Как живут люди, которых затапливает каждый год
Из года в год весной Россия тонет — весенний паводок накрывает тысячи домов, множество людей эвакуируют, на ликвидацию последствий из бюджета выделяют колоссальные деньги. Анастасия Лотарева съездила в Барнаул и посмотрела, как живут люди, которых затапливает каждый год.
«Эти»
— А что будет, когда дорогу тут затопит? Как люди будут добираться?
Водитель дребезжащего ПАЗика широко улыбается, на секунду бросает руль и делает руками несколько гребковых движений.
— Да вплавь будут, а что им делать? На лодки свои сядут — и вплавь. У этих у всех лодки есть, и квартиры в городе есть тоже.
Автобус номер сорок едет из самого центра Барнаула. Мимо детского театра, «Голливуда» — огромных объемных букв, составляющих название города, трех модерновых высоток, через Обь по Новому мосту — объекту федерального значения с яркой синей подсветкой, мимо крупного торгового центра и яхт-клуба. Потом дорога резко меняется, она разбита, кое-где на солнце сияют огромные глубокие лужи — автобус подъезжает к барнаульскому микрорайону Затон.
«Какие лодки, теплоходик будет ходить, в этом году вообще всех обещали на время паводка отселить», — рассказывает Людмила, которая живет в Затоне с рождения. На коленях у нее подпрыгивает корзинка с куличами, яйцами и бутылкой кагора. Женщина ездила «в город» святить праздничное угощение, вечером поедет обратно, на пасхальную службу. Как обратно будет добираться — пока не знает, в пасхальную ночь по городу проложено несколько круглосуточных маршрутов, но затонское направление к ним не относится.
Хотя Затон входит в Центральный район Барнаула, держится он обособлено не только географически, но и идейно. Жители Барнаула платят взаимностью — таксисты охотно рассказывают про ушлых людей, каждый год после затопления получающих новые квартиры, но упорно не желающих переезжать «на материк». В самом крупном барнаульском паблике под сообщением, что в этом году ожидается большой паводок, угрожающий смыть Затон как в 2014 году, один меланхоличный комментарий: «Затон, Затон, Затон… Как он за***л, этот Затон!»
Водоплавающая корова
В конце XIX века на берегах Бобровой протоки, в обской пойме буквально за пару лет построили судостроительные и судоремонтные мастерские. Они принадлежали трем крупнейшим барнаульским «пароходчикам» — купцу Устину Курбатову, коммерции советнику Ивану Игнатову и сибирской магнатше Евдокии Мельниковой. Условия жизни и тогда не отличались комфортом, поэтому именно в Затоне в 1907 году появился первый и сразу же запрещенный профсоюз водников, проходили многолюдные стачки, на подавление которых «с большой земли» присылали команды жандармов.
Расположение поселка очень удобно для судостроительных нужд: два полуострова и один остров, удобная заводь, где зимуют суда, центр города — вот он, на другом обском берегу. В советские времена в Затоне располагались водное училище и РЭБ, флотская ремонтно-эксплуатационная база. Училище закрыли в 1998 году, теперь на речника можно поучиться только в Новосибирске, РЭБ дотянул до 2002-го.
Весной Алтай накрывает двумя волнами паводка. В конце марта–начале апреля тает снег, и вскрываются реки, но особого ущерба чаще всего это не приносит. А вот в мае и июне в алтайском высокогорье тают ледники, и в зону подтопления попадают почти сотня населенных пунктов, тысячи приусадебных участков, километры дорог. В 2014 году из Затона эвакуировали 1738 человек из двух с половиной тысяч населения. Некоторые отказывались наотрез — вот и Людмила не уезжала из-за своей собаки, куда ее денешь? Родственников в Барнауле нет, а в эвакуационный пункт в детском лагере не отвезешь. Женщина с мужем запасаются едой и лекарствами, сидят на крыше, по делам плавают на соседской лодке. «Собака — это еще ничего, — добавляет она. — У соседки на плоту плавала корова, все думали, что паниковать будет, а она ничего, даже доилась».
«Вы знаете, что нас вообще не существует? Вы в Москве у Шойгу вот спросите, — говорит Людмила. — Он в первый раз прилетал еще в 2001-м, сказал, давайте, сносите эту рухлядь, дешевле каждому квартиру купить, чем их постоянно спасать. А потом опять прилетает — картина та же. Да что вы, говорит, совсем берегов не видите?»
Бывший глава ведомства по чрезвычайным ситуациям — важная фигура местного фольклора. Кто-то рассказывает, что он назвал затонцев жульем, которые обременяют собой федеральный бюджет, кто-то говорит, что «Шойгу обещал всем дать квартиры». На деле в 2004 году Сергей Шойгу, во второй раз прилетев в Барнаул, резко раскритиковал местные власти и вместе с представителем президента в Сибирском федеральном округе Леонидом Драчевским поднял вопрос о расселении людей из Затона. Сейчас бывший полпред возглавляет Фонд публичной дипломатии имени А.М. Горчакова, Шойгу следит за обороноспособностью страны, а Людмила надеется, что в этом году ее дом признают ветхим жильем, и она наконец получит сертификат на жилье в Барнауле.
