«Есть Путин — есть Россия. Нет Путина — нет России» — это высказывание стало мемом. Но после ухода вождя страна не всегда погружается в хаос, иногда ей удается перейти к демократии. Как именно это бывает — в новой серии «Такой России»
Испанский диктатор Франсиско Франко Баамонде умер на исходе 83 года жизни. Почти половину этого срока он провел у власти. Долголетие — дар природы и судьбы для любого человека, но с диктаторами дело обстоит так, что для подвластных им народов этот дар зачастую оборачивается проблемами.
Режим Франко зажился на этом свете. Когда Франко умер, то позаботиться о его наследии было некому не только потому, что дряхлеющий, страдающий от болезни Паркинсона диктатор не смог определиться с подходящим преемником, но и потому, что защищать франкизм было некому. Он полностью исчерпал себя. Это объясняет стремительный и безболезненный характер испанской демократизации. Оно бы и хорошо, но платой за легкий переход стали десятилетия, бесцельно потраченные на поддержание системы, которая вошла в противоречие с реалиями современного ей мира.
Создание вертикали власти
Франко правил в Испании с 1939 года до самой своей смерти в ноябре 1975 года. Он пришел к власти в результате продолжительной и кровавой гражданской войны (1936—1939), которую правившие тогда в Испании сторонники республики вели против монархистов.
В республиканском лагере видную роль играли испанские левые – социалисты и коммунисты. Монархистами были многие испанские правые политики, а также принимавшие участие в мятеже против республиканского правительства военные во главе с Франко. К ним примкнули довольно влиятельные тогда испанские фашисты (так называемые национал-синдикалисты).
Сам Франко фашистом не был. Многие наблюдатели считали неизбежным раскол правого лагеря. Однако Франко повезло: в самом начале гражданской войны популярный вождь фашистской партии, «Испанской фаланги хунт национал-синдикалистского сопротивления», маркиз Примо де Ривера, был расстрелян республиканцами. В результате Франко стал единоличным лидером правого лагеря.
Франко выиграл гражданскую войну во многом благодаря военной поддержке нацистской Германии и фашистской Италии. Да и сам режим Франко в первые два десятилетия своего существования во многом походил на фашистскую диктатуру. Это был жестокий, репрессивный режим. Сотни тысяч испанцев – сторонников республики были убиты или прошли через концлагеря. Единственной партией была объявлена созданная Примо де Риверой «Испанская фаланга», в название которой — в знак примирения с монархистами — было включено слово «традиционалистская».
Итальянские войска маршируют в Мадридево время парада победы генерала Франко. 19 мая 1939 годаФото: Len Putnam/AP/ТАСС
Франко официально сохранял нейтралитет во Второй мировой войне, но помогал Германии и Италии многими способами, включая отправку испанского экспедиционного корпуса на Восточный (Советский) фронт.
В сущности, однако, режим Франко с самого начала был устроен не совсем так (или даже совсем не так), как режимы Гитлера и Муссолини. Генералиссимусу был глубоко чужд идеологический радикализм европейских правых. Он был просто националистом и консерватором. Предметом первоочередной заботы Франко было сохранение «традиционных ценностей», в центре которых для него находились единство испанского государства, монархия и католическая вера.
С защитой веры дело обстояло просто: во франкистской Испании было запрещено все, что могло хоть как-то задеть чувства верующих, включая разводы и аборты.
С монархией было сложнее. Представления Франко о королевской власти предполагали ее абсолютный характер. Однако уступать власть королю он вовсе не хотел. Было найдено промежуточное решение: в 1947 году в Испании была официально восстановлена монархия, но монарх определен не был. Вместо этого Франко был объявлен пожизненным регентом с королевскими полномочиями. На испанских монетах чеканился его титул: «Божьей милостью вождь Испании».
Основы развитого франкизма
Вся власть была сосредоточена в руках Франко. «Испанская традиционалистская фаланга» официально считалась ответственной за разработку идеологии режима и оставалась единственной легальной партией, но большого влияния на Франко — и, стало быть, на принимавшиеся им решения — не оказывала.
