Сириец Кифах Бата Мохаммед 12 лет назад бросил свой успешный туристический бизнес и стал имамом в мечети города Волжского, а потом создал самый крупный в ненациональном регионе исламский центр. Там постоянно обучается более 60 человек — именно им предстоит защищать неокрепшие души от влияния экстремистов
Из рода пророка
Кифах Бата приехал в Россию из Сирии еще в 1987 году. По госпрограмме поступил в Волгоградский политех, выучился на инженера. В родную Латакию, где живут его родители и еще шестеро братьев и сестер, он по окончании института не вернулся. В Волгограде выпускник организовал свое дело — помогал сирийским студентам с оформлением в местные вузы. Потом открыл несколько кафе и туристическую фирму. В начале двухтысячных уехал в Египет, где устраивал экскурсии для российских туристов. Признается, что хотел осесть в Египте окончательно, но жена так тосковала по родине, что пришлось вернуться. К тому же в Волжском у него уже тогда появились богословские обязанности.
Еще занимаясь бизнесом, Кифах стал одним из руководителей общественной организации «Союз мусульман Волгоградской области». И когда умер волжский имам, место предложили ему. Сначала совмещал, а потом понял, что невозможно в понедельник быть имамом, а во вторник заниматься счетами. Турфирму закрыл и полностью отдался богословию, которое считает главным своим призванием.
— Я до сих пор храню план моей жизни, который составил в 30 лет. И 90% из него я уже достиг. Я еще тогда хотел, чтобы у меня была финансовая возможность образовать центр для проповедования ислама. Получилось, причем я достиг этого уже без бизнеса. И вообще, к бизнесу я всегда относился как к инструменту для достижения большей цели. В моем плане все было расписано: сколько я должен зарабатывать, чтобы помогать бедным, чтобы создать центр, чтобы заниматься благотворительностью.
Кифах Бата — представитель рода пророка. Немусульманину сложно представить значимость таких людей в исламском мире. Это все равно как если бы у Иисуса были дети, и его потомки жили среди нас.
— Я часто бываю с проповедями в Дагестане, Чечне, Ингушетии. Мне предлагали шикарные условия, особенно когда узнавали, что я из рода пророка. Если бы я искал карьеры и богатства, я бы согласился. Но в Волжском и Волгограде очень много работы, не могу все бросить. Главное сейчас — оградить нашу молодежь от влияния экстремистов, которые выдают себя за верующих мусульман и обманным путем заставляют присоединяться к ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в России. — Прим. «ТД»). Особенно это актуально для юга России. Очень многое зависит от грамотности богословов, имамов. Неправильное толкование Корана может привести к большой беде. Именно поэтому мы так долго добивались создания центра, в котором теперь обучаем исламским знаниям.
Остров мусульман
Исламский центр последние четыре года размещается на острове Зеленый — это окраина Волжского. Сейчас здесь в основном дачи, а раньше район считался одним из самых неблагополучных. Во времена строительства Сталинградской (теперь Волжской) ГЭС здесь возвели временные бараки для рабочих. С окончанием стройки жилье из временного превратилось в постоянное. И несколько десятков лет люди жили в бараках, без канализации и центрального отопления. У кого были средства — переезжали в город. В советские годы сюда выселяли всех неблагонадежных. И только несколько лет назад городская власть решилась на расселение людей из ветхого жилья. Но дома снесли не сразу, и старенькие двухэтажки заполонили разные сомнительные персонажи.
— Вот в таком месте нам и дали четыре года назад полуразвалившееся здание под исламский центр, при котором мы создали мечеть. Здесь когда-то был детский сад, потом располагались военные — пограничники. Как их перевели в другое место, помещение предложили Союзу мусульман Волгоградской области. Конечно, мы согласились. Ведь много лет мусульмане Волжского молились в подвале, — рассказывает Абдулла-хаджи Кифах Бата (так его зовут в мечети). — Сейчас на Зеленом довольно спокойно, бараки снесли. Только дачи и частный сектор. С соседями прекрасные отношения. Говорят, что благодаря нам на улице появились освещение, асфальт.