«Вам сейчас администрация наша будет рассказывать, что мы переселяться не хотим, что у нас тут огороды-хозяйства, — говорит Людмила. — Передайте им от меня большой-большой привет и приглашение в гости! Пусть сначала дерьмо из огорода моего почерпают, а потом на грядки — в июне! Я даже урожаем поделюсь, раз они считают, что он у меня такой богатый».
Ее дом на самой окраине Затона. Стена разрезана горизонтальной чертой чуть выше подоконника — это уровень наводнения 2014 года.
Краска для снега
«Люди привыкли находиться на свежем воздухе, да я сам затонский и в жизни в Барнаул не поеду, — убеждает меня работник местной администрации. Его начальство в пасхальные выходные отдыхает, и сам он соглашается говорить только анонимно. — Люди, как всегда, преувеличивают. Вам уже рассказали, что здесь строить нельзя? Врут, отлично можно, посмотрите, сколько новых домов! Вообще-то, из-за наводнения не должны никого переселять, работает программа «ветхое жилье». У кого дом износился, тому квартиру, у кого износ не очень большой — капитальный ремонт».
«У меня есть идея за капитальный ремонт вот этого дома, — говорит дядя Вова, широким жестом показывая на покосившееся двухэтажное здание на затонской улице Лермонтова. — Называется канистра бензина и коробок спичек!»
Дядя Вова, местный таксист, активный гражданин и ударник затонской рок-группы «Млечный путь», вместе с коллегами-музыкантами проводит нам обзорную экскурсию по Затону:
«У меня этот дом давно на примете, — говорит дядя Вова. — Я его хотел нафотографировать и Карлину передать».
Губернатор Алтайского края Александр Карлин приезжал в Затон в апреле, проверял готовность района к паводку. На официальных фотографиях МЧС демонстрируют губернатору со свитой новую технику. Местных жителей не видно.
«Да стояли там бабушки, хотели позадавать ему некоторые вопросы, — рассказывает дядя Вова. — Только что-то их не подпустили. Как будто Путин приехал: тут гаишники, там эмчээсники, здесь холуи всякие! Я тем утром еду — смотрю, дорогу грейдером ровняют, мусор по обочинам убирают. На площади эмчээсовцы машины выставили, моют. Подъезжаю и спрашиваю: ну что, мужики, подвезти вам белой краски? А то губернатор приезжает, а снег грязный».
До осмотра аварийных домов дело не дошло. Да дом, перед которым мы стоим, и не признали аварийным. Сейчас в нем живут две семьи, остальные квартиры закрыты, хозяева снимают жилье в Барнауле.
«Приезжала комиссия, потыкала в фундамент, сказала, что дом еще сто лет простоит, — рассказывает Ольга, хозяйка одной из квартир и воспитательница местного детского сада. Она провожает нас на второй этаж по хлипкой деревянной лестнице, показывает тесную квартирку, потом квартиры бывших соседей. На первом этаже почти везде гнилой, проваленный пол, пахнет влажной грязью, на одной из кухонь прямо посередине вбит деревянный столб — поддерживает покосившийся потолок».
Раньше напротив дома Ольги стояла точно такая же двухэтажка, в ней с семьей жил ритм-гитарист «Млечного пути» Алексей.
«Нам повезло больше, — рассказывает он. — У нас в доме жил тогдашний глава администрации, поэтому жителям действительно выдали квартиры, а дом быстренько снесли. Вон, видите туалет? Это наш, дом снесли, а сортир по доброте душевной соседям пожертвовали».
Дядя Вова торжественно предлагает прибить на двери деревянной будочки табличку: «Туалет имени Макеева», по фамилии бывшего чиновника.
— Говорят, жители Затона не хотят покидать свои квартиры, получают в Барнауле, а потом все равно возвращаются в аварийное жилье, — пересказываю я.
Ольга долго смотрит на меня и спрашивает:
— А что, очень похоже, что я хочу здесь жить?
Жизнь в тазике
После наводнения пострадавшим затонцам выплачивают компенсации по квадратным метрам жилплощади и уровню воды. Его в документах отмечают фантазийно: например, дяде Вове в последнее наводнение насчитали 50 сантиметров, а его соседу — 75.
— Я на судью смотрю и говорю: уважаемый, а вы физику случайно в школе не прогуливали? Задачи про сообщающиеся сосуды в районе седьмого класса решали?
— А он?
— А он: «Что вы кричите?» А я вообще не кричал. Когда я кричал — так это когда стиральную машинку свою на шкаф запихивал! Власть говорит, нужно эвакуироваться. А я сам себя эвакуирую и жену, и кошку, только не надо мне заливать, что вы обо мне тут все заботитесь.
