«Кто, если не мы»

Вячеслав, юрист

Вячеслав, юрист приюта для бездомных людей «Ночлежка»Фото: из архива приюта "Ночлежка"

Я увидел объявление о том, что в «Ночлежку» нужен юрист. До этого я в основном работал в коммерческих организациях. Родители шутили, чтобы только я домой своих подопечных не приводил.

Самая главная сложность в моей работе — это отсутствие достаточной нормативной базы, чтобы реально помогать людям. Мы называем себя «костылем государства», потому что, по сути, мы выполняем его функции. Мы пытаемся постоянно пинать официальные органы, говорим о нарушениях тех или иных прав человека. Вот, пожалуйста, недавний пример. Женщина пришла к нам на прием. Она лишена родительских прав, но ее ребенок находится здесь, в питерском приюте. А сейчас его отправляют по месту регистрации — в Якутию. Да, она не имеет прав на ребенка, но общается с ним, а он, в свою очередь, хочет остаться в Санкт-Петербурге. И мы говорим официальным органам: «Окей. В законодательстве нет такой нормы, что ребенок должен обязательно здесь оставаться. Но регистрация не может быть основанием, которое позволяет отправить ребенка на другой конец страны».

Также мы вносим инициативы, касающиеся бездомных. Например, в Петербурге помогают только тем бездомным, у кого последняя регистрация была здесь. Мы говорим: давайте оказывать поддержку всем. Обычно нам отвечают, что тогда со всей страны к нам приедут бездомные, а бюджет не резиновый и так далее.

Как правило, прием одного посетителя у меня занимает около получаса, бывает, конечно, и подольше. Обед я обычно пропускаю, могу позволить себе чашку чая, чтобы отвлечься. Потому что неправильно, если кто-то придет, займет очередь, но так и не попадет на прием. Я стараюсь, даже если кто-то остался сидеть под дверью после окончания рабочего дня, все-таки принять.

Иван Лендяшов, заведующий хозяйством, дизайнер

Иван Лендяшов, заведующий хозяйством, дизайнер приюта для бездомных людей «Ночлежка»Фото: из архива приюта "Ночлежка"

Меня по какой-то причине постоянно интересовала проблема бездомных. Если честно, сейчас, через 10 лет пребывания в «Ночлежке», я нашел этому объяснение. Дело в том, что мой отец — алкоголик. И когда я видел возле метро людей с опухшими глазами и стойким запахом перегара, каждый раз думал, как им помочь, пытался понять их. Потом из журнала «На дне» узнал про «Ночлежку». Пока волонтерил на «Ночном автобусе», понял, что это самый простой способ почувствовать себя нужным кому-то. Ты даешь человеку еду, и он говорит «спасибо». У тебя повышается настроение, и ты чувствуешь себя спасителем человечества.

В прошлом я работал инженером-архитектором. Вроде бы было все хорошо, но на самом деле нет. Получалось офисное рабство, которое меня тяготило. Было понятно, что с этим надо заканчивать, потому что из-за однообразия ничего не хотелось делать. Нужно было просто бежать оттуда, что я и сделал.

Семья была шокирована. Бабушка даже боялась рассказывать своим подругам, что ее внук работает в «Ночлежке». А потом неожиданно оказалось, что ее подруги относятся с уважением к нашему приюту. И бабушка перестала тревожиться, теперь даже иногда становится нашим спонсором. Она знает, где копилки в городе стоят, и кидает туда часть своей пенсии.

Главная моя работа — решить проблемы со зданием. Моя деятельность на стыке обязанностей завхоза, инженера по эксплуатации, проектировщика и мастера на час. Общение с людьми происходит не напрямую, но я постоянно думаю, как создать для них благоприятные условия. Я должен сделать так, чтобы подопечным было удобно. Для этого я должен разбираться в психологии, например, когда размышляю над новым интерьером комнат или коридоров. Представляю себя на их месте, решаю, какое настроение хочу создать. У нас каждая комната имеет свой цвет, чтобы у человека не возникало ощущения советской больницы.

Нужно понимать, что люди, которые живут в «Ночлежке», отличаются от тех, кто приходит к «Ночному автобусу». У наших подопечных есть возможность принимать душ, поэтому они выглядят вполне прилично. На улице вы не отличите их от обычных прохожих.