Кифах в совершенстве владеет русским языком. Говорит, конечно, с акцентом, интонационно выделяя последнюю часть предложения.
— Хотели построить большую соборную мечеть, подобного вообще нет в области. Я даже проект у египетского архитектора заказывал, — мы проходим в кабинет имама. На стене среди стеллажей арабских книг, цитат из Корана в картинных рамах висит изображение — макет будущей мечети. Белоснежная, круглая, с арочными сводами. Такое архитектурное сооружение могло бы стать едва ли не главной достопримечательностью небольшого города. Правда, жители оказались против, волжане даже организовали сбор подписей. Городская власть дважды отнимала землю у Союза мусульман, которую сначала выделяла под исламский центр в самом Волжском. Поэтому, когда предложили никому не нужные здания на Зеленом, имам с радостью согласился. Все лучше, чем в подвале.
— Когда мы сюда зашли, я сказал, что через месяц, в первую пятницу Рамадана, проведу тут первую проповедь. Мне никто не поверил. Но прихожане, ученики, сотрудники центра, активисты приложили максимум усилий. Мы отремонтировали главную комнату, перекрыли крышу. И в первую пятницу Рамадана провели первый намаз.
— Мусульмане обижаются, что строительство мечетей вызывает такую неоднозначную реакцию?
— Скорее, недопонимают. Например, умма в городе насчитывает примерно 50 тысяч человек. А всего жителей в Волжском более 300 тысяч. В регионе проживает 200—250 тысяч мусульман. Это примерно одна десятая часть населения. Несправедливо, что так много людей не могут молиться в достойных условиях.
Понять Абдуллу-хаджи можно. Православные храмы в городе, история которого насчитывает всего шесть десятков лет и тесно связана с советской индустриализацией, возводятся с завидной регулярностью. До девяностых здесь не было ни одного храма. С тех пор уже построено, если не считать мелких приходов, четыре большие церкви и даже мужской монастырь, который, кстати, расположен тут же, на острове Зеленый.
— Думаю, именно такое отношение, и не только в нашей стране, к исламу и провоцирует некоторых мусульман уезжать в Сирию воевать на стороне самопровозглашенного халифата, — говорит имам.
Быть женой имама
Живет имам здесь же, при мечети. Занимает правую часть основного здания. Сегодня — пятница. День большой проповеди. Абдулла-хаджи оставляет меня на попечение женской половины своей семьи, а сам уходит готовиться. Делает это в уединении, не любит, когда ему мешают. Говорит, что проповедь не пишет, просто набрасывает тезисы на листке бумаги по-арабски. Но наставляет паству на русском.
Пока мечеть заполняется прихожанами, жена имама Хава суетится на кухне. Ей помогают тетя и соседки-мусульманки.
— По пятницам к нам всегда приходят гости — друзья, родственники. Обычно я сама готовлю, но сегодня с утра много дел. Торговала на рынке, потом надо было заплатить коммуналку. Аренду, как общественная организация, мы не платим, а вот за свет-газ нужно. Вот и попросила помочь мне с готовкой, — говорит Хава. — Кифаху очень нравится, когда в доме много людей. Мы с ним в гости ходим редко. Он любит намаз совершать в мечети, а это пять раз в день.
Хава — ингушка по национальности. И всегда говорила, что выйдет замуж только за ингуша — нация небольшая, надо сохранять. Но после знакомства с Кифахом пятнадцать лет назад, здесь, в Волжском, поняла, что с судьбой не поспоришь.
— Просто ли быть женой имама? — переспрашивает Хава. — Жена — его лицо, конечно. Я всегда принимаю людей, даже если пришли в час ночи. Никогда не скажу, что устала. Потому что знаю, как важно хорошо принять друзей. Когда мы поженились, он не был имамом. Но всегда был верующим человеком, много молился. Я весь быт взяла на себя, понимаю, какая важная работа у него. На житейские мелочи просто нет времени. Кифах часто в разъездах, много читает. Раньше было так легко. Не было таких течений. Традиционный ислам — намаз делаешь, пост соблюдаешь. А сейчас страшно за нашу молодежь: Коран не знают, поддаются внушению и идут воевать за чужие идеалы.
