришло время купить машину побольше и долить побольше воды в суп».
Больше всего Максим боялся оставаться один в темноте. Он семь лет жил в детском доме. Его били и запирали в темной ванной комнате в качестве наказания. Но страшнее всего для него было заболеть. Тогда маленькому ребенку приходилось проводить всю ночь в одиночестве на жесткой кровати. Еще он боялся, когда его звали по имени. Округлял глаза, очень пугался и думал, что его сейчас будут наказывать, потому что других причин называть его по имени у воспитателей просто не было. Так у него появилось много домашних ласковых прозвищ.
«Почему-то считается, что приемные родители должны знать только общие сведения по медицине, пройти собеседование и тесты, и все, они готовы. На самом деле это даже не первая ступень, это ты просто подошел к лестнице. Нас со всех сторон учат, как водить машину, как готовить, но никто не говорит, как воспитывать ребенка, как помочь себе помочь ему».
Программа для школ приемных родителей по всей России едина, это государственный стандарт. Однако каждая организация, занимающаяся подготовкой родителей, сама выбирает, в какую форму облечь занятия.
Строить мосты
15 человек хихикают в комнате,сплошь завешанной рисунками и поделками, . «Это нервное, психосоматическое, теперь мы знаем такое слово», — говорит одна из женщин и снова смеется. Сегодня у них экзамен. Никто не пытается списать у соседа, билеты разные, да и смысла в этом особого нет. Они сдают экзамен на родительство.
— Я вообще считаю, что каждый, независимо от того, как в его доме появляются дети — рождаются или приходят из детских домов, должен проходить через то, что проходим мы, — говорит стройная кудрявая брюнетка.
Взрослые люди, некоторые с сединой, подходят к стене и показывают свои рисунки. Акварель, фломастеры, напечатанные с компьютера картинки. У некоторых очень ровный, по-учительски правильный почерк. Все старались, это видно, — никакой халтуры. Они рассказывают, как изменилось их представление о себе, своем прошлом, о ребенке за несколько месяцев Школы приемных родителей.
Все расслаблены и спокойно пьют чай, некоторые по-дружески подначивают друг друга. «Володь, чего у тебя меч-то вниз направлен», «Витя, опять ты со своими самолетами». Только смотрят на меня недоверчиво, не потому, что им неловко рассказывать про себя, просто я с фотоаппаратом, а они — усыновители, которые не хотят раскрывать своих лиц.
Руководитель благотворительного фонда «Родительский мост» Марина Левина раздает будущим родителям экзаменационные билеты и объясняет задание. Мы уходим в соседнюю комнату.
— У многих из наших выпускников есть трагический детский опыт, это дает им возможность принять осиротевшего ребенка с его отчаянием и болью, — говорит мне Марина Левина и смотрит на ветки — проверяет, на каждой ли сидит аист. — Некоторые из нынешних выпускников переживают потерю ребенка. Очень тяжелая история.
Пытаюсь угадать, кто есть кто, и не могу.
В благотворительном фонде «Родительский мост» взрослых людей, которые решили взять в семью ребенка, учат, по сути, понимать детей, любить их. Но это если вкратце, на самом деле их учат сначала понимать себя и свои желания, чтобы ребенок, который уже нашел родителей, никогда больше не вернулся в детский дом. До того, как эти 15 человек дошли до экзамена, их было 300. Точнее, 1000. Тысяча человек позвонили на «горячую линию» фонда, триста — дошли до психологов, и лишь половина из них окончит Школу приемных родителей и возьмет в семью ребенка. Кто-то отказался от идеи усыновления, кто-то в процессе подготовки забеременел, кто-то осознал, чего действительно хочет в данный момент жизни, и решил дальше жить в согласии с самим собой и без ребенка.
Многие родители приходят с идиллическими ожиданиями, они ждут, что с появлением ребенка решатся все их проблемы, утихнет боль в душе. Но приемный ребенок не решит семейных проблем, не будет таким, каким его хотят видеть, не спасет семью от кризиса или горя потери родного ребенка. Здесь остаются только те, кто готов на работу с собой, на выворачивание души, кто готов учиться принимать, прощать и любить себя, близких, приемного ребенка.
— Много лет назад у нас произошел один такой случай: женщина, взявшая ребенка из детского дома, через какое-то время отказалась от него. Человек, который очень долго жил один, оказался не готов к тому, как сильно поменяется жизнь с появлением ребенка, сколько сил и времени нужно отдавать его воспитанию. Она очень быстро ждала привязанности и благодарности от ребенка, а этого не было. Тогда мы просто вели душеспасительные беседы и не обладали нужным штатом профессиональных психологов и психотерапевтов, поэтому и не смогли предотвратить этот случай. Это наш брак. Сейчас все по-другому, мы много работаем с ожиданиями будущих родителей, сопровождаем их от момента принятия решения до совместной жизни с приемным ребенком.
Ребенок, снова оказавшийся в детском учреждении, объясняет Марина Левина, теряет доверие к миру и уже вряд ли будет по-настоящему доверять взрослому. Он уничтожен, очень зол и не способен с этим справиться. Шансов на обретение новой семьи у таких повторных отказников почти нет. По данным Министерства образования (ссылка ниже), в 2014 году в Петербурге 77 детей вернулись в детский дом, 54 из них воспитывались родственниками. В том числе 25 детей вернулись из семей, которые, как утверждается, прошли подготовку в качестве потенциальных принимающих родителей. Выпускников фонда «Родительский мост» среди них нет.
Сколько стоит счастье одного ребенка
«Родительский мост» остро нуждается в деньгах. В 2015 году число родителей, желающих принять ребенка в семью, выросло в семь раз, ни денег, ни кадров не хватает. Всего необходимо собрать 735 тысяч рублей, чтобы 15 детей нашли родителей, готовых их принять, понять и полюбить. Счастье одного ребенка, который обретет семью в новом году, стоит 49 тысяч рублей — это цена подготовки и сопровождения потенциальных приемных родителей. В феврале — апреле 2016 года 15 семей пройдут подготовку в Школе приемных родителей, пять из них — по индивидуальному плану, так как ребенок при трагических обстоятельствах уже размещен в семью или находится в детском доме.
Уже собрано 80 тысяч рублей. Из денег жертвователей фонд предполагает оплатить работу профессиональных тренеров и психологов, специалиста по связям с общественностью и административные расходы. Для всех будущих родителей групповые и индивидуальные занятия бесплатны. По сути это — 200 часов психологической работы с каждой семьей, из которых 130 часов — занятия в Школе приемных родителей, тренинги с применением методов арт-терапии, сопровождение на этапе размещения ребенка в семью. В 2014 году с помощью «Родительского моста» 41 ребенок оказался в 38 подготовленных любящих семьях.
http://www.rodmost.ru/upload/iblock/b08/minust2014.pdf
Из-за того, что средств не хватает, очереди из будущих родителей растут, но самое главное — ребенок, который уже мог бы оказаться в семье, лишние месяцы проводит в доме ребенка или детском доме. Возможно, он, как Максим, спит на холодной постели в медчасти и боится, что его вот-вот назовут по имени, или, как Лиза, глохнет на одно ухо из-за проблем со здоровьем, которые будущие родители могли бы решить.
И каждые сто рублей, пятьсот рублей, каждое регулярное пожертвование буквально приближает каждого из этих детей к выходу из детского дома. Самому главному выходу.