Мужчина рассказывает, что всю зиму пытался заставить администрацию расчистить снег перед своим домом — в нем живет много пожилых людей, а «Скорая» не может проехать между сугробов в человеческий рост:
— Говорю: «Ну будьте людьми, тут последний ветеран наш живет, не дай Бог, что случится, я ж вам душу выгрызу!»
— И как, расчистили?
— И не расчистили, и не выгрыз, потому что выгрызать там нечего. Сами с мужиками все сделали!
Неуловимая затонская администрация как раз должна прийти поздравить ветерана, участника обороны Сталинграда, Сергея Ивановича Тихомирова, ему исполнилось 95 лет. Еще год назад он сам расчищал снег, в этом немного сдал и не очень хорошо слышит, но вместе с женой Александрой Николаевной сидит во главе большого семейного стола.
«Администрация? Были, грамоту дали, убежали уже — Пасха!»
Сергей Иванович живет в Затоне с 1959 года, аккуратно документирует все затопления. Самое мощное наводнение в советское время было в 1969 году — затонцев спасала армия, 2001 год — массовая эвакуация, власти пытались справиться с наводнением плотиной. Ее тоже размыло, и, когда вода спала, по улицам поплыли человеческие останки. Выяснилось, что землю для плотины брали с территории Нагорного парка, разбитого на месте старого городского кладбища.
«Все говорят, что нас скоро будут расселять, а когда? — спрашивает внучка Александра Николаевича. — Я соберусь очень быстро! Может, кому–то нравится жить, когда вокруг помойки плавают, да только что-то я таких не встречала. — Она тоже всю жизнь живет в Затоне и утверждает, что паводки такого масштаба начались только в двухтысячных — перестали чистить Обь. — С одной стороны у нас Алтайские горы, с другой —Новосибирское водохранилище. А мы посередине, как в тазике», — добавляет женщина.
Спрашиваю, готовы ли переехать Сергей Иванович и Александра Николаевна, прожившие в Затоне полвека. Мужчина колеблется, а Александра Николаевна звонко говорит:
«Ко мне старость пришла, меня дома не нашла, я, пока она ходила, погулять пошла! Можем и переехать, да, отец?»
Непотопляемый авианосец
Переезжать собираются преподаватели местной музыкальной школы — Геннадий Николаевич и Надежда Ивановна Сарыкина, только не из Затона, а наоборот, в Затон. Идеологом обратного движения стал Виктор Павлович Зуев, директор музыкальной школы и известный в Затоне человек. «Наш сенсей!» — уважительно говорят рок-музыканты, услышав, что мы собрались в музыкальную школу. Виктор Павлович дирижер, преподаватель баяна, аккордеона и балалайки, ездил по всему миру и работал за границей. В Барнаул он вернулся к пенсии, но сидеть на ней не пожелал:
«Меня коллеги как на войну провожали в Затон, говорили: там алкаши, маргиналы, детей нет, молодежь вся уехала. А у нас вот!»
Виктор Павлович широким жестом обводит стенку с наградными грамотами учеников. Стенка свежеотштукатурена, Виктор Павлович сам разработал проект ремонта, выбил деньги, организовал, проследил, нашел. На полу лежит мягкий ковер, на нем валяются ученики, ожидающие урока.
«Ну, сильно топило в 2014 году, и сейчас затопит, конечно. Мы в прошлый раз сидим с женой на чердаке и Хиля поем: «Вода, вода, кру-гом вода!» Выше крыши все равно не зальет, Затон наш — непотопляемый авианосец! Если сто лет его не расселяли — еще сто простоит».
«Идея о расселении микрорайона Затон правильная, но, к сожалению, объем ресурсов, которым мы располагаем, не позволяет воплотить ее быстро, — рассказывал губернатор Александр Карлин в 2014 году. — В течение ближайших трех лет мы будем целенаправленно сносить ветхие дома в Затоне, площадки под ними рекультивируют и превратят в зоны отдыха: детские и спортивные площадки, а также скверы. Люди получат новое жилье». За три года детских площадок и скверов в Затоне не прибавилось, зато снесли библиотеку. Тоже ветхое жилье. Библиотека переехала в музыкальную школу, Виктор Павлович показывает шкаф за занавеской:
«Мы, мы приютили очаг наш культуры, — говорит он. — Можно разве без книжек? Музыка, книжки, свежий воздух, а вода… Ну, придет и уйдет, так каждый год! Если думать о том, что для нас должны были сделать и не сделали — можно вообще не жить».
5 мая 2017 года Владимир Путин похвалил Алтайский край за «достойное выполнение майских указов президента, касающихся экономического и социального развития территорий», после того как Карлин доложил, что нерасселенный аварийный фонд жилья реально остался только в Бийске. Затончанка Людмила присылает мне эту ссылку без комментариев, сопроводив ее смайликом, делающим facepalm.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