Джума-намаз
Послышался азан, призыв к джума-намазу — пятничной молитве. Ей как раз и предшествует проповедь — наставления от имама своим прихожанам. Мне разрешили присутствовать в женской части мечети. Правда, я не взяла платок и была в джинсах. Хава дала мне хиджаб и юбку.
Прохожу через задний двор в мечеть. Подглядываю в небольшую щель в дверном проеме: в главной комнате яблоку негде упасть, пара десятков человек разместились в коридоре. А в женском зале всего три мусульманки почтенного возраста. Мужчины слушают проповедь на коленях, женщины сидят на лавочке. В нашей половине стоит монитор, транслирующий наставления.
В этот раз имам говорит о терпимости, о любви к ближнему, о том, что ислам — религия мира, которая призывает мусульман и немусульман жить в дружбе и согласии. Абдулла-хаджи рассказывает об одном высокопоставленном представителе муфтията, который недавно побывал в Волгограде и на встрече со студентами позволил себе сказать лишнего о пророке.
Слова «бизнес-проповедника», именно так назвал его имам, задели многих.
— Он заявил, что проблема экстремизма кроется в разобщенности внутри ислама. А я скажу так: все богословские проблемы ислама были решены много веков назад. Не Мухаммед ибн Абд аль-Ваххаб придумал первые экстремистские идеи, это было за триста лет до него. Он возродил учения Ибн Таймийи, которые в свое время были разбиты великими богословами и забыты. Вспомнили о них, когда стало выгодно стравливать мусульман между собой. Все радикальные течения возникли ради борьбы за власть и деньги.
Как в таких условиях делать профилактику экстремизма? Сначала наши души должны наполниться любовью друг к другу и к окружающему миру. Только так мы можем победить любой раздор.
Речь Абдуллы-хаджи полна эмоций, сравнений. Люди в мечети слушают его не шевелясь. Имам стоит перед прихожанами, опираясь на посох. Так положено. Посох — символ мудрости проповедника.
Муэдзин прочел икамат, призывающий к общей молитве. Чтобы не мешать, я потихоньку вышла из мечети. Отправилась к Хаве, где уже все было готово к принятию гостей, которые и пришли сразу после намаза. Среди них — Султан-хаджи Сурлан Абубакаров, руководитель общественной организации «Союз мусульман Волгоградской области». Именно он когда-то предложил Кифаху Бате стать имамом в Волжском, при его поддержке и был создан исламский центр.
Дружеские разговоры за столом касаются и наболевших тем — ремонта зданий, открытия новой мечети в селе Рахинка, да и здесь, в Волжском, нужно одно из помещений полностью реконструировать. Мусульманам уже тесно в одной комнате на пятничной молитве. Говорят, в большие праздники люди толпятся на улице. И ученикам в медресе будет свободнее.
Хозяина дома пока нет за столом — Бата поехал за дочками в школу. Каким бы загруженным ни был день, он оставляет дела и отправляется за ними. Это маленький ритуал, дающий редкую возможность побыть вместе. Девочки учатся на другом конце города, дорога занимает около получаса. За время поездки они не просто болтают с отцом, но и учат арабский, молитвы. Особенно это важно сейчас. Скоро приедут бабушка и дедушка из Сирии. Родители Кифаха впервые будут в России и увидят не по скайпу своих внучек. Так что язык девочкам нужно срочно подтянуть.
Медресе и ученики
После джума-намаза учеников исламского центра отпускают на выходные. Чтобы познакомиться с ними, увидеть, чему и как их обучают, мне пришлось прийти в будний день.
Занятия в медресе начинаются рано утром. В главном зале мечети ученики сидят на полу за небольшими столами, на которых лежат тетради, арабские книги. Парты в несколько рядов. Крайний стол — преподавателя. Ближе всего к нему те, кто только начал учиться, за последними партами — старшекурсники.