Лишь в 1967 году Франко пошел на то, чтобы дать хоть какие-то, пусть и ничтожные, реальные полномочия испанскому парламенту, Кортесам, за формирование которых отвечала «Фаланга». Кроме того, в 1969 году Франко определил своим наследником принца Хуана Карлоса Бурбона. Главным достоинством Хуана Карлоса считалось отсутствие политических амбиций. Франко хотел до самого конца сохранить за собой всю власть.
Франко и его наследник Хуан Карлос в 1973 году на военном параде в МадридеФото: AP/ТАСС
С 1950-х годов основную роль среди ближайших советников Франко, а в особенности в экономическом блоке правительства, играли члены католического ордена «Опус Деи». Разделяя с Франко приверженность консервативным ценностям, высокопоставленные члены проводили весьма либеральную экономическую политику. В конце 1960-х — начале 1970-х годов эта политика принесла свои плоды, породив некоторый экономический подъем, известный как «испанское экономическое чудо».
Однако масштабы этого чуда по сравнению с тогдашними восточноазиатскими и латиноамериканскими рывками были скромными. Жизнь в стране оставалась довольно бедной. Массовые масштабы приобрела трудовая миграция из Испании в западноевропейские страны, особенно в Германию. Это сыграло большую роль в формировании мировоззрения испанцев, которые могли убедиться в том, насколько «безбожная» — как бесконечно твердила испанская пропаганда, — Европа зажиточнее богоспасаемой Испании. Кроме того, жизнь под властью Франко, с ее бесконечными запретами и ограничениями, была неимоверно скучной.
К концу 1960-х годов экономическое чудо окончательно выдохлось. В стране постепенно нарастало недовольство, которое в 1968 году привело к массовым выступлениям студентов. Серьезной проблемой стал политический терроризм. Однако и в правящих кругах росло понимание того, что перемены неизбежны. На это было несколько причин.
Хотя в контексте холодной войны Испания рассматривалась как неотъемлемая часть западного блока, вполне своим для Европы режим Франко, с его полуфашистским прошлым, так и не стал. И это болезненно воспринималось испанскими политиками. Они просто хотели быть как все и пользоваться обычным уважением, которое прилагается к признанию нормальности.
Не очень ясными были и карьерные перспективы. «Фаланга» определенно не стала механизмом политического роста, но и административная карьера зависела преимущественно от благосклонности диктатора. А кто будет следующим диктатором, никто не знал. В этом, собственно, и состояла главная интрига.
Кто, если не Франко?
В ноябре 1975 года Франко не стало. В июле следующего года король Хуан Карлос назначил новым премьером страны Адольфо Суареса, который не скрывал своего стремления к переменам, хотя и не слишком его афишировал.
Суарес сделал весьма успешную карьеру при старом режиме, пройдя путь от скромного функционера «Фаланги» до ее генерального секретаря, то есть главного административного менеджера. Поскольку роль «Фаланги» в испанской политике была довольно скромной, то и большой личной известности это Суаресу не принесло. И это, пожалуй, пошло ему на пользу, потому что на назначение премьера с общенациональной репутацией реформатора король мог и не решиться. Он побоялся бы военных, среди которых идея политических реформ не пользовалась популярностью. Связи военных с крайне правыми франкистами не составляли секрета. Но Суарес был приемлемой кандидатурой.
Премьер-министр Испании Адольфо Суарес в Париже. 1977 годФото: AGIP/RDA/Getty Images.ru
Лидерство Суареса в «Фаланге» во многом предопределило успех курса на демократизацию, который он проводил при полной поддержке короля. Ведь этот курс надо было закрепить законодательно, а это могли сделать только сформированные «Фалангой» Кортесы. Понятно, что если бы отношения Суареса с «Фалангой» были сложными, то дело вряд ли пошло бы гладко. Но для фалангистов он был, во-первых, своим, а во-вторых, начальником. А поскольку сами они в большинстве своем принимали необходимость перемен, то и сильного сопротивления не оказали.
