Анна Межова, директор благотворительного фонда «Сохраняя жизнь», рассказала о случаях насилия над детьми, с последствиями которых пришлось работать ее фонду
У Маши была благополучная семья, но когда ей было четыре года, мама умерла. Отец с горя стал пить. Когда он был трезвым, он был образцовым отцом — они с Машей ходили в парк, ели мороженое, катались на каруселях. Все вокруг только умилялись. А потом они возвращались домой, отец напивался и начинал приставать к собственной дочери. Это длилось годами. Опека забрала Машу только тогда, когда отец спился окончательно, девочке было восемь. И только в приемной семье Маша рассказала, что обычно отец, напившись, просил ее ласкать его половые органы, залезал ей в трусы, а ей от этого было очень больно, но она терпела. Когда психолог спросил ее о том, говорила ли она папе, что ей больно, что не надо так делать, Маша ответила: «Нет, папу же надо слушаться».
Пятилетнюю Таню к нам привели ее опекуны, потому что девочка постоянно рисовала половые органы и всех в детсадовской группе научила их изображать и имитировать половой акт. Психолога Таня тут же огорошила сообщением: «Папе нравится, когда я играю с его писькой. Хотите, я ее нарисую?»
У пятилетней Тани умственно отсталый папа и мама-алкоголичка. Мама водила мужиков, отец приводил женщин. В происходивших дома оргиях заставляли участвовать и ребенка. Соседи сообщили в опеку о том, что происходит, Таню забрали из семьи. Но даже если ребенка в семье бьют, растлевают, насилуют, он все равно хочет остаться с мамой и папой. И Таня до сих пор просится домой. При этом и опекуны, и родная Танина семья живут в одном очень небольшом городе, и поэтому девочка продолжает общаться с биологическими родителями.
У восьмилетнего Саши отец по пьяни убил мать. И сбежал, оставив ребенка в квартире. Бабушка хватилась только через два дня. Все это время Саша провел в пустой квартире наедине с трупом матери.
На фоне стресса у мальчика начался нервный тик и энурез. Бабушка потом получила опеку над внуком, а его отца поймали и посадили. Но дали ему как-то не очень много, кажется, семь лет, он должен выйти на свободу, когда Саша еще будет в школе учиться. И бабушка с мальчиком живут в постоянном страхе, что он вернется и убьет их обоих. И вот недавно звонит мне совершенно счастливая бабушка: «А у нас радость — Сашкин отец умер на зоне!» И это тоже страшно — как меняется у травмированных людей понятие радости.
У пятилетнего мальчика Миши мама подсела на наркотики и в одном из приступов разломала все в доме, буквально разгромила квартиру, выбила все стекла, разбила посуду, люстры, все что было стеклянного. Мальчик выжил чудом, забившись куда-то в угол за шкафом. После этого Миша замолчал. До этого он был абсолютно нормальным мальчишкой, безо всяких отставаний в развитии. После этого приступа (дело было зимой) Мишина мама просто исчезла, а по весне нашли ее труп. Мишу взяли родственники, которые и привели его к нам. Через полгода он снова заговорил, но еще довольно долго сильно заикался.
Самое страшное, что насилие в семье исходит от тех, кто должен, наоборот, ограждать ребенка, от самых родных людей — от его родителей. И такое насилие длится годами, а все вокруг молчат, молчат мамы, бабушки и тети. Под предлогом «не выносить сор из избы, ведь живем не хуже других».
Чаще всего травмированных детей потом отвергают детский коллектив и наше общество, ведь никому не понравится сексуализированное поведение ребенка в детском садике или своей семье.
Недавно приемные родители вернули в детский дом мальчика, которого охарактеризовали как: «Чудовище, развратный хулиган и дебошир». Мальчик с сексуализированным поведением играл в сексуальные игры с младшей сестрой. Но этому развратному хулигану и дебоширу всего девять лет. Приемные родители взяли травмированного ребенка, пережившего насилие. Сначала он был таким ангелом, хотел в семью, хотел понравиться и вел себя, как от него требовали. Потом он немного отогрелся в семье и стал рассказывать о своем травматичном опыте. Но родители его не поняли, не были готовы принять такого сложного ребенка, сочли его развратным чудовищем и отдали обратно в детский дом. Они отказались работать с психологами и так и не поняли, что произошло с ребенком, почему он стал таким.
И это показательная реакция. Все наше общество реагирует именно так. Поэтому вместо помощи жертва получает еще большую травму отчуждения и ярлык «сама виновата». И большинство из них боятся сказать, боятся вспоминать и не могут получить помощь, потому что ее просто нет.
Наш фонд помогает жертвам насилия. Если вам нужна помощь, или ваш ребенок пережил насилие или тяжелую психологическую травму, пишите нам. И еще нам бы очень хотелось найти опытных приемных родителей девятилетнему мальчику, которого только что вернули в детский дом. Это очень сложный, травмированный ребенок, но ему очень нужна помощь и семья.
Оренбургский фонд «Сохраняя жизнь» — единственный в области, который помогает детям — жертвам насилия. Он проводит обучающие семинары для родителей, психологов, специалистов из органов опеки и попечительства. В планах фонда — реабилитационный лагерь для ста детей, которые пережили травму. Кроме того, фонд намерен выпустить информационную брошюру о помощи детям, пережившим жестокое обращение. И это состоится, если мы поможем фонду собрать 1 900 040 рублей.