— Исламские знания постигают всю жизнь. В каждой главе Корана кроется очень много смыслов. Один из подвижников сказал: «Если я начну разбирать одну букву, мне не хватит и семидесяти ослов, на которых я могу поставить книги». Времена меняются. Появляется много нового, и на новые вопросы надо искать ответы, — говорит Магомед Муртазалиев. Он родом из Хасавюрта. По окончании Дагестанского исламского университета приехал в Волжский для прохождения практики, обучает основам Корана младшие курсы. А еще проводит обряд похорон, читает проповеди, ведет пятничные намазы.
— В вашей практике попадались люди, которые неправильно трактуют Коран?
— К сожалению, да. Даже среди моих родственников. Переубедить их мне не удалось. Когда человек слишком углубляется в идеологию, его уже трудно вытащить. Он не понимает и не принимает твои доводы. Слава Аллаху, мои родственники не стали экстремистами, не отправились воевать. Но в обычной жизни следуют их взглядам. Стараются быть и внешне похожими. Например, носят длинные бороды и считают, что нельзя читать Коран на могилах, а это один из признаков приверженцев ваххабизма, которые выставляют свою религиозность напоказ, забывая о главных истинах ислама.
Рядом с учителем сидит первокурсник Абдулла. Еще совсем недавно, до принятия ислама, его звали Александр. Ему 32, приехал учиться в волжское медресе из небольшого села Успенское Астраханской области. Он корпит над тетрадкой, тщательно выписывая вензеля арабской вязи.
— На первом курсе мы изучаем основы ислама, я учусь читать по-арабски. Конечно, есть домашние задания, нам даже двойки ставят. Занятий очень много. А утром — пробежка, штанга. Помогаем в благоустройстве территории центра. Но наша главная задача — учиться. Ученики никакой тягости не испытывают, не думают, где взять одежду, еду. Это забота Господа. Прихожане помогают, — Абдулла-Александр говорит медленно и тихо, почти не моргает. Как будто хочет меня загипнотизировать.
— Почему вы решили принять ислам?
— Я, в общем-то, никогда не придерживался какой-то религии, но всегда верил, что есть Господь, ад и рай. Но вел весьма сомнительный образ жизни. А однажды у меня заболел близкий человек, у него случился инсульт. Я привез его в больницу. Пока оформлял документы, из соседней палаты выносили умершую женщину. Она был очень тучная, и меня попросили помочь донести ее до морга. Там я увидел, как с ее телом обошлись санитары, патологоанатом. И попросил Господа не дать умереть моему родственнику в этой больнице, пусть это случится дома, рядом с близкими. Взамен пообещал определиться с религией и отдать себя во служение. Мой родственник ушел из больницы своими ногами. Через некоторое время он умер дома, так, как я просил. И теперь что, я же слово дал? Кому? Богу. Но я продолжил свою жизнь, не совсем хорошую. Хотя понимал, что надо слово сдержать. И однажды проснулся, умылся и сказал Господу, что я теперь его. В тот же день оставил вредные привычки. И пришел в мечеть. В исламе нашел ответы на то, что меня тяготило и тревожило долгие годы.
Всего в медресе обучается более 60 человек. Люди разного возраста, из разных регионов, в основном соседствующих с Волгоградской областью. Узнают о центре через интернет, соцсети, во время выездных проповедей имам и его сподвижники рассказывают о нем.
Медресе работает как филиал Дагестанского исламского университета, где, как считается, преподают лучшие мусульманские богословы. Вуз присылает своих учителей, приглашает волжских педагогов к себе на стажировку.
— Вы доверяете дагестанским богословам? — интересуюсь у Кифаха Баты.
— Да. В Дагестане очень сильное духовное управление мусульман, которое вело борьбу с экстремизмом, их идеологией. И не просто вели, они очень сильно пострадали. Многие богословы, ученые были убиты за свою просветительскую работу, в том числе несколько моих друзей. Они отдали душу и жизнь за свои убеждения. Я часто читал в Дагестане проповеди, поэтому знаю, какой разгул ваххабизма там был.
— А место обучение богослова имеет большое значение?