Испанская демократизация была стремительной. Уже в 1976 году Суаресу без больших проблем удалось начать политическую реформу, в ходе которой был принят новый избирательный закон, предусматривавший многопартийные выборы. Были легализованы оппозиционные партии, главными среди которых тогда выступали левые наследники республиканской традиции — социалисты и коммунисты.
В 1977 году Суарес объявил о роспуске «Фаланги» и создал новую партию, Союз демократического центра. В идеологическом плане эта партия была умеренно правой, либеральной, то есть не имела с «Фалангой» ничего общего. Однако значительную часть ее членов составили бывшие фалангисты. Это позволило им продолжить политические карьеры, начатые еще при Франко, и даже остаться у власти, потому что первые свободные выборы, состоявшиеся в июне 1977 года (как и следующие, в 1979 году), Союз выиграл.
Франко нет, а Испания есть
Выборы 1977 года в основном завершили стремительную испанскую демократизацию. Оставались, однако, нерешенные проблемы.
Во-первых, со времен гражданской войны в испанском обществе сохранялся глубокий, болезненный раскол между правыми монархистами и левыми республиканцами. Проиграв первые свободные выборы, левые испытывали сильный соблазн радикализации, выхода за рамки нового политического порядка. Но эта опасность не материализовалась. С одной стороны, левые проявили изрядную политическую ответственность, отказавшись от активной борьбы против нового режима. Они предпочли стать его частью. С другой стороны, Суарес тоже проявил гибкость в отношениях с левыми, когда в 1978 году пошел на заключение так называемого пакта Монклоа, в рамках которого левые и правительство согласовали основные параметры экономической политики. Хотя пакт Монклоа урегулировал преимущественно экономические вопросы, он имел и серьезное политическое измерение, поскольку позволил полностью включить левых в новую политическую структуру.
Во-вторых, серьезной угрозой для демократизации оставались военные с их традиционными симпатиями к крайне правым. И действительно, в феврале 1981 года часть испанских военных предприняла попытку государственного переворота, объявив своей целью установление абсолютной монархии. Однако Хуан Карлос после непродолжительных колебаний отверг этот подарок и осудил путчистов. Это лишило попытку переворота всякого смысла, и она провалилась.
В-третьих, неразвитой оставалась партийная система Испании. Если левый фланг был прочно занят идущими на подъем социалистами и переживавшими упадок коммунистами, то на правом фланге зияла дыра, потому что Союз демократического центра не был устойчивой партией. Он базировался на личном авторитете Суареса, но противоречие между ведущей ролью, которую Союз сыграл в демократизации, и его преимущественно фалангистским по происхождению активом не могло пройти бесследно. В начале 1980-х союз развалился. Значительная часть его членов перешла в партию, которую возглавлял другой видный фалангист и давний оппонент Суареса — Мануэль Фрага Ирибарне. Эта партия сейчас называется Народной.
Так Испания стала нормальной демократией, с чередованием у власти двух основных политических сил – левых и правых. С 1982 по 1996 год правили социалисты, потом — Народная партия, с 2004 по 2011 год — вновь социалисты, а сейчас — опять Народная партия.
Мадрид. Скульптуры Франко во время митинга памяти бывшего испанского диктатора в 39-ю годовщину его смертиФото: Daniel Ochoa de Olza/AP/ТАСС
Подавляющее большинство граждан страны от демократии выиграло. У современной Испании немало проблем, и они сильно обострились после мирового кризиса 2008 года, но жизнь в стране – довольно зажиточная (хотя по-прежнему беднее, чем в других западноевропейских странах) и, несомненно, более интересная, чем при Франко.
Возможно, было бы лучше, если бы Испания перешла к демократии раньше. Стремительность испанской демократизации объясняется именно тем, что к середине 1970-х франкизм полностью себя изжил. Ему отказали в поддержке даже люди, призванные служить его опорой, и единственное, что продлевало его жизнь, — это физическое существование самого Франко. Таким образом, за стремительность и безболезненность перехода Испания заплатила длительным прозябанием в условиях архаичного, исторически бесперспективного режима, который надолго затормозил ее развитие.
Автор — доктор политических наук, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге
Другие статьи рубрики «Такая Россия»