Почему детям-сиротам так нужно восстановление связей с кровной семьей
Ульяне 12 лет. Она считается везунчиком — у нее все есть: родители, дом и даже брат. Правда, родителей и дом она своими не считает. Вот брат Сережка — да, это другое дело, брат свой собственный. Брат был всегда. Когда они еще жили дома, у настоящих родителей, отношения у них были так себе — случалось, что и ссорились, даже дрались иногда. Сейчас ей странно это вспоминать — и чего они дрались? Ну, что было делить, если они жили в собственном доме с собственными родителями?
Виновата в этом была, конечно, она, Ульяна. Она почти никому об этом не рассказывает, но размышляет на эту тему постоянно и напряженно. Она плохо себя вела, вот и результат — родители сначала развелись, потом папа заснул в гараже по пьянке и угорел там, а мама запила. Ульяна, старшая из детей, видела, как он пошел в гараж. Она знала, что он там пьет — ну почему она его не остановила? В этом тоже она виновата. Видно, ей теперь так всю жизнь и жить с ощущением этой вины.
Что-то можно было бы исправить, если бы удалось рассказать маме о том, что они ее все равно любят, хоть им и хорошо живется в новом доме. Тетя Катя все равно чужая тетя, хоть и называет себя их мамой; но на самом-то деле мама у них одна, родная и единственная. И неважно, что последнее воспоминание такое жуткое — как она спьяну их с Сережкой на улицу выгнала, а потом за ними приехали какие-то люди, посадили насильно в машину и увезли непонятно куда, вообще ничего сначала не объясняя, а потом засадили в больницу на целую неделю.
Это вспоминать Ульяна не любит, а вот есть такие воспоминания, которые она бережет как драгоценность — как она мечтала об альбоме для наклеек, а папа его вдруг принес, как у нее болело горло — а мама сказала: «Давай мороженым лечиться!»— и горло вдруг правда прошло. Или как они в лесу заблудились, когда на дачу поехали. Мама тогда отдала Ульяне единственный банан, который у нее оказался в сумке, и поэтому плевать Ульяне на то, что она сейчас далеко и пьет. Это ее мама, все равно. И она к ней вернется, вот вырастет и вернется. И все исправит. Они с Сережкой исправят. Сережка ей обязательно поможет, он же ее главный друг и помощник.
Таких детей, как Ульяна и Сережа, — десятки и сотни, увы. Часть их живет в детских домах, часть — в приемных семьях. И, как показывают исследования психологов благотворительной программы «Не разлей вода», как бы ни были благоприятны условия их теперешней жизни — ничто на свете не привлекает их больше, чем возможность восстановить связь с кровной семьей. Как и Ульяна, зачастую они винят самих себя в проблемах своей семьи. Сплошь и рядом они стремятся вернуться в нее, чтобы «все исправить». Собственно, «все» в их интерпретации: это их маленькая, целиком искореженная жизнь, в которой травма громоздится на травму — начиная с гибели кого-то из родных и кончая травматичной процедурой изъятия из кровной семьи. Вот ее, свою жизнь, они и мечтают исправить.
Благотворительная программа «Не разлей вода» ориентирована на помощь именно таким детям и таким семьям. Казалось бы, что здесь можно сделать? Оказывается, очень много. По сути, специалисты, работающие в программе, заняты восстановлением нарушившихся кровных связей. Прежде всего, предполагается огромный объем работы кризисных детских психологов, работающих с детской травмой утраты и чувством вины ребенка по отношению к своей семье. Сюда входит изучение личных дел, общение с воспитанниками интернатов, куда попадают дети из потерпевших крах семей, выезды в такие семьи— и проведение глубокой аналитической и практической работы на основе полученного материала: обучение персонала интернатных учреждений, подготовка практических рекомендаций по построению программ помощи детям, выработка критериев оценки эффективности программ помощи.
Социальные педагоги, параллельно с этим, работают с семьями пострадавших детей. Особое внимание уделяется поддержанию контактов ребят с кровными родственниками. Очень существенную информацию предоставляют данные психологических опросов детей, четко показавшие, что подростки, пережившие даже самый тяжелый и травмирующий опыт, вспоминают в основном светлые и радостные моменты семейной истории, — это дает надежду на восстановление семьи в будущем.
И, что особенно важно — психологи программы стараются изо всех сил сделать так, чтобы самое страшное — изъятие ребенка из родной семьи — не оставляло бы настолько удручающего следа в его душе. Вряд ли это возможно полностью, но создание процедуры, оберегающей детскую психику, может хотя бы отчасти облегчить пострадавшим детям первые, самые тяжелые дни без родных.
Они все равно любят их, этих родных, несмотря ни на что. Светлое воспоминание о мороженом, купленном мамой, или о горячем завтраке, приготовленном папой хмурым утром много лет назад, для них важнее череды темных лет рядом с безответственными или запутавшимися взрослыми. И как знать, вдруг права девочка Ульяна, и эта любовь все исправит?
Психологи проекта «Не разлей вода» фонда «Дети наши» работают над восстановлением личной и семейной истории ребенка. Они работают с кровными семьями, ищут пути решения проблем. Социальные педагоги разыскивают родителей и собирают информацию о кровных родственниках воспитанников, а также взаимодействуют со школами и органами опеки, чтобы помочь ребенку. Специалисты проекта организуют встречи детей и родителей (или других родственников) и работают на сохранение контакта.
Оформив регулярное пожертвование на сто или двести рублей, вы поможете программе «Не разлей вода», а специалисты программы помогут детям и взрослым не потерять друг друга. И это станет залогом их более счастливой жизни.