Григорий Свердлин, руководитель

Григорий Свердлин, руководитель приюта для бездомных людей «Ночлежка»Фото: из архива приюта "Ночлежка"

В 2002 году мне захотелось какой-то волонтерской деятельности и на тот момент мне было все равно, кому помогать. Я совершенно случайно оказался в «Ночлежке». Потом понял, что это очень подходящее для меня место, потому что у меня есть потребность помогать тем, кому кроме меня мало кто готов протянуть руку. Детских фондов значительно больше, чем взрослых. Тем более, что мы помогаем взрослым, от которых не всегда хорошо пахнет.

Проблема многих руководителей благотворительных организаций в том, что они занимаются какими-то бумажками, проверяют 150 писем в почте, ведут какие-то телефонные разговоры, но прямой помощи в этом нет. Ты, конечно, понимаешь, что если хорошо напишешь письмо, то, возможно, получишь средства, и твои подопечные получат какую-то поддержку. Но это все очень умозрительно — в отличие от раздачи 150 тарелок еды на «Ночном автобусе».

Время от времени я продолжаю ездить вместе с волонтерами на нем и иногда сижу в качестве социального работника на приеме в нашей консультации. Так можно увидеть, что ты делаешь и зачем. Когда ты руководитель, ты как-то оторван от этих корней, и все время приходится себе напоминать, зачем это все.

Очень приятно, когда получается человеку помочь. Нередки случаи, когда мы, к сожалению, ничего не можем сделать по разным причинам. Буквально полчаса назад общался с человеком, который давным-давно пришел к нам не в лучшем состоянии, потом он жил в нашем приюте, а сейчас является координатором пунктов обогрева, то есть моим коллегой. Он женился, взял в ипотеку жилье. Но не все у нас истории со счастливым концом.

Виктория Рыжкова, координатор проектов

Виктория Рыжкова, координатор проектов
приюта для бездомных людей «Ночлежка»Фото: из архива приюта "Ночлежка"

Не могу сказать, что тема бездомных меня сильно волновала, но в 2005 году мой брат Роман пришел волонтером в «Ночлежку». Я относилась к его «увлечению» с уважением, но особого интереса не проявляла. Как-то в «Ночлежке» устраивали пикник для волонтеров и подопечных. Рома позвал меня с собой. С тех пор я здесь. Потом был диплом по работе «Ночного автобуса». В нем я оценивала экономическую выгоду для государства, то есть, как будущее благосостояние нашей необъятной страны улучшится, если город будет выделять деньги на работу автобуса, еду и зарплату сотрудников. Работа вышла больше теоретическая, ведь сложно просчитать все возможные сценарии, что происходит с человеком, когда автобус уезжает, или он перестает к нему ходить. Но даже эти цифры впечатляли. В 2009 году мне предложили работать в «Ночлежке». Я согласилась, думала, пару лет поработаю и пойду на «нормальную работу». В 2011-м даже уволилась. На две недели. Ушла работать в другой фонд. Но быстро поняла, что «Ночлежка» — лучшее, что могло со мной случиться. С тех пор «побегов» не планирую.

Раньше я занималась пиаром в «Ночлежке», последние три года — фандрайзингом. Знаете, собирать деньги для детей проще, чем для взрослых, стариков или бывших заключенных. Мало кто хочет помогать тем, кто считается изгоем общества. Ты все время находишься в состоянии обороны. Обвинения, мол, «они сами виноваты», в «Ночлежке» слышат регулярно. Но мы не сдаемся и продолжаем работать. И, кажется, у нас получается.

Важно осознать, что мир такой большой, а ты очень маленький. И как бы ты ни старался — глобально проблему бездомности не решить. Но можно делать это локально. Шаг за шагом, капля за каплей… Самое классное, когда спустя год или два приходят открытки от людей с благодарностью. Кто-то женится, у кого-то рождаются дети или внуки. Была пара случаев, когда бывшие подопечные начинали жертвовать небольшие суммы «Ночлежке». В такие моменты понимаешь, что все не зря.

Не у всех есть возможность быть волонтером или сотрудником «Ночлежки», но почти у каждого есть 100 рублей. Их можно перевести по ссылке ниже, и с их помощью сотрудники «Ночлежки» помогут многим бездомным!