— Конечно. Я считаю, что лучше всего готовят ученых в Сирии, именно мои соотечественники смогли переломить ситуацию в Дагестане, когда приехали туда проповедовать. Ректор Дагестанского исламского университета — сириец. На втором месте по уровню подготовки богословов — Египет. К сожалению, те, кто обучался в Саудовской Аравии и Эмиратах, нередко становились приверженцами радикальных течений. В наших планах начать сотрудничество еще с иранским университетом Аль-Мустафа, они придерживаются шиитского направления в исламе, там нет радикализма, много очень опытных преподавателей.
— А вам угрожали?
— Открыто нет. Пытаются давить. Куда-то меня не пропускают.
В Волгоградской области около тридцати мечетей, где, конечно же, ведется профилактика экстремизма. Но, к сожалению, бывали случаи, когда мусульмане переходили на «темную сторону». За последний год более тридцати человек оказались завербованными ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в России. — Прим. «ТД»). В районах области сотрудники правоохранительных органов раскрыли несколько террористических группировок, которые спонсировали и поставляли бойцов для самопровозглашенного халифата.
В общественной организации «Союз мусульман Волгоградской области» считают, что очень многое зависит от проповедников. Именно поэтому они решили создать еще и религиозную организацию, чтобы расширить свою духовную работу.
— Потребность в грамотных богословах большая. Ведь именно от них зависит моральное состояние прихожан, это нелегкая ноша — отвечать за чужие души. Но пока мало кто хочет идти учиться. А сегодня уровня сельского муллы недостаточно, чтобы уберечь прихожан от вербовки. Принимаем, конечно, не всех подряд в медресе, да и в процессе обучения наблюдаем за учениками. Бывает, и отчисляем.
Великий и малый джихад
Течения «заблудших» — так в исламе называют радикальные направления. Они не имеют отношения к подлинному исламу. Мусульмане считают их сектантами.
— В исламе есть два джихада — малый и великий, — поясняет Абдулла-хаджи. — Великий — борьба с собственными пороками. Малый — священная война за свой дом. В Коране нигде не упоминается, чтобы мусульмане шли завоевывать и убивать. Там говорится, что, если на вас нападут и будут ущемлять ваших жен и детей, вашу религию, разрушать ваше государство, выходите и сражайтесь с этими людьми, воюйте с ними. Только так сказано. А экстремисты эти слова «воюйте с ними» выдернули из фразы и повесили на знамена. Малый джихад террористы используют исключительно для своих целей — захвата власти, богатства.
Не последнюю роль при вербовке в радикальные течения играет интернет. Молодые люди, пытаясь найти свое место в жизни, ищут ответы в виртуальном пространстве. Их ловят мошенники, которые выдают себя за верующих и просвещенных.
— С душевной раной надо поступать как с обычной болезнью — идти к тому, кто вылечит. Надо идти в мечеть, а не искать утешения в интернете. Ислам не распространяется кровью, он привлекает последователей тем, что исповедует нравственные качества. Этому есть подтверждение в Коране, — добавляет Абдулла-хаджи.
Однажды к волжскому имаму обратился молодой человек, который собрался уехать в Сирию защищать мусульман, объявить джихад. Так как Абдулла-хаджи от своих родных знает о реальной обстановке в стране, ему несложно было развеять «романтические» настроения юноши. К тому же для объявления джихада необходимы специальные условия, благословение имама и родителей.
— Во время Великой Отечественной войны мусульмане объявляли джихад. Они защищали свой дом, свою страну от врага. А кого этот молодой человек собрался защищать в Сирии? Террористов, которые разоряют и убивают местных жителей, проводят атаки в городах по всему миру?
Молодого мусульманина Абдулла-хаджи тогда отговорил. Но сколько тех, кто не спрашивает совета…
Терроризм, экстремисты и опасность их вероучений — главные темы проповедей, встреч и бесед волжского имама. И не важно, где проходят встречи — в маленьком селе или в тюрьме. Абдулла-хаджи убежден, что сейчас идет борьба за душу каждого мусульманина, чтобы он сделал выбор в пользу жизни и мира.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
